— Рук Карс, владелец этого скромного заведения. Вот моя визитная карточка, — он с достоинством поклонился, — Восхищен вашим виртуозным исполнением и готов предложить десять серебряных в день, если вы будете выступать у меня постоянно.
Разбойники услышавшее это предложение встретили его оглушительным хохотом. Карс недоуменно посмотрел на развеселившихся разбойников и поспешно добавил:
— Это не считая того, что вы сможете получать от посетителей, а это в разы увеличит заработок. Ваша игра, песни и голос феноменальны. Вы определенно будете иметь успех.
— Благодарю за столь щедрое предложение, — ответил Виктор, слегка поклонившись и с трудом удержав равновесие, — Я его непременно обдумаю, когда у меня закончатся деньги.
Шутка Сомова вызвала очередной взрыв хохота за столами.
А потом разбойники опять пили выдержанное вино и гоняли по кругу ароматные трубки, от которых Сомов уже не отказывался, и дальнейшие события представляли собой калейдоскоп отрывочных фраз и событий.
— Шлем на глаза сполз. Иду ничего не вижу, на пятки наступаю. Думаю: «Ну, сейчас грохнусь».
— Веду баронессу, а меня так и подмывает ее в задницу пикой кольнуть.
— А я ей: «Уверен, что вы меня никогда не забудете».
— Наконец-то сниму себе комнату с видом на бордель.
— Вампиру то говорят, два ребра сломали.
— Уеду завтра. К мамке уеду. Она моих пятерых братьев и сестренок одна тянет. Прямо завтра и уеду. Отпустишь меня, Орк?
— Капризка, все пропало! Меня идут арестовывать! Ха-ха-ха…
— А я ей: «Именем короля!»
— Слово! Слово! Ну почему меня никто не слушает?
— Дай-ка я тебя еще раз поцелую, красавчик. Споешь для дамы?
— Вира уймись уже, отстань от парня. Дождешься ты у меня сегодня.
— Не стой за спиной! Не люблю!
— А спой-ка, Музыкант, нашу любимую.
Сомов не понимал почему «наша любимая» — песня из детского мультфильма, так понравилась разбойникам. Но именно эту немудренную песенку просили исполнить чаще всего и знали наизусть все разбойники. Он нетвердой походкой опять взобрался на сцену и взялся за гитару. Можно было даже и не петь самому. Виктор знал, что песню сейчас подхватит хором вся таверна и таверна грянула:
Пусть нету ни кола и не двора,
Зато не платят королю налоги
Работники ножа и топора,
Романтики с большой дороги.
Глава 4
Средневековый паркур
Похмелье было ужасное. Он лежал на не расправленной постели в верхней одежде. Хорошо, что хоть обувь снял, впрочем, он не был уверен, что сделал это сам, а не кто-то другой. Сразу пришло сравнение с господином Преаном и от этого стало еще муторнее.
Что бы еще раз я так напился, больше никогда в жизни, поклялся он самому себе и, повернув тяжелую, как чугунное ядро голову, натолкнулся на укоризненный взгляд Кропалика.
— Э-э… доброе утро, — с трудом ворочая сухим наждачным языком, произнес Сомов.
— Добрый день, — язвительно поправил мальчик, — День давно уже на дворе, Музыкант. Ты в окно-то глянь.
— Да? А который час? — Виктор попытался собраться с мыслями.
В голове было пусто. Из вчерашних событий он практически ничего не помнил, кроме отдельных расплывчатых кадров. Он сжал ладонями раскалывающуюся голову и вопросительно посмотрел на Кропалика.
— Я это… Во сколько вчера домой пришел?
— Не пришел, а принесли тебя на руках. Под утро принесли.
— Ладно, не ерничай, мне и без того плохо. Лучше попроси тетку, чтобы приготовила попить чего-нибудь холодного. Да побольше.
Через пару часов и нескольких литров соленого ледяного рассола Сомов пришел в себя, привел внешний вид в порядок и отправился в логово разбойников. По пути он купил несколько свежих газет у чумазого уличного мальчишки-торговца. Притон встретил необычайной тишиной и пустотой. Вход вполглаза караулил Пузырь, а за столом сгорбившись, сидел Орк, от усердия высунув кончик языка, испачканный чернилами, и старательно выводил длинный список имен на листе бумаге. Было очевидно, что занятие это для него непривычное и трудное.
— Где все? — поинтересовался Виктор, присаживаясь напротив.
— Приказал забраться в норы и не высовываться пару недель. Пока шум не утихнет, — пояснил главарь и выложил на стол пузатый кожаный мешочек звякнувший металлом, — Держи, твоя доля. Двести золотых монет.
Виктор взвесил на руке золото, отозвавшееся неожиданной приятной тяжестью в два килограмма. Для него это были не просто деньги, это был долгожданный стартовый капитал. В голове сразу же закружились десятки давно обдумываемых прожектов.
— Вот что, Орк, — начал осторожно Сомов прокашлявшись, — Ухожу я от вас. Совсем ухожу. Хочу открыть свое дело, легальное. Я, в общем-то, попрощаться пришел.
— Это как же так, Музыкант? — вскинулся главарь, — Да ты что? Я тебя вчера своей правой рукой назначил, а сегодня ты сбежать решил? Нет, так не пойдет. Даже и не думай. Я уже и список богачей составил, чтобы отработать их по твоему плану. Отныне ты моя правая рука и настоящая большая работа у нас только начинается.
Виктор слегка смутился. О том, что его сделали заместителем главаря он, хоть убей, не помнил, пока об этом сейчас не сказал Орк. Но повышение в бандитской иерархии не смогло поколебать новые планы Сомова.
— Остынь, Орк. Большой работы у нас не предвидится, — начал он разочаровывать своего шефа, — Номер, который мы исполнили с бароном Скарсом с другими не пройдет. О нашей афере знает и судачит весь город. Полюбуйся вот, — Виктор выложил на стол прессу, — На первый странице, огромные заголовки и так в каждой газете. Если ты не любитель чтения, то уж поверь мне, состоятельные горожане читают много и ежедневно. Мы теперь настолько известны, что второй раз на нашу наживку с мнимым арестом никто не клюнет. Дотошные газетчики во всех подробностях описали вчерашнее ограбление.
Орк уткнулся в передовицы газет, непроизвольно повторяя движениями губ текст, который читал и, судя по этим движениям, читал он его по слогам. Изначальное сожаление на его лице после отрезвляющих слов Виктора под конец чтения сменилось на довольную улыбку.
— Мы и правда, стали знамениты, — радостно заключил он.
Виктор мог только поразиться такому наивному тщеславию.
— Мне такая слава не по нутру, Орк, — произнес он, — И я на самом деле ухожу из банды. Ухожу окончательно и бесповоротно.
— Из братства так просто никто не уходит, — отрезал главарь, — Если ты в банде, то это навсегда.
Приехали, сильно раздражаясь, подумал Сомов, что же мне теперь всех бандитов перебить надо? Или достаточно убрать главаря, чтобы оставили в покое? Внутри колыхнулось нечто темное и стало подниматься из глубин души. Наклонив голову, он покосился на дремавшего Пузыря, а потом медленно поднял глаза на Орка. Видимо в его потемневших глазах отразилось это безжалостное нечто, потому как Орк даже отшатнулся и выставил одну руку перед собой, словно защищаясь, а другой зашарил на поясе в поисках ножа.
