Почти бегом батальон промчался по ночным улицам. Этими же улицами они шли пять часов назад, выступая на Памфилион. Но город успел неузнаваемо преобразиться. То тут, то там попадались полуразрушенные дома, местами горело, горький, едкий дым стлался по улицам. И еще стали попадаться трупы.
— Аагхет меня побери, да что тут творится? — поинтересовался сержант Ахайос. — Собор снесли, на улицах резня…
— Пушки еще палят, — в тон ему добавил Афандис. — А ведь и правда, у цитадели наверняка. Ну, точно, там.
— Впервые такое слышу, — почесал бритый затылок сержант. — О! И мортира в деле, наверное, и не одна. Слушай, они там все разнесут!
Афандис мрачно кивнул. Как раз неподалеку от цитадели в небо рванулся осветительный снаряд. На его памяти такие пошли в ход впервые. И снова — гулкий, мечущийся в ущельях рев большой мортиры и басовитый грохот разрыва. Там, у цитадели, не просто разгоняли взбунтовавшуюся толпу — пусть и при помощи картечи. Явно отбивали штурм. И наверняка — никаких команд типа: «Стоять, открываем огонь на поражение!» и пальбы поверх голов. Родных у Афандиса в городе не осталось, кроме, разве что, бывшей жены. И все-таки тревожно засосало под ложечкой. Такого он не ожидал. «Это ж сколько народу поляжет?!» — подумалось, и стало совсем тоскливо.
— Прибавить шаг! — скомандовал Афандис батальону. В качестве командира такого количества народа он действовал впервые, и батальоном командовал всего несколько часов. «Командовал? — мысленно съехидничал недавний солдат церковного воинства. — Скорее, советовал». Вкусив мятежной вольницы, вчерашние солдаты легко прикончили бы и нового командира, если бы решили, что он отдает «не те» приказы. В отличе от прежних командиров батальона, над ним не стояла пирамида церкви или хотя бы государства. И приказывать он мог лишь то, что они бы точно исполнили. К счастью, в том, что касалось войны с церковниками, у них не было расхождений. Афандис чувствовал: пока «черные мундиры» в городе, они выполнят любой приказ. Кроме, разве что, приказа сложить оружие или отступить из Медара.
Народу у цитадели собралось немеряно. Тысячи, может, и десятки тысяч. Не-большими, но организованными отрядами расположились вставшие на сторону восставших части городской стражи. Если не удастся свалить Клеомена, они первыми ответят за «отступничество»… «То есть вторыми: первыми этой сомнительной чести удостоимся мы, — подумалось Афандису. — Ах да, если верить Гердис, Клеомен готов. Значит, скорее всего, отвечать ни за что не придется. У этих теперь ни единого командования, ни знания обстановки. Может, сообщить им, что Клеомен погиб, а им самим предложить убираться куда подальше? Впрочем, нет, не поверят. По крайней мере, офицеры, которым, даже если погиб Клеомен, держать ответ перед его начальством».
— Стоять, — произнес Афандис. — Орудия — в прилегающие к площади дома. Навести на цитадель, огня без приказа не открывать. Остальные — зарядить мушкеты, зажечь фитили, штыки примкнуть. Ждать команды. Ахайос, проследи.
— А ты куда?
— Посмотри, сколько народу. Наверняка есть другие предводители. Попробую выяснить, что происходит. Опять же, если договоримся, нам воевать вместе…
Предводителя он нашел сразу. Он стоял совсем близко к площади, за углом последнего здания — еще недавно роскошного, а теперь посеченного картечью и пулями, с валящим из окон дымом, особняка. Если осторожно выглянуть в оставленный бомбой пролом в ограждавшей небольшой сад стене, можно было увидеть всю площадь, не остбенно рискуя нарваться на пулю. Вокруг него толпились моряки, солдаты, простые горожане. Иные стазу убегали, явно с поручениями, другие оставались — то ли добровольные охранники, то ли добровольные же адьютанты.
В закопченном, порванном и прожженном камзоле, уже немолодой, мужчина с первого взгляда выделялся в толпе. Густой, чуть ли не дочерна, загар и походка вразвалочку выдавали в нем моряка, из тех, кто на суше чувствует себя не в своей тарелке. Лицо показалось смутно знакомым. Да это же Марчелло Сагони, капитан на службе Морозини! Точно! А окружают его солдаты в форме охраны верфей, нанятой семьей темесских корабелов. Это объясняет все: и то, почему им благоволит богиня, и зачем воюют с церковниками. Стало быть, не врал Клеомен насчет «впавшего в язычество клана Морозини». Хоть в одном не соврал…
Сагони, надо отдать ему должное, встретил солдата в церковной форме, не переменившись в лице. Почему они не открыли огонь сразу, как только увидели ненавистную форму? Потом заметил долговязую фигуру Лактониса-младшего и понял. «Сам-то я послать гонца не догадался, — отругал он себя за упущение. — А ведь могли бы…»
— Вы и есть… Афандис? — вспомнил капитан. — Здравствуй. Я слышал, на сторону Лендгрейва перешел батальон церковников, но не мог и представить…
— Что я им командую? Еще утром и я бы не смог представить, Сагони. Что в городе? С чего все началось?
— Ты еще не видел? — удивился Сагони. — Бойня тут. Пока затишье, выгляни в пролом. Видал?
Афандис осторожно приподнялся на цыпочки, выглянув в пролом… И отпрянул, будто обожженный. Потом пересилил себя, снова приник к пролому. Долго смотрел, не отрываясь. Когда отодвинулся от дыры, лицо было бледное, а губа закушена едва ли не до крови.
— Много повидал, но чтоб такое… Сволочи, что ж они творят… Сагони, что делать думаете?
— Подождем, пока горожане соберутся, а пушки хоть немного собьют с них спесь. У вас пушки есть? А бомбы, брандскугели, просто ядра — много?
— Сколько полку положено, и еще две королевские кулеврины со всем скарбом, — усмехнулся Афандис. — У Третьего Тельгаттейского прихватили. И почти тысяча свободных мушкетов и ружей. Сейчас раздадим твоим.
— Хорошо. Ружья — то, что нам не хватает. А где Лендгрейв?
— Они с какой-то Гердис в развалинах собора, спустились под землю, хотят ворваться в цитадель изнутри.
— Значит, ворвутся, Гердис слов на ветер не бросает, — отозвался Сагони. — Тогда план такой: сейчас народ подтянется, новые лестницы принесут — и пойдем снова. Опять же, нужно подождать, пока Лендгрейв дойдет до конца. Задача… Ну, ты понимаешь.
— Кровищи прольется, — задумчиво произнес Афандис. — Тут можно хоть десять тысяч положить…
— Еще два батальона в военном порту. Заслон Халкоса пока держится, но если церковники ударят нам в тыл… Если мы до тех пор не будем в цитадели, к утру все равном там окажемся. Но узниками.
— Понятное дело. Ладно, сам вижу — делать нечего. Ничего, справимся. Справились же с Третьим Тельгаттейским.
— Гердис, ты уверена, что мы не заблудились?
