Она была искренне удивлена. Насколько ей было известно такая письменность вот уже четыреста лет, как вышла из употребления.
Любопытствуя, она решила прочитать, что здесь написано. Однако это оказалось не так-то легко. Некоторые руниры, из которых состояла загадочная надпись, она видела впервые в жизни. Другие она некогда встречала в старинных рукописях, хранившихся в родовом замке её деда, но что они обозначают, она не знала. И лишь часть из них были знакомы ей по священным текстам тайгетских молитв. Наверняка какой-нибудь тайгетский монах или отшельник смог бы прочитать ей эту надпись, но откуда же ему было здесь взяться?
Тармулан задумалась. Она чуяла, что надпись на пластине содержит какие-то очень ценные сведения. Тот ченжерский жрец вряд ли вообще мог знать тайгетскую грамоту, а уж тем более старинную письменность, о которой забыли и сами тайгеты. Однако не зря же он держал её при себе. Значит, и ей нужно было сохранить пластину. Она решила, что как только обустроится в Луншуне, то немедленно займётся разгадкой этой тайны.
Глава 8
Как не хотелось Тармулан расставаться с лошадьми, а пришлось. Вдова-кулбуска, у которой она остановилась переночевать, принесла ей утром на завтрак несколько свежеиспечённых лепёшек и кувшин холодного молока. Она-то и рассказала Тармулан, что нынче городская стража задерживает всех верховых, включая даже самих кливутов. Соседка, говорила ей, что это будто бы из-за гонца мятежников, перехваченного прошлой ночью Тайными Стражами. Потому-то Тармулан продала своих лошадей местным барышникам за полцены, а сама, наняв за четыре гроша кулбуса-носильщика, двинулась в город.
Миновав городские ворота Луншуня, Тармулан оказалась на главной улице города, застроенной храмами, купеческими особняками и дворцами вельмож. Пройдя вверх по ней примерно треть лина, свернула вправо на узкую улочку, вдоль которой стояли двухъярусные дома, принадлежащие простым горожанам.
Здесь Тармулан отпустила носильщика. Подхватив свои вещи, она на ближайшем перекрёстке повернула налево и очутилась в запутанной сети кривых переулков. С каждым шагом они становились всё грязнее и уже. Здесь всегда царил полумрак, и только на перекрёстках, куда попадали прямые солнечные лучи, было относительно светло.
Любой чужак, мог здесь легко заблудиться, но Тармулан уверено двигалась вперёд, определяясь по знакомым ей приметам. Вскоре она оказалась в переулке, который был несколько шире остальных и оканчивался глухим тупиком. Здесь было почище и не так сильно воняло помоями. С каждой стороны стояло по три больших дома.
Тармулан остановилась напротив второго дома, располагавшегося по правой стороне переулка, и постучалась в дверь. Краем глаза она увидела, как на втором ярусе в доме напротив едва заметно колыхнулась тёмная занавесь, закрывающая окно. Любой другой на её месте не обратил на это никакого внимания, но Тармулан знала, что там прячется лучник, готовый пустить стрелу в спину незваному пришельцу.
– Кого ещё там принесло? – донеслось до неё недовольное ворчание. В двери открылось маленькое окошечко, и налитый кровью глаз уставился на Тармулан. Увидев его, она слегка приподняла бровь, как бы выражая удивление оказанным ей приёмом. Окошечко тут же захлопнулось, а в следующее мгновение послышался скрип отодвигаемой задвижки.
В проёме показался крепкий, плотно сбитый мужчина, со свирепым лицом, одетый в холщовую тунику, поверх которой был накинут короткий плащ.
– Да хранят тебя боги, благородная госпожа,– произнёс он, кланяясь и пропуская Тармулан внутрь дома. Робость, звучавшая в его голосе, никак не вязалась с его видом.
– Скарб прими,– коротко бросила Тармулан, входя в помещение, бывшей своеобразной прихожей.
– Сейчас, распоряжусь, госпожа. Эй, Сехеба возьми вещи у госпожи и проводи её до хозяина.
В тот же миг откуда-то сбоку рядом с Тармулан возникла огромная фигура могучего чернокожего мужчины. Увидев тайгетку, он приветственно замычал и затряс головой, как делают все немые, а затем подхватил её поклажу. Он направился к расположенной на противоположном конце прихожей двери, за которой был полутёмный переход, ведущий вглубь дома. Тармулан последовала за ним.
Сначала они очутились в небольшом коридоре с дощатым полом и потолком, стены которого были занавешены тканью. Тармулан знала, что за ней прячутся потайные бойницы, а под крепкими на вид досками пола скрыта глубокая узкая яма, полная острых кольев. Непрошеным гостям будет не так-то просто проникнуть внутрь дома.
Пройдя коридор, они оказались в большом зале с высоким потолком, занимавшим почти весь первый ярус дома. На первый взгляд это помещение напоминало чайхану или харчевню. Зал был заполнен столиками, за которыми на подушках и ковриках сидели люди. Одни из них были заняты едой, другие, сидя за чашей вина, негромко разговаривали между собой, а некоторые даже спали, развалясь на подушках. Но главное, не было слышно пьяных выкриков или шума, который издают посетители таких заведений. Одним словом, тихое местечко для приличных людей, где царили чинность и пристойность.
У противоположной входу стены находился большой очаг, у которого хлопотало несколько женщин. Справа в двух шагах от входа, вдоль стены тянулась длинная стойка, за которой стояли трое молодых парней, в круглых шапочках и белых туниках. За их спинами виднелись полки с кувшинами вина и посудой.
В самой середине зала, на помосте, танцевала парочка девиц, на которых из одежды были только лишь браслеты да ожерелья. Они сладострастно изгибались под негромкую плавную мелодию, наигрываемую музыкантами, сидящими у подножия помоста.
Тармулан следуя за своим провожатым, прошла через весь зал в дальний угол к лестнице, ведущей на второй ярус дома. Когда она проходила, сидящие за столиками люди бросали на неё быстрые настороженные взгляды и тут же отворачивались, возвращаясь к своим делам.
У лестницы, дорогу заступили двое здоровых мускулистых парней. Они были в тюрбанах и коротких халатах, подпоясанных широкими кожаными поясами. У одного к поясу был прицеплен кинжал, а у второго короткая увесистая
