В какой-то момент из ладоней мага начали вырываться тонюсенькие извилистые молнии. Очень скоро они превратились в два огненный жгута, беспощадно хлещущих по невидимой стенке вспучившейся межмировой мембраны. Впрочем, под ударами хлыстов эта невидимая ранее пленка покрывалась вполне видимой рябью, как от камня, брошенного в зеркальную гладь неподвижного водоема. Постепенно молниеносные удары Хайвера перестали быть хаотичными и приобрели какую-то неуловимую упорядоченность. Как на барабане он отбивал сложный гармонический ритм, используя молнии в качестве барабанных палочек. Все больше и больше ряби стало образовываться на поверхности разделяющей реальности мембраны и после особенно интенсивной серии ударов она начала прогибаться внутрь огненного «глаза». Воодушевленный успехом Хайвер принялся работать своими «палочками с удвоенной энергией. Результат не заставил себя долго ждать — мембрана прогнулась еще больше и с легким, до обидного будничным чмоком лопнула.
— Давай, Зенон! — громко воскликнул чародей.
Впрочем, юноша и без подсказки понял, что именно сейчас настал тот самый момент, ради которого они сюда пришли. Палец нащупал заветную клавишу, надавил на нее, и после пятисекундной задержки ноутбук полетел в пылающую бездну Преисподней.
В следующий момент, Зенону показалось, будто он попал под сошедшую с горы лавину. Его приподняло, закрутило, много раз хорошенько приложило к чему-то весьма твердому и острому. Неизвестно, сколько времени продолжалось эта пытка, но в какой-то момент его сознание не выдержало невыносимой боли и отключилось. Но перед этим он случайно взглянул на циферблат своих драгоценных «Хансли» и с удивлением обнаружил, что секундная стрелка вновь начала свой неумолимый бег.
«Вот же радость, не нужно тащить в мастерскую», — подумал он и провалился во тьму спасительного небытия.
«Бум, бум, бум… цок, цок, цок… бу-у-ум… цок, цок… коматозное… кризис… бум… бум… динамика… цок, цок, цок… дисфункция Кайма… б-у-ум… билирубин… цок, цок… анализ… показатель Хрумпа-Берховича… цок, цок… бум, бум, бум…»
Ощущение такое, словно на голову надели чугунок, в котором тетушка Маара готовит свои фирменные щи из квашеной капусты, и все, кому не лень колошматят по нему, чем ни попадя. Всякое движение мысли под черепной коробкой чревато либо громким гулом, либо невыносимой дробью. Изредка до сознания долетают отдельные слова и фразы. Но значение их не поддается никакому логическому анализу.
Вдруг где-то неподалеку раздался чей-то громкий жизнерадостный голос, принадлежавший явно мужчине:
— Сестра, введите больному пять кубиков универсального стимулятора! Поздравляю, коллеги, пациент возвращается! Обо всех изменениях его состояния докладывать незамедлительно лично мне.
Какое-то время вокруг что-то невыносимо громко шелестело, шуршало и топало. Зенон почувствовал легкий укол в руку и вновь впал в забытье. Он не видел, как толпа облаченных в белые халаты фигур неспешно покинула его палату…
Следующее его пришествие в мир было легким, можно сказать искрометным. Сознание словно пузырек воздуха, всплывающий из мрачных океанских глубин, выскочило на поверхность и лопнуло тысячами разноцветных брызг-мыслей. Открыв глаза, Зенон первым делом увидел улыбчивую усатую физиономию сидящего у его постели человека.
«Маг-целитель, — догадался юноша, — Значит, я не погиб».
— Ну что, герой, выкарабкался?! — улыбнулся мужчина и сосредоточенно почесал свою весьма обширную лысину.
«Странные эти целители, — подумал Зенон, — других лечат, а сами себя от плешивости не могут избавить». — А в слух произнес: — Где я? Что со мной, доктор? Что с Хайвером? Как там Кайла, Зуур, Эниэль и остальные? Чем закончилось вторжение?..
Он хотел спросить еще о многом, но маг-целитель широко заулыбался и замахал руками, мол, угомонись, юноша.
— Не успел толком очухаться, подавай ему полную информацию, — нарочито сурово проворчал мужчина и тут же с улыбкой добавил: — Впрочем, теперь можно, тем более такому герою, как ты. Задавай свои вопросы, только не вали все в кучу, говори с чувством, толком, расстановкой.
— Хорошо. — Улыбнулся в ответ Зенон. — Чем закончилось вторжение?
— Положим, этот вопрос ты мог бы и не задавать. Солнышко светит, птички поют, больные идут на поправку, значит, все хорошо и никакие запредельные твари нам не угрожают.
— Действительно, — покачал головой юноша, — мог бы и сам догадаться. В таком случае скажите, что со мной и почему я вдруг оказался в больничной палате?..
— … Окружного госпиталя Синегорского военного округа, — продолжил за пациента маг-целитель. — А попал ты сюда в весьма плачевном состоянии. Один лишь список твоих повреждений — весьма долгая песня. Если интересно, извольте, кое-что из этого многообразия перечислю: серьезная черепно-мозговая травма, ушибы внутренних органов, множественные переломы ног, рук, позвоночника и ребер и так далее в том же духе. Короче, собирали тебя по кусочкам и разрозненным фрагментам. А что бы вы хотели, уважаемый, — всплеснул руками доктор, — если при первом взгляде на пациента возникает твердая уверенность, что того только что извлекли из-под асфальтового катка?! — Но, мгновенно успокоившись, добавил: — Так что, юноша, считай, что ты в рубашке родился…
Легкий стук в дверь прервал глубокомысленные рассуждения доктора. Затем раздался негромкий скрип дверных петель, и в образовавшемся проеме нарисовалась голова Зуур эр Шуура.
— Ну что, Травий, как там наш герой? — спросил он полушепотом.
— А что ему будет? — вопросом на вопрос ответил доктор. — Мне б его здоровье, я, может быть, в четвертый раз женился.
— Значица, того… можно навестить?
— Послушай, Зуур, угомонись! — неожиданно вспылил доктор. Из чего Зенон сделал однозначный вывод о том, что за то время, пока он валялся в отключке, огр успел изрядно достать эскулапа. Впрочем, маг-целитель тут же остыл и, улыбнувшись с хитрецой, сказал: — Ладно, великанья морда, только в следующий раз, когда пересечемся у старины Храмса, выкатишь дюжину гномьего, и на все заведение громко объявишь, что Травий, самый лучший лекарь Синегорья.
— Да я, в общем-то, никогда и не отрицал того, — пожал плечами шаман, — что из тех костоправов, что обретают в вашем госпитале, ты самый первейший.
— Только не юли, аки ужака под вилами! Скажешь громко, что б уважаемая публика слышала! — разошелся не на шутку Травий. — А еще публично отречешься от тех диффамаций, кои инсинуировал супротив меня ранее! И еще… — Он хотел еще что-то добавить, но передумал. — Ладно, вот только осмотр больного закончу, и можешь заводить толпу. Только, что б все по-тихому и недолго, иначе мне влетит от начальства по первое число.
