Наконец, с опозданием на двадцать минут, появилась долгожданная электричка.
Сыщик и девушка расположились у открытого окна в почти пустом вагоне. Теперь, под монотонный стук колес, к голоду, жажде и усталости у Савельева присоединилось не менее сильное желание поспать. Варя тут же прикорнула, удобно облокотившись на его плечо.
Совсем провалиться в сон майору мешало вовсе не довольно-таки неудобное деревянное сиденье. И даже не то, что старый, выслуживший свой срок вагон пронзительно визжал и грохотал на стыках рельс.
Значит, Зайцев…
Единственный, кто отвечает всем требованиям. Кто мог сообщить о планах сыщика «Его Экселенции», у кого не было алиби на момент убийства Монго и у кого, как выясняется, есть мотив.
У убийцы твердая рука и верный глаз – предупреждал его Каландарашвили.
Все точно – верный глаз сибирского охотника и твердая рука ефрейтора спецназа…
Надо же, выходит, он сам же и помог сектантам, послав их человека к Гроссману!
Впрочем, в любом случае у антиквара не было ни единого шанса…
Он ведь наверняка без лишних вопросов впустил одинокого молодого милиционера – вот зачем Стас надел тогда форму! Ну конечно – кто заподозрит убийцу в ясноглазом румяном страже порядка? Да еще ведь антиквар по своей природе наверняка не остался равнодушен к мужественной красоте парня.
Эх, Зайчик, Зайчик…
Чем же, интересно, тебя приманили искатели пресловутой «Книги Семизвездья»?
А может, и вовсе ничем, а просто с детства ты вырос верным паладином неведомой пока секты, которую даже родное МВД выкорчевать не смогло?
На следующей остановке распахнулись двери, и в салон вошли мужчина и женщина средних лет. Они заняли два места на другом ряду по диагонали от Савельева и Вари.
Сыщик мельком взглянул на них, а когда поезд плавно тронулся с места и набрал скорость, вновь попытался забыться сном.
И уже смежив веки, на уровне подсознания, Вадим вдруг понял, что лица мужчины и женщины ему знакомы…
Сонливость сняло как по мановению волшебной палочки.
Следователь приоткрыл глаза и снова скользнул взглядом по заинтересовавшей его паре. И понял, что не ошибся: точно такие же мертвенно-просветленные лица были у тех троих на дороге, а до того – у стража Варвары в заброшенном доме.
Они сидели молча. Мужчина положил на колени джинсовую куртку, женщина – дамскую сумочку. Да и сунула как бы невзначай в нее руку. Что у нее там? «Макаров»? Вряд ли, скорее «беретта» – ее, плоскую и нетяжелую, любят носить киллеры высокого класса. Мужчина запустил руку под куртку, и Савельев мог бы поклясться, что сейчас его ладонь скользнула во внутренний карман куртки, где у него спрятано оружие.
Сейчас не время было рассуждать и строить гипотезы – как их нашли. Вадим, по-прежнему изображая полудрему, оглядел противников.
И крепко приуныл. Обоих сразу нейтрализовать ему никак не удастся.
Даже если он сумеет попасть в мужика прежде, чем тот выстрелит из-под куртки, его спутница, скорее всего, успеет достать из сумочки оружие или уйти с линии огня.
А начинать перестрелку в вагоне, где, кроме них, еще десятка три человек, да плюс с Варей за спиной…
Все рефлексы милиционера со стажем бунтовали против такого развития событий.
Опять же неизвестно – какое у них задание?
Одно дело, если этим двоим приказано лишь вызвать подкрепление и сопроводить сыщика и журналистку до места встречи. Хуже, если им просто поручили прикончить слишком строптивую дичь, дождавшись удобного случая.
Тогда, стоит им что-то заподозрить, и они просто пристрелят и Варю, и его.
Что же делать?
А что если выйти в тамбур, вроде как покурить? Имеет же право он покурить?
Это мысль!
В лучшем случае Озерская через какое-то время выйдет за ним следом, и тогда они попытаются спрыгнуть на первой же станции. В худшем – за ним следом пойдет кто-то из этих двоих – и тогда можно попробовать его нейтрализовать.
А потом можно добить второго, рвать стоп-кран, и уходить, схватив Варю в охапку…
Встряхнув головой, как бы спросонья, Вадим нарочито лениво извлек пачку «Явы», в которой сиротливо болталась последняя сигарета…
– Не надо, дружище, не дергайся, – прозвучал за спиной знакомый голос, от которого сыщик буквально окаменел.
Предательская слабость разлилась по телу.
Ну надо же, только и промелькнуло в голове.
– И давно ты подался в псы Гекаты?
– Паладины, приятель, паладины!
Майор Семен Борисович Куницын плюхнулся рядом на сиденье, ловко просунул руку Вадиму за спину (чутье у него что ли?) и вытащил из-за пояса TT, ухитрившись незаметно от окружающих спрятать его под пиджак. И одновременно Савельев почуял, как острие клинка чуть кольнуло его в бок.
Их преследователи пересели, оказавшись точно напротив Вадима и Вари, побледневшей как смерть.
Так они и ехали три станции, и лишь когда поезд начал тормозить в четвертый раз, Борисыч негромко скомандовал:
– Подъем, коллега…
Стоило им спустится с платформы, как из-за поворота вынырнул заляпанный грязью старый «Ниссан-Патрол», в котором, кроме водителя, никого не было.
Вадим с тоской подумал, что, пожалуй, их перехватили последние оставшиеся слуги Гекаты, или кого они там почитали…
Передняя дверца распахнулась, и водитель – нестарый еще человек в белых брюках и джемпере – вышел из машины.
И вот тут Вадим второй раз за сегодняшний день почуял, как у него подкашиваются ноги.
«Да не может быть!! Я сошел с ума!»
Варя, обмерев, чуть слышно всхлипнула. Ее повело в сторону, так что женщине пришлось поддержать девушку за локоть.
– Да, это я, Варенька, вам не показалось, – негромко и даже доброжелательно сообщил Николай Семенович Стрельцов, профессор МГУ, почетный академик РИА и видное научное светило.
– Мы привезли их, Ваша Экселенция, – коротко отрапортовал Куницын, поклонившись.
– Ник… Николай Семенович, – всхлипнула Озерская. – Этого не может быть…
– Ни слова больше, – сухо бросил архивариус.
Савельеву вдруг стало все безразлично…
Он покорно дал себя усадить на переднее сиденье джипа, и оказавшаяся позади баба набросила на его шею толстую леску – чуть дернешься, и каюк.
За руль сел по-прежнему невозмутимый Куницын, остальные, не исключая «Экселенцию», теснились сзади, зажав бессильно-покорную Варвару. Вадим попробовал оглянуться и посмотреть, как там она, но болезненный рывок лески оборвал его поползновения.
Они въехали в пригород, и Савельев вдруг понял, куда они едут, и не удержал горькую усмешку.
Догадка его не обманула: это был тот самый дом, откуда он позавчера (а как будто неделя прошла!) вытащил Варю.
