— Ваше высочество… — произнес старший. — Позвольте сопровождать вас в Беероф. Граф Тевах к вашим услугам.
— Встаньте, граф, — принцесса произнесла это так властно, что ее немедленно послушались. Теперь она разглядела, что на плече у обоих тоже сверкал вышитый золотом элий. — Зачем вам сопровождать меня? Это ваш сын?
— Да, это мой наследник Чанер. Он послан нам Эль-Элионом. Поздний ребенок. Графиня Тевах присоединится чуть позже… Мы все хотим сопровождать вас в Беероф. Мы не позволим вас казнить.
— Вы добрые люди, — Мирела едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Но надо быть твердой. Надо. — Я благодарю за ваше доброе побуждение, — как можно уверенней произнесла девушка, — но не могу принять вашу помощь. Я могу рисковать своей жизнью, но не вашей.
— Так жизнь наша, ваша высочество. И мы можем поступать с ней во славу Божию. Мы едем с вами, и будь что будет. Если вас казнят, нам все равно долго не жить. Так лучше вместе. А там, кто знает, может, и побоятся всех.
Миреле пришлось выдержать паузу, чтобы чувства утихли, и она могла ответить спокойно.
— Я благодарю вас, граф. Вы не представляете, как много значит для меня ваше участие. Вы проводите меня ровно столько, сколько посчитаете нужным. Если вы покинете меня у Беерофа, вы поступите разумно, — она жестом прервала собиравшегося возразить графа. — Вы должны думать о жене и сыне. Едем, — она направилась к карете, граф и его сын вскочили на коней.
Это оказалось только началом. Новость о том, что ее будут судить в Беерофе, распространялась быстрее пожара. С каждым замком, с каждым городом которые она проезжала, к ней присоединялись дворяне. Люди, которых вдохновила смелость принцессы, которые были готовы защищать ее и умереть с ней.
Когда она приблизилась к Беерофу, пятьдесят человек в бархатных костюмах цветов династии Шедеур — зеленый и серебряный — ехали перед ней. Около восьмидесяти — не только мужчины, но и дамы — позади. Мирела тщательно продумала каждую деталь. Долгое путешествие она проделала в карете, но для въезда в столицу приготовили открытый экипаж. Боковые стороны покрыли серебряной краской и прикрепили герб, который семь лет назад люди могли видеть по всей стране: буквы Ц и Ш, поддерживаемые рогами оленя и осененные ветвями яйтана. Для того чтобы герб заметили издалека, буквы сделали алыми. Мирела восседала на зеленых бархатных сиденьях, с прямой спиной и слабой улыбкой на губах. Она будто не замечала восторженных приветствий толпы — кроме эскорта из дворян множество простых людей присоединялось к этой процессии. Они с азартом приветствовали любимую принцессу, дочь любимой королевы. Они поддерживали ее во всем, даже в принадлежности к церкви Хранителей Гошты, поэтому каждый протягивал элий.
Мирела надела платье для посещения церкви: на черном бархатном платье принцессы ослепительно сиял вышитый серебряной нитью элий. Никаких других украшений Мирела надевать не стала. У сопровождавших ее дворян такие же знаки были не только в руках, но и на плащах или рукавах. Они ехали в столицу, чтобы умереть не только за свою принцессу, но и за свою веру. Принцесса спланировала такой въезд, когда узнала, как много людей поддержало ее. Таким образом она подчеркнула: им не нужна власть, они не бунтовщики. Они всего лишь хотят свободно поклоняться Эль-Элиону.
Сейчас девушке казалось странным, что так много лет она считала, будто все отвернулись от нее, предали. Она не знала, чем закончится суд, но была уверена, что если ее казнят — это будет триумфом. Ее смерть не будет напрасной.
И еще она очень надеялась на заступничество брата. Если он получил письмо, он не останется к нему безразличным.
Мирела старалась не выдать волнения, но приближаясь к дворцу, всматривалась во встречающих. Король Еглон так и не появился. Новый гофмейстер, подошел к карете и ровным голосом сообщил, что его величество будет присутствовать завтра на суде, а пока, ее высочество принцесса Мирела переночует в доме герцога Зерана. Оруженосец герцога покажет дорогу. Он кивнул на стоящего рядом дворянина в голубом с золотом колете — родовые цвета Зерана. Тот вскочил на коня и поехал вперед. Мирела всмотрелась в гофмейстера. Очень молод и кого-то напоминает…
— Вы… — начала она.
— Граф Элдад Бернт к вашим услугам, — с готовностью склонил голову гофмейстер.
"Ну конечно! — принцесса с болью всматривалась в знакомые черты. — Непутевый братец Рекема".
— Граф Бернт, — отчеканила она, — вынужден скрываться в Лейне. Он достойный человек. А вы заняли его место. Надеюсь, ненадолго, — она сделал знак кучеру и тот тронул карету, поэтому девушка не узнала, какое впечатление на Элдада произвели ее слова.
??? замок фей
Ялмари постоял во влажной темноте, вызывающей тошнотворные ощущения из-за запаха. Он не мог видеть, но, судя по потоку воздуха, еле ощутимо движущегося вокруг него, находился либо в пещере, либо коридоре, которым давно не пользовались люди. "Куда идти? Налево или направо?" — он стоял лицом к стене. Напрягая зрение, всмотрелся в обе стороны, и слева мрак будто чуть-чуть посветлел. Может, конечно, зрение его обманывало, но поскольку выбор был невелик, он направился налево, осторожно ступая, чтобы не споткнуться, если на дороге что-то будет лежать. Теперь, когда он привык к неприятному запаху, он понял, что воняло не падалью. Такой запах бывает, когда в комнате забыли какую-нибудь мокрую тряпку и долго не проветривали. Влаги было хоть отбавляй. Под ногами хлюпало, и ступни сквозь сапоги неприятно холодило. Вскоре он услышал звук капающей воды. Почему-то это ободрило. Трудно было настроиться, что он попал сюда, чтобы найти Хранителя тайн. Казалось, надо поскорее выбраться из ловушки, и вода в этом поможет. Еще через несколько шагов звук капель усилилась, а, кроме того, он различил… еле слышный голос. Ялмари решил, что ему померещилось. Но нет, кто-то негромко разговаривал в темноте. Может, задание не такое уж и сложное, как представлялось? Он бросился вперед, звук нарастал… и тут он резко остановился.
— Ты опять пролил воду на пол? Я же учила тебя наклоняться над умывальником…
От простой фразы, которую он, наконец, расслышал, сердце заколотилось как бешеное. Голос стих. Принц осмыслил происходящее. Он очень хорошо знал и этот голос, и эту фразу: запомнилась из далекого детства. Он не мог объяснить, почему запомнилась. Может, потому что буквально перед этим Ялмари впервые узнал, кто он и кто его отец, и это произвело такое впечатление, что он уже не мог помнить о таких мелочах, как пролитая вода. Умылся потому, что положено перед сном делать так. Хотел скорее забраться в постель, чтобы уснуть и не думать о том, что происходит вокруг. Но тут появилась мама и упрекнула:
