— Серёга?! Тарасов?! — закричал он. — Сколько лет, сколько зим?!
Да уж театр по нему плачет. Потому что я почти поверил и кинулся к нему:
— Витёк! Дружище!
Сестра передала мне: «Он опасается тебя!»
— Ну, рассказывай, как жизнь. Чем занимаешься? — спросил я.
— Да по Северу мотаюсь с геологами. Полезные ископаемые ищем. После техникума удачное распределение получилось. Условия у нас, конечно спартанские, но бригада хорошая, платят неплохо. Думаю, пока семьёй не обзавёлся, деньжат подзаработаю. А лет через пять-шесть осяду. Куплю квартиру, машину, женюсь. Вон, хоть на Светке, — выдал, словно заученный текст Витёк. — А ты как?
«Ни слова правды!» — сообщил «детектор лжи».
— Да в «универе» на пятом курсе. Куда потом — не решил ещё.
В общем, началась милая беседа давно не видевшихся друзей.
— Витёк, а помнишь, как мы яблоки «тырили» в колхозном саду? — пошёл я в атаку.
Лжесын Григория не помнил. Ну, правильно — такого и не было.
— А как шланг отцов порезали и в велосипеды вместо камер вставили? — теперь спросил он меня. Как бы показывая, что на самом деле он «настоящий». Меня не убедило. Историю эту знает каждый житель Весёлого. Потому что дядя Гриша так тогда отходил наши задницы крапивой, что мы неделю в школе стояли за партами.
— Такое не забудешь, — гоготнул я.
Сестра тоже прыснула от смеха.
— А речку помнишь? Когда нам запрещали купаться, а мы тайно сбегали с пацанами и плавали, пока губы не посинеют. А чтобы родители по мокрым трусам не догадались, плескались голышом. Но они нас потом каким-то образом всё равно вычисляли и давали ремня.
— Конечно! — рискнул согласиться «Витёк»: ведь все же деревенские ребята так делали, делают и будут делать. И попался: все, кроме, стеснительного настоящего Витька. По его-то мокрому заду нас всех и «палили».
«Врёт! Не помнит!» — Цветана с задачей справлялась на «отлично».
— «Знаю. Всё уходим».
— Ну, нам пора, — засобирались мы домой. — До свидания, дядь Гриш.
— Пока, Витёк, — сказала Цветаниэль.
— Забегайте ещё, — улыбнулся обманщик и пошёл провожать нас в прихожую.
— Обязательно, — пожал я ему руку и «случайно» вспомнил ещё об одной вещи. Достал из кармана фотографию восьмилетнего мальчика — настоящего сына Григория. — О, Витёк, помнишь эту фотку?
— Конечно! Это на рыбалке незадолго до нашего с мамой отъезда, — мгновенно переработал увиденную информацию «друг». В принципе, это нетрудно, если в кадре ребёнок с удочкой сидит в резиновой лодке, а внизу стоит дата снимка.
— Ага, я тебе тогда свою отдал, а ты мне эту. Мы же уже тогда знали, что надолго расстаёмся — вот и обменялись фотографиями. Обещали постоянно носить их с собой. Боялись, что когда вырастем, то не сможем узнать друг друга. Ты же мою физиономию тоже хранишь?
— А как же! Только в рамочке, у матери дома. Не рискнул с собой возить. У меня же командировки постоянно, сам понимаешь, легко потеряться может. Но видишь, я тебя и так узнал!
— Ну да. А я, честно говоря, на улице бы встретил и мимо прошёл.
«Занервничал», — доложила сестра.
«Ещё бы не занервничал! Он же опять «прокололся»: у него не должно быть такой фотографии. Плёнку распечатали после того, как жена дяди Гриши увезла сына. А дату на снимке я сегодня утром в «Фотошопе» исправил».
— Да у меня вообще плохая память на лица и имена, — признался я «другу детства».
— «Немного расслабился».
Блин, как это она так легко определяет состояние? Мне тоже удаётся наблюдать магическим зрением некие перемещения цветных пятен в ауре Лжевитька. Но никакой закономерности пока не замечаю. Вижу какое-то хаотическое движение.
— Ой, Серёжка, совсем вылетело из головы, — вдруг подал голос дядя Гриша. — Пошли, радиоприёмник поломанный отцу передам — сгорел «собака». Пусть Лёха посмотрит, — может, починит. А нет, так на запчасти пустит. Он же «шурупит» в этом.
— Иду, дядь Гриш, — снова расшнуровал я ботинки и вернулся в зал.
— Он в спальне, — протянул мне руку сосед. — Отведи.
Поддерживая слепого под локоть, прошёл с ним в нужную комнату. И тут Григория словно подменили. Пригнув мою голову, он еле слышно и необыкновенно быстро заговорил на ухо:
— Мне никогда не было так страшно, Серёга. Это опасный человек. И он — не Витька.
— А кто? — «удивился» я.
— Тише ты, не ори. Это шпион американский.
— С чего взяли дядь Гриш?
— Паренёк, я же три года на подводной лодке акустиком прослужил. К тому же, без зрения, у меня остальные чувства усилились. Вот и услыхал, как «сыночек» этот по «мобилке» разговаривал. Докладывал начальству. Думал, через стены не услышу. Но я же слепой, а не глухой.
«Цветаниэль, задержи Витька там, чтобы к нам не зашёл», — телепатировал я сестре.
«Уже занимаюсь этим, — ответила она. — На подлодке я не служила, но не забывай, какие у меня длинные ушки».
— А ну-ка поподробнее: о чём он говорил и какого рожна ему тут нужно, — обратился я к Григорию.
— Судя по тому, что удалось понять из разговоров на русском языке, он сообщал о каких-то камерах наблюдения, об установленной «прослушке». А со вчерашнего вечера заинтересовался твоей семьёй и вашими гостями. В английском я не силён, но и инородной в речи Витька проскакивали звукосочетания типа «Тарасофф».
— Спасибо, что предупредили, дядь Гриш. А что же вы сразу никому не рассказали?
— А кому, Серёж? Бабе Зине, которая хлеб и молоко приносит? Да и испугался я.
— Ладно, понял. Тогда я сейчас к Никитичу. Пусть выводит парнишку на «чистую воду».
— Держи, — дядя Григорий нащупал на подоконнике и сунул мне магнитолу.
***
Цветана Тарасова.
— А насчёт обещания жениться серьёзно сказал? — начала я строить глазки «Витьку».
— Конечно! — оживился он.
— Да врёшь всё. У тебя, небось, полно таких наивных дурочек.
— Каких «таких»?
— Которым на их длинные уши лапшу про свадьбу вешаешь.
— Нет, Свет, честно. Ты же меня знаешь. Да и какие на северной вахте бабы? Там только бородатые мужики.
— А ненки?
— Нет, это на любителя. Да и разве можно их сравнивать с русскими красавицами?
— Ну, их же мужчинам же нравятся.
— Ну, вот и флаг им в руки. А мне ты по душе.
— А сможешь пять лет без женщины?
— А ты дождёшься? — ответил мне лжец вопросом на вопрос.
— А стоит?
— Ещё как! — в глазах Псевдовитька загорелся похотливый огонёк. — Если согласишься, стану в отпуск сюда приезжать. Хочешь, прямо сегодня «покувыркаемся», энергией твоей заряжусь. Мне на год и хватит.
