– О, вот как? А если я расскажу ему, что произошло с Эфраимом бен-Сефером? И почему?
– С кем? – спросила она, но теперь ее губы действительно побледнели, и она оперлась о стол, преодолевая дрожь в ногах.
– Ты сама знаешь, что с ним случилось. Нет? Ну так я скажу тебе, девочка. – Что он и сделал, жестко и безжалостно, от чего она внезапно села, а капли пота выступили вокруг золотых медальонов, украшавших ее лоб. – Пьер уже знает о твоей банде, я полагаю, но, возможно, не подозревает, какая безжалостная маленькая цепкая тварь ты сама.
– Это была не я! Я его не убивала!
– Если бы не ты, он был бы жив, и я уверен, Пьер это поймет. Я могу рассказать ему, где находится тело, – добавил он деликатно. – Я сам его похоронил.
Ее губы были сжаты так долго, что превратились в узкую белую линию.
– У тебя не так много времени, – напомнил он тихо, не спуская с нее глаз. – Иэн может удерживать его еще долго, но когда он войдет, я расскажу ему все при тебе, а ты попробуй убедить его, что я лгу.
Она резко поднялась, ее цепочки и браслеты зазвенели, и шагнула к двери внутренней комнаты. Она распахнула ее, и подслушивающая Мари отлетела в шоке.
Ребекка сказала ей что-то на ладино, резко, прерывисто, и служанка мгновенно исчезла.
– Ну ладно, – произнесла Ребекка сквозь стиснутые зубы, поворачиваясь к нему. – Забери и будь ты прокят, пёс.
– Конечно, заберу, мелкая ты сучка, – ответил он вежливо. Ее рука сжала фаршированный рулет, но вместо того, чтобы бросить его в Джейми, девушка смяла рулет в тесто, рассыпав крошки, и швырнула останки на блюдо с криком ярости.
Звон колокольчиков свитка Торы предшествовал появлению Мари с драгоценным артефактом в руках. Она посмотела на свою госпожу, и Ребекка коротко кивнула, с величайшей неохотой передавая его в руки этого христианского пса.
Джейми поклонился – сначала служанке, потом ее госпоже – и направился к двери.
– Шалом, – сказал он, закрывая дверь за секунду до того, как серебряное блюдо ударилось о нее с гудящим звоном.
– Ну и как больно это было? – с интересом спрашивал Иэн Пьера, когда Джейми вышел к ним.
– О мой Бог, ты и понятия не имеешь! – с жаром отвечал Пьер. – Но оно того стоило. – Он улыбнулся Иэну и Джейми и поклонился им, даже не заметив завернутый в холст предмет в руках Джейми. – Прошу простить, господа, но невеста ждет меня!
– Что было больно? – спросил Джейми, поспешно удаляясь от боковой двери, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
– Ты же знаешь, он родился христианином, но сменил веру, чтобы жениться на этом мелком венике, – сказал Иэн. – Ему пришлось сделать обрезание.
Он перекрестился при этой мысли, и Джейми рассмеялся.
– Как называются такие насекомые, тонкие как веточки, где самка откусывает голову самцу, после того как дело сделано? – спросил он, придерживая дверь открытой.
Бровь Иэна задумчиво изогнулась.
– Думаю, богомол. А что?
– Похоже, у нашего маленького друга Пьера наклевывается более интересная брачная ночь, чем ему хотелось бы. Пойдем.
В Бордо
Это было не худшее из того, что ему приходилось делать, но он ждал предстоящее событие без особой радости. Джейми остановился у ворот дома доктора Хасди с завернутым свитком Торы в руках. Иэн выглядел усталым и постаревшим, и Джейми думал, что знает почему. Рассказать доктору, что случилось с его внучкой, – одно, а сказать ему это в лицо, зная, как ощущаются соски его внучки в воображении… или в руке…
– Ты не обязан идти, старина, – сказал он Иэну. – Я могу сделать это сам.
Губы Иэна искривились, но он отрицательно тряхнул головой и встал рядом с Джейми.
– Теперь направо, брат, – сказал он просто. Джейми улыбнулся. Когда ему было пять лет, отец Иэна, старый Джон, убедил его отца позволить Джейми управляться с мечом левой рукой, как он и сам хотел. «А ты, парень, – сказал он Иэну очень серьезно, – запомни: твой долг стоять у правой руки своего друга, защищая его слабую сторону».
– Да, – сказал Джейми. – Что ж, вперед. – И потянулся к дверному колокольчику.
После визита они медленно и бесцельно бродили по улицам Бордо, почти не разговаривая.
Доктор Хасди принял их вежливо, хотя при виде свитка его взгляд потемнел от ужаса и тревоги. Это выражение ужаса сменилось облегчением, когда он услышал – слуга достаточно хорошо знал французский, чтобы переводить ему, – что его внучка в безопасности, затем шоком и, наконец, чем-то, что Джейми не смог распознать. Гнев, печаль, смирение с судьбой?
Когда Джейми закончил свой рассказ, они сидели на предложенных им стульях – неловко, не зная, что делать дальше. Доктор Хасди сидел за своим столом, опустив голову, руками нежно поглаживая свиток. Наконец он поднял голову и кивнул им: сначала одному, потом другому. Теперь его лицо было спокойным и безэмоциональным.
– Спасибо, – сказал он по-французски с сильным акцентом. – Шалом.
– Ты голоден? – Иэн указал рукой на небольшую булочную, в которой на подносах лежали булочки и большие ароматные круглые хлебы. Он сам умирал от голода, хотя полчаса назад его желудок сводило судорогами.
– Да, пожалуй, – сказал Джейми, но продолжал шагать, и Иэн пожал плечами и последовал за ним. – Как думаешь, что сделает капитан, когда мы ему расскажем?
Иэна это не особо заботило. Для человека его размеров, умеющего управляться с клинком, работа всегда найдется. К тому же у него было собственное оружие. Но придется покупать шпагу для Джейми. Все, что у того было, от пистолета до топора, принадлежало д’Эглизу.
Он занимался подсчетом, прикидывая цену на более-менее приличный клинок, вычитая ее из платы, положенной им, когда заметил, что Джейми не отвечает на его реплики. Оказалось, что его друг пошел быстрее, и, стараясь догнать его, Иэн увидел, куда они направляются. В таверну, где хорошенькая разносчица-шатенка приняла Джейми за еврея.
О, значит, вот как? – подумал он, пряча улыбку. Что ж, был лишь один верный способ для парня доказать девице, что он не еврей.
Заведение кишело людьми, когда они вошли, причем эта суета не сулила ничего хорошего – Иэн сразу почувствовал неладное. Там были солдаты удачи, армейские солдаты и разномастные бойцы, наемники, как и они сами, и взаимной симпатией здесь не пахло. Воздух можно было рубить кинжалом, и, судя по пятнам подсыхающей на полу крови, кто-то уже это пробовал.
Были тут и женщины, но меньше, чем прежде, и разносчицы внимательно смотрели на свои подносы, ни с кем не флиртуя.
Джейми не обращал внимания на царившую в таверне атмосферу; Иэн видел, что он пришел сюда в поисках ее: но шатенки в зале не было. Они могли спросить, где она, если бы знали имя девушки.
– Может, наверху? – сказал Иэн, наклоняясь и почти крича Джейми в ухо, чтобы переорать шум. Джейми кивнул и начал пробираться сквозь толпу, Иэн следовал за ним в кильватере, надеясь, что они найдут девицу достаточно быстро, чтобы он мог поесть, пока Джейми будет занят с ней.
Лестница была забита мужчинами, спускавшимися вниз. Что-то тут было не так, и Джейми, поднимаясь, влепил кого-то в стену с гулким ударом. Какая-то непонятная тревога молнией прошила его позвоночник, и он был готов ко всему, прежде чем пробился через толпу зевак наверх лестницы и увидел их.
Большого Матье – и девушку-шатенку. Там распологалась большая открытая комната с коридором, по сторонам которого виднелись небольшие отсеки. Матье схватил девушку за руку и тащил ее по коридору, второй лапищей тиская ее ягодицы и не обращая внимания на ее протесты.
– Отпусти ее! – сказал Джейми, не крича, но достаточно громко, чтобы быть услышанным. Матье и ухом не повел, хотя остальные, повернувшись, удивленно посмотрели на Джейми.
Он слышал бормотание Иэна: «Иосиф, Мария и святая Невеста, храните нас», но не вслушивался в его слова. В три шага он настиг Матье и пнул его в зад.
Сразу после этой эскапады юноша рефлекторно пригнулся, но Матье всего лишь обернулся, глянув на него злым глазом и игнорируя окрики и насмешки зрителей.
– Позднее, малыш, – сказал он. – Сейчас я занят.
Он обхватил девушку могучей рукой и поцеловал ее слюняво, натирая ее лицо своей грубой щетиной, пока она кричала и пыталась оттолкнуть мерзавца.
Джейми вытащил пистолет из-за пояса.
– Я сказал, отпусти ее.
Шум внезапно прекратился, но он не заметил этого из-за крови, оглушительно колотящейся в ушах.
Матье повернул голову и окинул его недоверчивым взглядом. Потом презрительно фыркнул, осклабился и ударил девушку о стену, придавив ее своей тушей.
Пистолет был взведен.
– Salop![82] – взревел Джейми. – Не трогай ее! Отпусти! – Он сжал зубы и прицелился обеими руками, которые тряслись от ярости и страха.
Матье даже не посмотрел на него. Он повернулся вполоборота, держа рукой грудь девушки. Она запищала, и он крутнул ее грудь, и тут Джейми выстрелил. Матье резко развернулся, пистолет, прежде засунутый за пояс, теперь был в его руке, и воздух раскололся от звука выстрела и белого дыма.
