– Я их погуглила, и да – ты оказалась права: и Эйлин Уорнос, и Тед Банди были казнены в тюрьме штата Флорида. С разницей в двадцать лет. Он получил электрический стул, а она смертельную инъекцию. Но тем не менее. – Сестренка подняла на меня глаза. – Думаешь, что-то не то с Флоридой?
– Понятия не имею, но очень хотела бы, чтобы ты не занималась этим на моем айпаде, – сказала я, забирая у нее аппарат. – Гугл никогда не держит информацию при себе. Теперь меня, наверное, захлестнет вал спама с кровавыми фотографиями сцен убийств.
Она навострила уши, словно терьер на дичь.
– А что, можно достать такие фотки?
– Нет. – Я отодвинула айпад подальше от нее. – Я запрещаю это делать. Хватит с тебя криминального порно на кабельном ТВ.
– Кайфоломщица.
– Не ты одна мне это говоришь. – Я хихикнула. На экране телевизора финальные титры бежали снизу вверх со скоростью, не позволявшей их прочитать, на фоне нечеткой фотографии серьезного вида мужчины, вероятно, серийного убийцы. Внезапно по экрану побежали другие титры – с еще большей скоростью – на кроваво‑красном фоне. Внизу экрана появилась надпись: далее в программе – Беспощаднее, чем мужчины – Дамы-убийцы.
Скорчив недовольную физиономию, я посмотрела на сестру, которая размахивала пультом, скалясь как сумасшедшая или, может, как женщина-убийца.
– Ну, хватит. По-моему, один из киноканалов дает «Красный рассвет»? – Я сжимала и разжимала кулак. – «Росомахи»?[99]
Глория закатила глаза.
– Как насчет чего-нибудь, что мы не смотрели уже базиллион раз?
– А базиллион – это сколько? – спросила я.
– Столько, сколько звезд во Вселенной, или столько раз, сколько ты уже смотрела «Красный рассвет», никто не знает наверняка. – Она кивнула в сторону айпада, лежавшего на моем колене. – Тебя уже не волнует спам с криминальными сценами?
Я слегка покраснела.
– Бродила по Интернету с автопилотом, – сказала я, что было полуправдой или полувраньем, как посмотреть.
– Ну конечно, тебя же совсем не интересует это кровавое барахло!
– А ты могла бы бросить попкорн в микроволновку, – сказала я. – В кухонном шкафу, кажется, остался один пакет.
Она скорчила гримасу наигранного ужаса.
– Это барахло не убьет твой аппетит?
– Если в передаче попадутся полезные советы, быть может, я убью тебя.
Как обычно, рекламная пауза была достаточно длинной, и Глория успела вернуться с большой чашкой попкорна со сливочным маслом до конца вступительных титров. Из программы следовало, что это марафон «Дамы-убийцы», эпизод за эпизодом до глубокой ночи. А после перерыва на телешопинг – с четырех до шести утра – ранние пташки смогут позавтракать со «Смертельными дуэтами: парами-убийцами».
«Дамы-убийцы» следовали привычной формуле, но с повышенной дозой мелодрамы. Дамы, о которых шла речь, все были как одна ненормальными, злобными, вывихнутыми, неестественными, холодными, расчетливыми, далекими от раскаяния, в то время как большинство их жертв были добрыми, беззаботными, доверчивыми, щедрыми, открытыми, честными, симпатичными, простыми и вообще такими замечательными друзьями, о которых можно только мечтать. За исключением нескольких, выпадающих из этого ряда – необразованных, тупых, незрелых баламутов, дерганых, вредящих себе во всем, или просто тотальных неудачников, среди которых иногда попадался бывший зэк с впечатляющим списком отсидок (ни у кого никогда не бывало короткого списка).
Между всплесками торопливого дикторского текста и неизменно монотонными монологами детективов встречались кусочки реальной информации, большинство из которых для меня оказались новинкой. Начнем с того, что я вообще знала очень мало обо всем этом, – единственной известной дамой-убийцей, которую я могла вспомнить помимо, Эйлин Уорнос, была Лиззи Борден. Дамы-убийцы были гораздо интереснее, чем их мужские аналоги. В отличие от мужчин, которым удовольствие доставляла власть над другими, дамы-убийцы были нацелены на то, чтобы преступление сошло им с рук. Они тщательно все планировали, примерялись к своим жертвам и ситуациям, выжидая удобного момента.
Кроме того, они были мастерами – точнее, мастерицами – камуфляжа, не без помощи неосведомленного общества, которое даже в наши небезопасные времена видит в женщине мать и кормилицу, но никак не убийцу. В свободное от преступлений время многие из дам-убийц были медсестрами, терапевтами, сиделками, бэбиситтерами, ассистентками и даже учительницами (вспоминая своих учителей, я легко в это верила).
В конце концов я задремала и проснулась, когда шел повтор первого из просмотренных мно1 эпизодов. Разбудить Глорию не представлялось возможным, и я накрыла ее покрывалом, которое связала мама. Потом словно бес толкнул меня под ребро – я сунула ей под руку подушку с запиской, гласившей: «Это подушка, которой я тебя не задушила. Доброе утро!» И, шатаясь, побрела к своей кровати.
Записка, которую я, проснувшись, нашла на своей подушке, вопрошала: «Ты еще жива? [_] (Требуется односложный ответ.) Да (Тогда нам нужно купить овсянки.) [_] Нет (Тогда овсянки хватит.)»
Выражение лица Глории, когда я вышла к завтраку, заставило меня поморщиться.
– О нет. Только не еще один судебный ордер из-за неуплаченных штрафов за парковку!
– Нет, конечно, нет. С ними я разобралась. В смысле ты с ними разобралась, – добавила она быстро. – Я плохо спала.
– Я пыталась тебя разбудить, чтобы ты поспала на нормальной кровати. Ты что, всю ночь не сомкнула глаз? – Не спать всю ночь и потом дрыхнуть весь день – обычное дело для Глории, хотя я и предупреждала ее, что со мной такой номер не пройдет.
– Нет. Из-за всех этих дам-убийц мне снились кошмары.
Сначала я подумала, что она шутит, но у нее был затравленный вид человека, который обнаружил что-то очень неприятное в собственной голове и не может на это что-то не смотреть.
– Господи, Светлячок, извини. Мне не следовало оставлять такую записку.
– О нет, это как раз было забавно, – сказала Глория со смешком. – А ты нашла мою?
– Да. Твоя еще забавнее, потому что правда.
– Я помню, ты говорила об этом. – Она посмотрела в чашку, стоявшую перед ней. – Ты можешь взять эту овсянку себе, – сказала она, подталкивая чашку ко мне. – Я не голодна. Всю ночь мне снились Ангелы Смерти[100]. Ну, знаешь, эти, коварные.
– Они все коварные, – сказала я, зевнув. – Ты помнишь, что женщинам лучше удается оставаться вне поля зрения радара?
– Да, но те, кто ухаживает за людьми, как нянечки и сиделки, – они самые коварные. – Пауза. – Я все время думаю о маме. Что ты знаешь об этом заведении, в котором она находится?
Я покачала головой.
– Сенсационное ТВ заставляет тебя шарахаться от любой тени. Лучше откажись на время от дурацких криминальных каналов.
– Да ладно тебе, Вэл, разве все эти истории об Ангелах Смерти не наводят на тебя жуть?
– Ты фанат криминала, – произнесла я ровным голосом. – А я хочу мой Эм-ти-ви[101]. А если не его, тогда «Росомах».
– Прошлым вечером ты не возражала, – сказала она с коротким смешком.
– Туше`. Но хорошего понемножку. Сегодня ночь DVD-сборников. Одна из этих странных передач, когда даже ведущие не знают, что поставят для просмотра: «Забытые герои Алькатраса» или «4400 события за 24 часа». Что скажешь?
Мое не слишком удачное попурри не вызвало даже закатывания глаз, так что я просмотрела утренние новости на айпаде, пока ела свою овсянку. Возможно, будь у нее собственный айпад, это подняло бы ей настроение. Игры сестренке наверняка бы понравились. Не говоря уже о камере, хотя мне пришлось бы взять с нее расписку, что она не будет выкладывать снятые тайком кадры на Веб.
– Вэл, – сказала она минуту спустя, – даже если я и шарахаюсь от каждой тени, сделай мне одолжение. Как ты нашла этот дом престарелых?
Единственный способ избавиться от темноты – включить свет, подумала я, смирившись. Для этого старшие сестры и существуют, хотя я не представляла, что буду заниматься все той же ерундой в мои пятьдесят три.
– Заведение ведь хорошее, разве нет? – Она кивнула. – Отсутствует этот противный запах больницы, обитатели не бродят, как заблудившиеся зомби, не привязаны к кроватям, где они лежат в собственном…
– Вэл, – Она приподняла бровь. – Ты не отвечаешь на мой вопрос.
– О’кей, о’кей. Не я его нашла, а мама. У них с отцом была страховка, оформленная через «Стиллмэн Соу энд Стил»…
– Но «Стиллмэн» пошел ко дну двадцать лет назад!
– Дай мне закончить, ладно? Пошел ко дну «Стиллмэн», а не страховая компания. У мамы с папой остался полис, и мама продолжала оплачивать его даже после папиной смерти. Она не хотела, чтобы мы прошли через то же, что и она с бабушкой, а бабушка пережила такой же кошмар со своей матерью. Ты была младенцем, когда умерла бабушка, поэтому ничего этого не видела. Зато видела я.
Глория смотрела на меня скептически.
