– Пойдем, – он потянул ее на дорогу. – Надобно уходить. Здесь мы на виду.
Хэйзел снова попыталась вырваться, но принц все тащил ее вперед, сильно, до красных отметин, вцепившись в запястье.
– А Аманда? Мы не можем ее бросить! – закричала она.
– Она спит, – ответил он. – Возможно, в том моя вина, но не в моей власти что-либо изменить, да то сейчас и не важно. Ей, да и всем остальным придется только горше, если ты не откроешь мне, где он.
– Где кто?
– Меч, – сердито пояснил принц. – Которым ты меня освободила. Не играй в неведенье.
От ужаса у Хэйзел скрутило желудок. Она подумала о полупустом сундуке у себя под кроватью:
– Меч?
– Верни Верное сердце. Твоя участь будет легка, если просто сделаешь, как я прошу. Если же вздумала со мною шутить, мне придется показать тебе, почему это неразумно.
– Просишь? – автоматически переспросила Хэйзел. – Ты называешь это «просьбой»? – Она пожалела о своих словах тут же, едва они слетели с губ. Сначала нужно думать. Было странно куда-то брести, сознавая, что, возможно, рогатый мальчик тащит ее к месту расправы – и в то же время по непонятной причине неловко, что он будет убивать ее одетую в пижаму и сапоги. Знай она, что предстоит умереть от его руки, приоделась бы.
Губы принца почти изогнулись в улыбке, и он дернул девушку за руку:
– Прошу наимилейшим – из мне известных – способом.
– Нужна моя помощь? – спросила она. – Тогда сначала скажи, что сделал с Амандой.
Говоря, она нащупала в кармане куртки телефон. Рогатый мальчик, может быть, и магическое существо, но он проспал тысячу лет. Хэйзел была готова биться об заклад, что принц ничего не смыслит в современных технологиях.
– Я? Ты сильно заблуждаешься, если полагаешь, будто бы это сделал я. В окрестных лесах есть создания гораздо страшнее.
– Что за создания? – не сдавалась Хэйзел.
– Возможно, тебе доводилось слышать о существе, что раньше принадлежало к Народу, но стало потом чем-то другим. Она соткана из земли и веток, мха и виноградных лоз. Она охотится за мной. И это она напала на твою Аманду. Ни один клинок мира, кроме Верного сердца, не в силах ее даже поцарапать, посему ты должна понимать, что в твоих же собственных интересах – отдать мне меч.
«Вот те раз, – пронеслось у ошеломленной Хэйзел в голове. – Подумаешь. Всего-навсего легендарное чудовище из самого сердца леса». Она пыталась как можно меньше шевелить пальцами, набирая Бену сообщение и даже не глядя на телефон – сказывался многолетний опыт общения эсэмэсками на уроках: ПОМОГИ АМАНДА В БЕДЕ ТЕТЕРЕВИНАЯ УЛ!!! ЧУДОВИЩЕ!
– Ты даровала мне свободу, – он оглянулся на нее, и на мгновение девушке показалось, что под его холодной яростью скрывается что-то другое. – И, скорее всего, заплатишь за свою доброту дорогую цену. Почему же ты это совершила?
– Не знаю. До сегодняшнего вечера я и понятия не имела, что сделала это. Ты говорил, что слышал мой голос, а был там еще кто-нибудь? Кто-то, кто отдал мне приказ.
Он покачал головой:
– Только ты. Но в тот благословенный момент, когда я проснулся – по-настоящему проснулся, – уже ярко светило солнце, а ты ушла.
– Этого я не помню. Я вообще не помню, куда ходила прошлой ночью.
Рогатый мальчик вздохнул:
– Попробуй вспомнить. Призадумайся о судьбе Аманды Уоткинс, которую, насколько мне ведомо, ты недолюбливаешь. Но в следующий раз жертвой может стать тот, кто тебе люб.
Эти слова заставили девушку вздрогнуть. Принц был незнакомцем, чужаком, но все же в том, как он говорил и как сжимал ее запястье, было что-то смутно близкое. Она множество раз представляла себе сцены вроде этой, и теперь идти рядом с ним по тусклому лесу было наполовину кошмаром, наполовину мечтой – равно призрачными. У Хэйзел закружилась голова, как будто она сейчас упадет в обморок. Ей бы и хотелось упасть, лишь бы сбежать от этого ужаса.
– Даже если она мне не нравится, это не значит, что я хочу ее смерти.
– Тогда… – ответил он, будто это все решало, – возрадуйся. Жизнь в ней еще теплится.
Принц на нее даже не взглянул. Просто шел вперед.
Они свернули с дороги – теперь приходилось продираться через кусты. Сердце Хэйзел билось так сильно, будто собиралось выскочить из груди.
В кармане загудел телефон. Девушка не рискнула посмотреть, но ей стало гораздо спокойнее, когда она поняла, что Бен получил сообщение и Аманду найдут.
– Мы оставили тебе еду и всякое такое, – сказала Хэйзел, пытаясь заполнить повисшее молчание и заглушить телефон, который снова зажужжал. Должно быть, звонил Бен. – Мой брат и я – мы на твоей стороне.
Рогатому мальчику не нужно знать, что у нее есть сомнения относительно его истории.
На лице принца мелькнула обида:
– Я не домовой и не дух очага, чтобы меня задабривать.
– Мы не пытались тебя задобрить, – ответила Хэйзел. – Просто хотели быть вежливыми.
Учитывая одержимость Народца манерами, девушке стало интересно, испытывает ли он хотя бы малейшие угрызения совести, таща ее по лесу.
Рогатый мальчик немного склонил голову, и его губы тронула легкая улыбка. Хэйзел показалось, что в этот момент он действительно почувствовал отвращение к самому себе.
– Можешь называть меня Северином, – сказал он. – Теперь мы оба вежливы.
Это было самое близкое к извинению, что мог позволить себе Народец – учитывая, как высоко они ценят свои имена. Может быть, он и в самом деле чувствовал угрызения совести, но Хэйзел показалось, что это не имеет значения. Что бы им ни двигало, это было нечто посерьезнее правил этикета.
Время летело незаметно, пока они шли: она – спотыкаясь, он – шагая рядом и дергая ее за руку, если она отходила слишком далеко или двигалась слишком быстро. Тело все еще болело после падения с велосипеда, в голове гудело. Они брели до тех пор, пока не оказались возле рощи.
Северин отпустил ее и направился к разбитому гробу.
– Знаешь, из чего он был справлен? Не из стекла, – сказал он, пробегая пальцами по подкладке. – Не из хрусталя. И не из камня. Из слез. Почти несокрушимый. Его смастерил один из лучших умельцев во всем волшебном царстве, Гримсен. Дабы удержать чудовище.
Хэйзел оцепенело потрясла головой:
– Тебя?
Он фыркнул.
– Неужто старые добрые истории забыты ныне?
– Что мы здесь делаем? – спросила Хэйзел.
Он глубоко вздохнул.
– Ты должна припомнить, у кого было Верное сердце. Кто вручил его тебе и направлял твою руку? Кто повелел тебе разбить гроб и разрушить проклятие?
– Я не могу…
– Можешь, – мягко возразил он, поднеся руку к ее щеке. Холодные пальцы коснулись горячей кожи: принц убрал прядь волос с лица девушки. Хэйзел вздрогнула. – Ради всех нас, ты должна.
Она покачала головой, думая о мече, найденном у озера Уайт много лет назад и теперь исчезнувшем из-под ее кровати.
– Даже если бы я знала, где сейчас меч, почему ты считаешь, что рассказала бы тебе?
– Мне ведомо, чего ты от меня хочешь, – проговорил принц, подходя ближе. Все вокруг померкло. Он приподнял подбородок девушки, поворачивая ее лицо к своему. – Мне ведом каждый твой секрет. Все твои мечты. Позволь убедить тебя.
И, прижав Хэйзел к темному стволу дерева, рогатый мальчик поцеловал ее. Его губы оказались горячими и сладкими. Жаркая, сковывающая тьма вытеснила все мысли девушки, по коже побежали мурашки.
Через мгновение Северин отступил, и Хэйзел оторопело пригладила пижамную кофту.
– Бенджамин, – сказал Северин в темноту. – Покажись. Не тревожься, что прервал нас.
– Отвали от нее! – раздался дрожащий, но полный решимости голос Бена, подходившего к ним с другой стороны рощи.
Хуже всего в том, чтобы быть рыжей, подумала Хэйзел, то, как ты краснеешь: сначала щеки, потом шея, и вот ты уже чувствуешь, будто твоя голова воспламеняется.
Бен вышел из тени, его лицо тоже пылало. В руках он держал топор, которым мама колола растопку для печки в студии.
– Хэйзел, ты в порядке?
Брат пришел спасти ее, как в прежние времена. Она не могла до конца в это поверить.
Эльфийский рыцарь улыбнулся, и его глаза вспыхнули каким-то странным светом. Он лениво шагнул к Бену, разведя руки в приглашающем жесте:
– Собираешься разрубить меня надвое, словно сказочный дровосек?
– Собираюсь попробовать, – ответил Бен еще сильнее задрожавшим голосом. Он был высокий и нескладный, веснушчатый и весь как будто на шарнирах. Он не казался опасным – даже топор держал с видимым усилием. Хэйзел захлестнула горячая волна стыда: брат видел, как рогатый мальчик ее поцеловал, а ведь он так долго был их общим увлечением.
– Бен, – пробормотала Хэйзел. – Бен, я в порядке. Если кто здесь и должен сражаться, то это я.
Брат сверкнул на нее пристальным взглядом:
– Потому что тебе не нужна ничья помощь, да?
– Нет, не поэтому… – она успела сделать к нему лишь один шаг, прежде чем Северин выхватил золотой кинжал.
