Я с легкостью открыл дверь: в пустой комнате, на полу, на куче тряпок и соломы, лежал ребенок.
– Как тебя зовут? – спросил я, пытаясь улыбнуться, и прислонил посох к стене.
Малыш перестал плакать, встал на ножки и посмотрел на меня большими глазами.
– Успокойся, тебе нечего бояться, – сказал я, пытаясь быть как можно более убедительным. – Сейчас я отнесу тебя домой к маме.
Я поставил свечу на пол и взял ребенка на руки. От него пахло так же скверно, как и в самой комнате, он замерз и был мокрый. Я прижал малыша правой рукой и укутал в свой плащ.
Вдруг ребенок произнес:
– Я Томми.
– Меня тоже зовут Томми, – сказал я. – Не бойся, скоро ты будешь дома.
С этими словами я взял посох и пошел через коридор к выходу. Алиса стояла во дворе у калитки. Фонарь уже не горел, ярко светила луна, и моя тень на сарае была раз в десять больше меня самого. Я хотел проскользнуть мимо Алисы, но она преградила мне дорогу.
– Не лезь не в свое дело! – сказала она угрожающе, почти рыча, обнажив острые белоснежные зубы. – Это тебя совсем не касается!
Мне было некогда с ней спорить, и я пошел прямо на нее. Она не стала меня удерживать. И, отступив, прокричала:
– Какой же ты глупец! Верни ребенка, пока не поздно. Они придут за тобой, тебе не спастись!
Я не удостоил ее ответом и, даже не оглянувшись, вышел за ворота и пошел вверх по холму в сторону дома Ведьмака.
Начался сильный дождь. Такой дождь отец называл «мокрым». Конечно, дождь всегда мокрый, но иногда он льет с такой силой, что мигом промокаешь насквозь. Этот дождь был именно таким, и я что есть сил побежал к дому.
Я не был уверен, что там буду в полной безопасности. Что, если Ведьмак и правда уже мертв? Охраняет ли все еще домовой дом и сад?
Вскоре мне стало уже не до размышлений – появилось ощущение, что меня кто-то преследует. Когда я только почувствовал это, я остановился и прислушался, но не услышал ничего, кроме воя ветра и стука дождя, хлеставшего по деревьям и барабанившего по земле. К тому же было очень темно. Я продолжал бежать в надежде, что двигаюсь в верном направлении.
Когда я оказался рядом с густой высокой изгородью из боярышника, мне пришлось сделать большой крюк, чтобы найти калитку. Все это время я кожей чувствовал приближение опасности. Войдя в лес, я уже точно знал, что мои опасения не бесплодны. Взобравшись на холм, я остановился недалеко от вершины перевести дух. На какую-то минуту в небе просветлело, дождь поутих, и я стал вглядываться в темноту деревьев. Вдруг я услышал треск веток: кто-то очень быстро шел за мной через лес.
Добравшись до вершины, я снова остановился. Вспышка молнии озарила небо и подножие холма, и я различил две темные фигуры, которые вышли из-за деревьев и стали взбираться по склону: одна из них принадлежала женщине, а вторая – большому и крепкому мужчине.
Послышался оглушительный раскат грома, и Томми заплакал.
– Я не люблю гром! – завыл он. – Не люблю гром!
– Гроза совсем не опасна, – сказал я, пытаясь успокоить малыша, но прекрасно зная, что это неправда. Я был напуган не меньше Томми. В моего дядю ударила молния, когда он загонял скот в сарай, и он умер. В такую погоду нельзя находиться на открытом пространстве. Радовало только то, что молния освещала путь к дому учителя.
Скоро мое дыхание больше напоминало всхлипывания, но страх и усталость подгоняли меня, заставляя бежать быстрее. Я надеялся, что в саду Ведьмака мы будем в безопасности – ведь чужаки не могли зайти туда без приглашения. Я повторял это про себя снова и снова, и это был единственный шанс на спасение. Может, нас защитит домовой, если, конечно, мы успеем добраться туда первыми.
Впереди уже показались деревья, скамейка под ними и сад, как вдруг я поскользнулся на мокрой траве. Томми ударился несильно, но завыл еще громче. Когда я наконец смог его успокоить, сзади послышался топот бегущих ног.
Я оглянулся, ловя ртом воздух, и это было ошибкой: мой преследователь бежал на пять-шесть шагов впереди Лиззи и уже догонял меня. Вновь вспыхнула молния, осветив половину его лица: из его рта будто росли рога, а голова моталась из стороны в сторону. Я тут же вспомнил, что прочитал в дневнике Ведьмака о трупах женщин со сломанными ребрами. Если Клык схватит меня, меня ждет та же участь.
Я словно прирос к земле, но Клык издал звук, похожий на рев быка, и это заставило меня побежать. Если бы я не нес Томми и не был настолько изможденным, я бы помчался еще быстрее. Дыхание перехватывало, и в любой момент меня могли схватить, но я уже успел добежать до скамейки, где обычно проходили уроки, и наконец показались садовые деревья.
Были ли мы в безопасности? Если нет, то шансов убежать от Клыка у нас с Томми уже не было. Сделав еще несколько шагов, я остановился, стараясь отдышаться. Вдруг что-то проскользнуло мимо моих ног. Я посмотрел вниз, но ничего не увидел – зато услышал звук, похожий на мурлыканье кота, от которого даже земля задрожала. Существо прошло мимо и двинулось в сторону деревьев, встав между мной и преследователями. За нами больше никто не бежал, но тут я услышал…
Представьте себе рев разозлившегося кота, усиленный в десятки раз. Это было что-то среднее между ревом и криком, слышимое, наверное, за много миль от дома. Этот звук, самый ужасный, что я когда-либо слышал, вселял смертельный страх. Теперь я понял, почему деревенские жители боялись подходить близко к дому Ведьмака, – этот звук был сама смерть.
– Если осмелишься пересечь границу, – проревело существо, – я вырву твое сердце, обглодаю твои кости и высосу кровь. Пересечешь границу – и пожалеешь, что родился на свет.
Теперь мы точно были в безопасности, а Костлявая Лиззи и Клык убегали вниз по холму – никто не осмелился иметь дело с домовым Ведьмака. Теперь я понял, почему они сами не могли накормить Мамашу Малкин лепешками.
В кухне нас ждал горячий суп и пылающий камин. Я завернул Томми в теплое одеяло и накормил супом, а затем принес две подушки и устроил ему постель поближе к огню. Мальчик заснул крепким сном, а я сидел и слушал вой ветра и шум дождя за окном.
Ночь была длинной, и мне было тепло и уютно в доме Ведьмака – одном из самых безопасных мест в мире. Теперь я точно знал, что никакая нечисть не сможет зайти в сад и тем более переступить порог дома. Здесь было безопаснее, чем в замке с высокими стенами, окруженном глубоким рвом. Я стал считать домового своим другом, сильным и могущественным.
Наутро я отнес Томми в деревню. Жители уже вернулись с Долгого Хребта. Я вошел в лавку мясника, и когда он увидел ребенка, его вечно хмурое выражение лица сменилось широкой улыбкой. Не вдаваясь в подробности, я вкратце рассказал ему о том, что произошло. Когда я замолчал, он снова нахмурился и сказал:
– С ними нужно покончить раз и навсегда.
Я не стал задерживаться надолго, а сразу передал Томми его матери, которая горячо поблагодарила меня. К тому времени у дома собралось больше тридцати человек: некоторые из них пришли с дубинками и палками, другие со злобой кричали, что ведьм нужно «забросать камнями и сжечь».
Я знал, что месть неизбежна, но не хотел в этом участвовать – несмотря на последние события, мне было страшно даже подумать о том, что с Алисой может что-нибудь случиться. Прежде чем вернуться в дом Ведьмака, я решил побродить по холмам и проветриться. Мне хотелось посидеть на скамейке и насладиться полуденным солнцем, но на ней уже кто-то сидел.
Это был Ведьмак. Значит, он жив! Все это время я старался не думать о том, что буду делать дальше и как долго буду ждать его возвращения. Теперь все разрешилось само собой: он сидел прямо передо мной и смотрел куда-то вдаль, за деревья, откуда поднимался черный дым – это горел дом Костлявой Лиззи. Подойдя ближе, я увидел большой багровый синяк под его левым глазом. Он заметил меня и устало улыбнулся.
– С этой работой мы наживаем много врагов, – сказал он, – и иногда очень не хватает глаз на затылке. Хотя сейчас все не так плохо, потому что в окрестностях Пендла их стало на одного меньше. Присаживайся, – предложил он, похлопав по скамейке возле себя. – Как ты тут без меня? Расскажи обо всем, что произошло. Начни сначала и ничего не скрывай.
Когда я закончил рассказ, учитель встал и пристально посмотрел на меня сверху вниз зелеными глазами.
– Если бы я знал, что Лиззи вернулась! Когда я посадил Мамашу Малкин в яму, Лиззи в спешке убралась прочь, и я даже подумать не мог, что она осмелится снова показаться в этих краях. Ты должен был рассказать мне о встрече с девочкой! Тогда ничего бы этого не произошло!
Я опустил глаза и не решался взглянуть на учителя.
– Что было самым страшным? – спросил он.
Я сразу отчетливо вспомнил, как старая ведьма схватила меня за сапог, пытаясь выбраться из воды, как она истошно завопила, когда схватилась за посох. Я рассказал об этом учителю, и он тяжело вздохнул.
– Ты уверен, что она мертва? – спросил он.
