Вот чему я стал свидетелем!
«Ты – мощный сноходец, Адриан, а Нина тебе и в подметки не годится, – заявила тетушка. – Ты – самый лучший сноходец».
«Ага», – согласился я.
И, видя, как начинает растворяться окружающая меня иллюзорная реальность, я принял моментальное решение и нарушил данное Сидни обещание.
– Отпусти сон! – приказал я Нине.
Она тотчас же повиновалась. Я сосредоточился, призвал дух и стремительно вмешался, становясь новым повелителем сновидения. Домик в Висконсине опять собрался из кусков, словно из деталей конструктора, скрепленных воедино.
И Оливия тоже обрела четкий физический облик.
– Нет! – вскрикнула она.
Нина бросилась к ней:
– Оливия! Сестренка! Я так по тебе соскучилась!
Оливия в ужасе отшатнулась. Она поспешно попятилась, плотнее кутаясь в плащ.
– Нет… нет! Пожалуйста, оставь меня в покое!
А я вдруг почувствовал, как сон ускользает от меня. Несмотря на мою хватку, Оливия побеждала. Деревянные стены потрескались. Плетеная мебель осыпалась прахом. Окна потемнели. Я призвал силу духа, пропуская сквозь себя магию и невольно сражаясь с Оливией. Дух пылал в моем теле – но она уже изменила сновидение. Дом исчез – вместо него возникла парковка. Мигающий уличный фонарь освещал улицу тусклым светом, мерцала ярко-красная неоновая вывеска мотеля. Казалось, что время здесь остановилось. Вокруг царила гробовая тишина – пока я не заговорил.
– Извини, я не успел, Нина. Где мы?
Она шагнула ко мне.
– Здесь на нас с папой напали, – испуганно прошептала она. – Когда Оливию обратили. Там были стригои…
Не успела она договорить, как два темных силуэта вышли вперед из-за припаркованного «Бьюика». В призрачном свете их мертвенно-белая кожа выглядела еще более отвратительно, чем обычно. Мне не видно было их красных глаз, но заключенное в них зло ощущалось явственно, несмотря на сумрак. Стригои ощерились, демонстрируя клыки, похожие на мои собственные… правда, всегда используемые по своему прямому назначению.
Я взял Нину за руку и медленно отступил назад.
– Они не способны добраться до нас, – прохрипел я пересохшими губами. – По-настоящему – не могут.
– Да, но когда мы проснемся, Оливия исчезнет, – отозвалась Нина.
– Если только мы не уничтожим их первыми.
У меня по спине забегали мурашки, хоть я и понимал, что стригои являются обыденной частью сновидения. Но меня с самого детства постоянно стращали стригоями, и поэтому я действительно оцепенел от ужаса. Тем не менее я знал, что умереть во сне духа нельзя. Ты просто просыпаешься, однако перед этим испытаешь острую, мучительную боль.
«Они – нереальные, – напомнил я себе. – И я до сих пор контролирую сон».
У Оливии имелось преимущество, поскольку она могла изменять окружающую обстановку, но вот мелочи – они по-прежнему были в моей власти. Я мог владеть огнем так же ловко, как Кристиан или Сидни. У меня в руке вспыхнул файербол. Я почувствовал прилив магии, идущий от Нины, и повернулся к ней голову.
– Нет, Нина, передохни, я сам разберусь с тварями.
Если меня затянуло в сон, я могу хотя бы добиться первоначально поставленной цели и уберечь Нину от крупных неприятностей.
– Помогай мне и не трать силы, – добавил я.
Нина кивнула.
Я метнул файербол в ближайшего стригоя, но снаряд пролетел мимо цели: я промахнулся. Ладно, похоже, я управляю огнем не так ловко, как Кристиан или Сидни. Когда это делала Сидни, все казалось на удивление простым!
Но я не сдавался и вскоре настроился на нужную волну, подражая броску Сидни. Однако мне не следовало полагаться на свои физические способности. Мне надо было четко сформулировать намерения! Я создал второй файербол и позволил духу направить его в стригоя. Огненный шар летел прямо в тварь, которая оказалась весьма увертливой даже во сне. Стригой почти увернулся от файербола, и ему обожгло только руку. Но и этой маленькой победы хватило, чтобы меня ободрить.
Я обратился к духу, создав еще парочку файерболов: один должен был лететь в стригоя-«спринтера», а второй – удерживать его приятеля на расстоянии.
Мне удалось предугадать, в какую сторону будет уклоняться первый стригой, поэтому я подправил прицел и послал файербол ему в грудь. Стригой заполыхал, словно факел, а я с помощью духа сотворил серебряный кол. Подойдя к корчащемуся на земле стригою, я защитил себя от огня и вонзил кол в сердце нежити (я отчаянно надеялся, что попал именно туда). Вероятно, я не сплоховал, а может, огонь уже выполнил свою задачу: тварь перестала дергаться и истаяла на моих глазах.
Тем временем второй стригой атаковал Нину. Она метнула файербол – и получила тот же урок, что и я, промазав мимо цели. Тем не менее стригой на несколько секунд замешкался, и я сразу ринулся в бой.
– Не вмешивайся! – напомнил я Нине.
Я метко поразил стригоя файерболом и завершил дело серебряным колом. Но мое торжество быстро померкло: из-за «Бьюика» показались еще четыре твари.
Я посмотрел на Нину.
– Ничего страшного! – заверил я ее. – Мы от них сейчас избавимся!
Компания из четырех стригоев встревожила меня не на шутку, но мой метод продолжал работать. Что ни говори, а во сне я по крутизне мог поспорить с любым защитником.
– Некогда! – крикнула Нина.
И в нее мощным потоком хлынула магия духа.
Я забеспокоился:
– Что ты творишь? Не перегружайся!
Но Нина игнорировала мой совет и призвала еще больше духа.
Я почему-то подумал о воздушном шарике, который вот-вот лопнет.
– Надо их убить, Адриан!
– Прекрати! – заорал я.
Я дернул Нину за руку, надеясь сбить ее концентрацию. Она высвободилась и продолжила накачиваться духом до невозможной, головокружительной степени.
– Я не позволю Оливии сбежать! – вопила она.
Огонь сорвался с кончиков ее пальцев. Это был не компактный шарик вроде тех, которые формировал я. Нина создавала целые полотнища пламени – одно за другим. И обстановка действительно накалилась. Языки пламени осветили ночь, оборачиваясь вокруг трех стригоев. В них не потребовалось вбивать колья: по-моему, они были убиты молниеносно.
– Нина, отпусти магию! – не унимался я.
Но Нина, похоже, сорвалась. Магический огонь повлиял и на структуру иллюзорного мира. Возможно, Нина даже добралась до Оливии и перехватила ее власть над сном, но мне тоже пришлось несладко – ведь Нина «обожгла» и меня. Она, образно говоря, пробила мой собственный контроль над сновидением. Количество духа, которое ей потребовалось – уничтожившее врагов одним смертоносным ударом, – было невообразимым. Она просто стала оболочкой, которую насквозь пронизывала магия духа. Энергия разрывала ее пополам.
Огонь исчез (как и сожженные стригои), а Нина рухнула на колени. Она прижала ладони к вискам и заголосила. Ее вопль не смолкал. А темная парковка превратилась в залитую солнцем виллу Гетти: благодаря усилиям Нины теперь я все-таки снова контролировал сон. Я опустился рядом с ней на колени и осторожно положил ладони ей на плечи. Нина тупо смотрела перед собой, не переставая кричать.
– Нина, Нина… все хорошо, – приговаривал я.
Но я не чувствовал уверенности в своих словах. Нина билась в истерике вовсе не из-за стригоев. Дело, конечно же, было именно в магии духа. Нина перешла черту. Несколько недель подряд она слишком интенсивно использовала дух, и сейчас сгорала сама.
Я стиснул зубы. Вот она – последняя капля. Я и понятия не имел, насколько серьезным был нанесенный ущерб, но с Ниной явно случилось нечто очень серьезное. Мне было необходимо срочно проснуться и узнать, каково ее состояние в реальности.
Я сконцентрировался, и сон начал распадаться на куски. Вилла Гетти осыпалась подобно старой мозаике.
– Нина!..
Тихий оклик заставил меня вздрогнуть и обернуться. Удивительно, но Оливия также перенеслась на виллу Гетти вместе с нами! Когда Нина уничтожала стригоев, то смогла утащить сестру за собой. Значит, теперь Оливия осталась ни с чем: без власти над снами, без возможности сбежать. Она поблекла, как и мы с Ниной, отправленные в мир бодрствования.
Однако прежде чем мы все проснулись окончательно, я успел заметить кое-что важное. Во-первых, я понял, что Оливия с нескрываемой тревогой смотрит на сестру. Что бы между ними ни происходило, Оливия любила Нину и не пыталась намеренно повредить ей с помощью магических барьеров и монстров, порожденных сновидениями.
А еще я увидел, что плащ Оливии исчез. Совершенно беспомощная Оливия выглядела именно такой, какой и была в реальности. Ее одежда показалась мне выцветшей и изрядно поношенной. На шее у Оливии висела круглая деревянная подвеска с зеленым ободком. Я мог только гадать о предназначении странного амулета…
Но самое главное я увидел в последний момент.
Сон окончательно разбился: я проснулся и обнаружил, что сижу на кровати в гостевом доме «Черная белка». Пока я моргал, пытаясь сфокусировать зрение, Сидни стиснула мои пальцы, пытаясь успокоить.
