У него даже голос стал тоньше:
— Пожалуйста, Сейдж. Все что хочешь. Помоги, и я буду на твоей стороне.
Он выглядел испуганным, вероятно, так же выглядел я, когда Мотт и Креган тащили меня в подземелье. Разоблачить Тобиаса было мне на руку, и все же я его пожалел:
— Я помогу тебе, но за определенную плату. Тебе пора признать поражение. Ты будешь менее умным, менее старательным и, естественно, менее похожим на принца.
— А то, что ты сказал мне ночью, правда? — спросил Тобиас. — Он действительно знает про записки? — Я кивнул и увидел, как из глаз у него потекли слезы. — Тогда он все равно убьет меня!
— А если я пообещаю, что не убьет? — сказал я. — Отступись, и я постараюсь сделать так, что ты останешься жив.
И Тобиас кивнул. Он не просто выбывал из соревнования, но и вверял мне свою жизнь.
Эррол вернулся вместе с Моттом. К счастью, на Родена никто не обращал внимания, так что тот быстро спрятал нож Тобиаса обратно под матрас.
Мотт пересек нашу длинную комнату в шесть шагов. Он повернул меня, чтобы осмотреть спину, и громко выругался.
— Мастер должен об этом знать. Скажи мне, как это случилось, или спрашивать тебя будет он. Ты знаешь, чем это может кончиться.
Я взглянул на Тобиаса, который снова кивнул, соглашаясь с моими условиями.
— Это случилось так, — сказал я. — Я пытался прошлой ночью вылезти в окно. Но задел за край оконной рамы и поранил спину.
— У тебя не просто царапина на коже, Сейдж. Тебя порезали ножом.
— У рамы острый край, — настаивал я. — Хорошо хоть, не поранился еще больше. Но это только моя вина, мне вообще не стоило туда ходить. — Для пущей убедительности я простодушно пожал плечами и добавил: — Я надеялся, что никто не заметит.
— Как ты мог думать, что мы не заметим такую рану? — Мотт снова выругался. — Так-то ты собирался подчиняться правилам мастера?
— Я просто хотел выглянуть наружу, — объяснил я. — Сложно далеко уйти по этому выступу.
— Просто невозможно, — уточнил Мотт. — Но ты мог упасть и разбиться насмерть! — Он вздохнул и добавил: — Мастеру об этом ни слова, но я должен тебя наказать. Я в раздумье, потому что знаю, что ты еще слаб после событий последних дней, и все же тебе придется воздержаться от пищи.
Я начал протестовать, но Мотт поднял брови:
— Или, может, пусть мастер сам выберет тебе наказание?
— Я все равно не голоден, — тут же ответил я.
Принцесса Амаринда сообщила, что все утро проведет в спальне. Поэтому Мотт повел Тобиаса и Родена на завтрак к Коннеру и прислал Имоджен обработать мою рану. Она немедленно явилась и принялась смывать с меня кровь. Она вела себя сдержанно и деловито, но прикосновения ее были легки как никогда.
— Он знает, что ты солгал, — прошептала она.
— Я такой плохой лжец?
— У кого был нож? — Я замялся, и она добавила: — У одного из двух других мальчиков, очевидно. Так нельзя удариться. Эта рана нанесена длинным ножом.
— Ты разбираешься в ранах!
— Я слышала, главный повар сегодня утром говорил, что пропал один нож. Они у него всегда острые. Вот почему ты попросился месить тесто — чтобы подобраться к подставке с ножами.
— На самом деле чтобы оградить от ножей Тобиаса. Он уже украл один, и это принесло ровно столько вреда, сколько я готов был от него стерпеть.
Я думал, она хотя бы улыбнется или усмехнется, но она продолжала так, будто и не слышала меня:
— Я проверила сегодня утром. Тот нож, что взял ты, оказался на месте, и я обнаружила на полу капли крови.
— Я думал, я все вытер.
Имоджен раздраженно ударила рукой по моей кровати.
— Сейдж, прошу тебя! Кто-то пытался убить тебя этой ночью!
— На самом деле нет. Он хотел, чтобы я так решил.
— Почему ты должен играть в такие игры?
— Потому что теперь только двое соревнуются за возможность стать принцем.
Даже не видя ее, я чувствовал, как она неодобрительно хмурится.
— Ты знаешь, что мне сейчас придется сделать. Будет жечь, — спокойно сказала она.
— Я уже привык… — начал было я, но она прижала влажное полотенце к моей спине, и я издал вопль.
Очевидно, я исчерпал ее терпение.
— Может, ты хочешь, чтобы этим занялся Эррол? — предложила она.
— Может быть, — простонал я. — Он хотя бы не будет меня ругать.
— Кто-то должен тебя ругать, — сказала она. — Если ты недостаточно силен, чтобы терпеть такие раны, хватит нарываться! Так ты никогда никого не убедишь, что ты принц.
Имоджен начала накладывать мне новую повязку через плечо поперек старой. Закончив перевязку, она заметила перемену в моем настроении и сказала более мягко:
— Прости, я не то хотела сказать. Тебе удастся всех убедить.
Я уставился в стену.
— А что, если нет? Что, если Коннер выберет меня, а они посмотрят на меня и увидят всего лишь Сейджа?
— Разве так уж плохо — быть собой?
На этот раз я усмехнулся, глядя на нее:
— Ну, если не считать наказания за самозванство.
Она грустно улыбнулась, а я снова стал серьезным.
— А ты? Если бы ты была при дворе, когда меня представляли, бы ты мне поклонилась?
Помолчав, она медленно покачала головой:
— Я надеюсь, что Коннер выберет тебя, и думаю, что если выберет, ты сумеешь всех убедить. Ты станешь прекрасным королем, но я знаю слишком много. И я не поклонилась бы притворщику.
Я отвернулся, и она вышла из комнаты. Я слишком хорошо понимал ее чувства. Никто не должен кланяться самозванцу.
Довольно скоро обнаружилось, что благодаря назначенному мне Моттом наказанию есть я буду даже лучше, чем за все время, проведенное в Фартенвуде.
Тобиас принес мне большую часть своего завтрака, Эррол оставил немного еды в нашей комнате, когда приходил прибраться, и изобразил смятение, когда я ее съел, — якобы она предназначалась не для меня.
Мы должны были оставаться у себя и заниматься, пока не уедет принцесса Амаринда. Когда нам принесли обед, Тобиас отдал мне всю свою порцию, а Роден — половину.
— Ты мне ничего не должен, — сказал я Родену.
— Сейчас нет, но если Коннер выберет тебя, я надеюсь, ты пообещаешь мне — так же, как пообещал Тобиасу, — спасти мою жизнь.
— А ты дашь мне такое же обещание? — спросил я его.
Роден пожал плечами:
— Я не смогу заставить Коннера делать то, что надо мне, даже если стану королем.
Я похлопал Родена по плечу.
— В таком случае, чтобы спасти свою жизнь, мне придется продолжать надеяться, что принцем стану я.
Тобиас с грохотом опустил ноги с кровати на пол и постучал в дверь, вызывая слугу. Когда тот явился, Тобиас сказал, что ему надо в туалет, — это единственная причина, по которой нам разрешалось выходить из комнаты. Даже учителя должны были прийти к нам сами.
— Думаешь, Тобиас зол настолько, что еще раз попытается убить тебя? — спросил Роден, когда Тобиас вышел.
— Он не пытался убить меня этой ночью. Он просто хотел убедить меня, что может это сделать.
— Я тоже так подумал. Хотя в конечном итоге это сработало в твою пользу. Ох! — Глаза Родена расширились. — Ты что, все это спланировал?
— Тобиас был в отчаянии. С тех пор как он взял на кухне нож, я знал, что что-нибудь случится.
— Почему ты сразу не сказал, что он украл нож?
— Это ему простили бы. Но Коннер не простил бы то, что он сделал прошлой ночью, и Тобиас это знает, так что ему пришлось согласиться на мои условия.
Роден медленно покачал головой.
— Ты позволил ему ранить тебя.
Я расплылся в улыбке.
— Ну, я позволил ему начать. Я решил, что это его напугает и остановит. Я хотел бы, чтобы было так, потому что было действительно больно.
Роден рассмеялся и недоверчиво покачал головой.
— Ты самый сумасшедший из всех, кого я когда-либо встречал. Тобиас, может, и более образован, чем ты, но он точно не так умен.
Я усмехнулся, но Роден снова помрачнел и добавил:
— Теперь конкурируем только мы с тобой, Сейдж. И я должен попытаться победить, ты это знаешь.
— Это жестокое состязание, — согласился я. — Из нас двоих ты сейчас фаворит Коннера.
Роден кивнул:
— Можешь говорить что хочешь. Я не стану пытаться тебя убить.
— А ты мог бы, — сказал я. — Я видел, как ты занимаешься фехтованием с Креганом.
— Креган надеется, что Коннер выберет меня, и хочет, чтобы я был готов к этому моменту. Что здесь не так?
— Ничего. Просто я рад слышать, что ты занимаешься из-за Коннера, а не из-за меня. А то у меня на спине уже не осталось места для новых ран.
— Ничего в этом нет смешного. Ты, должно быть, любишь боль, раз постоянно провоцируешь людей наносить тебе раны.
— Я не люблю боль, — сказал я серьезно, — так что если решишь убить меня, сделай это быстро.
Роден невесело рассмеялся, и мы доедали наш обед молча. Когда через несколько минут вернулся Тобиас, мастер Гробс уже пришел и начал чрезвычайно скучное занятие о великих произведениях литературы и искусства Картии. Тобиас все занятие лежал на кровати, так что мастер Гробс заметил, что не ожидал встретить еще более нерадивого ученика, чем я. Мне было немного жаль Тобиаса, который вынужден был казаться хуже, чем на самом деле. Но таков был уговор.
