После обычных формальностей Коннер подвел разговор к теме, которая, можно не сомневаться, была предназначена не в последнюю очередь для наших ушей: он заговорил о ее будущем замужестве и восшествии на престол.
Амаринда сжала губы, потом сказала:
– Может, и не будет никакого замужества. – Она взглянула на Коннера, который изобразил подобающее беспокойство, и, помолчав, добавила: – Несколько дней назад до меня дошел слух, касающийся короля, королевы и их сына.
– Да? – Глаза Коннера округлились, в них читалось явное любопытство. Он точно знал, что это за слух, и я не мог не восхититься его актерскими способностями.
– Вы не слышали его?
– Мне говорили, что король, королева и их сын посещают северные провинции, как всегда в это время года.
– А могу я спросить, когда вы в последний раз видели их?
– Пару недель назад, – сказал Коннер. – Перед их поездкой в Гелин.
– Они были здоровы?
– Безусловно.
Заговорил отец Амаринды:
– Значит, слух не может быть правдой. – Он вздохнул с облегчением и взял жену за руку Она тоже, казалась, вздохнула с облегчением.
– Слухи всегда окружали королевскую семью, – сказал Коннер так, что было понятно: обсуждение окончено. – Это самое дешевое развлечение для простого народа.
Все за столом засмеялись, кроме Амаринды, чей серьезный голос прозвучал как гром:
– Я слышала, что все они мертвы. Убиты. – Смех сменился гробовой тишиной, и она продолжила: – Все трое были отравлены за ужином, и к утром их обнаружили мертвыми.
Мотт взглянул на меня со своего места и покачал головой, предупреждая, чтобы я не реагировал. Я изобразил безразличие на лице, хотя на душе у меня кошки скребли. Если бы я отреагировал, Коннер сменил бы тему. Но мне надо было, чтобы они и дальше говорили об этом, потому что он легко мог скрыть от нас детали, но водить за нос принцессу ему было сложнее. Однако я понимал, что главный для меня вопрос она не задаст. Станет ли тот, кто займет престол, следующей жертвой?
Коннер подался вперед и сцепил руки.
– Ваше высочество, вы ведь должны быть в Дриллейде завтра, не правда ли? – Когда она кивнула, он продолжил: – Пусть тогда этот слух окажется ложным. Правда это или нет, выяснится, когда вы прибудете туда.
– Ждать намного легче на словах, чем на деле. – Голос Амаринды был исполнен печали. – Если нет наследника, то нет и нареченной принцессы. Я стану вдовой, так и не выйдя замуж.
– Даже если слух подтвердится, для вас есть и другой путь, – заметил Коннер. – Может, не все потеряно для вас и для Картии.
Амаринда удивленно приподняла брови. Коннер подождал несколько секунд перед тем, как продолжить, чтобы еще больше заинтриговать ее. С его стороны это было жестоко, бессердечно. Наконец он сказал:
– Что, если принц Джерон жив?
Амаринда замера. Как и все за столом, не считая Коннера, который наслаждался этим моментом. Он манипулировал окружающими людьми, как пешками в своей запутанной игре. Меня приводило в отчаяние то, что моя жизнь оказалась связанной с его жизнью.
Наконец мать Амаринды произнесла:
– Всем известно, что принц Джерон четыре года назад убит пиратами при захвате корабля. Вы хотите сказать, что это не так?
– Я только говорю, что всегда есть надежда, – и Коннер обратился к Амаринде: – Ваше высочество, не исключено, что вы вскоре все же взойдете на престол.
– Неужели я настолько меркантильна? – Амаринда в гневе поднялась с места. – Вы думаете, я мечтаю о троне и меня не волнует судьба принца? Вы так говорите о возвращении Джерона, будто это решило бы все наши проблемы! Ведь я помолвлена с Дариусом. Мне нужно знать, жив ли он! – Она на секунду закрыла глаза, пытаясь успокоиться, потом добавила более мягко: – Вы должны простить меня, но я хотела бы вернуться в свою комнату. У меня болит голова.
Ее отец встал, чтобы проводить ее, но она подняла руку, останавливая его.
– Нет, отец, вы должны остаться и продолжить ужин. Мои дамы пойдут со мной.
– Мой слуга проводит вас в вашу комнату, – сказал Коннер, жестом подзывая Мотта.
Амаринда взглянула на меня, и я опустил голову, надеясь, что она переведет взгляд на что-нибудь другое.
– Меня проводит этот мальчик.
Коннер замялся, потом улыбнулся и кивнул. Я не знал, мог ли он отказать ей и понравилось ли ему ее предложение. Мне точно нет.
– Я не знаю дороги, ваше высочество, – сказал я. Это была глупая и жалкая ложь. Она занимала комнату, в которой я принимал ванну в первый день своего пребывания в Фартенвуде.
– Зато ее знаю я. Просто проводите меня.
Коннер дал мне знак идти, я поклонился, и мы вышли из зала. Я пошел по главной лестнице, которая показалась мне бесконечной. Я хотел только одного: отвести ее в комнату и уйти.
Амаринда, которая шла за мной, заговорила:
– Очевидно, вы никогда не сопровождали членов королевской семьи. Вы думаете, я могу поспевать за вами? Идите помедленнее, мальчик.
Я остановился, но не обернулся.
– Прошу прощения, – пробормотал я.
– Я пока не дам вам своего прощения. Посмотрим, как вы справитесь дальше.
Когда она поравнялась со мной, я пошел немного медленнее.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Сейдж.
– И все?
– Я слуга, ваше высочество. Разве мне не достаточно одного имени?
– Меня все знают просто как Амаринду Значит, я тоже слуга? – Она сразу же сама ответила на свой вопрос: – Конечно, так и есть. Я существую только для того, чтобы в Картии, когда придет время, появилась достойная уважения королева. Вы слышали о принце Дариусе?
– Конечно.
– Вы слышали о его возможной смерти?
– Слышал.
И это не просто слухи.
Она коснулась моей руки, чтобы привлечь мое внимание. Я остановился, но продолжал смотреть себе под ноги.
– Он действительно мертв, Сейдж? Если вы знаете, вы должны мне сказать. Может быть, вы знаете кого-то, кто служит в замке в Дриллейде. Слуги ведь общаются друг с другом.
Я впервые повернулся к ней, хотя и не смел взглянуть ей в глаза.
– Слуги говорят о том, что будет, если принцессе Амаринде придется выйти за принца Джерона, чтобы взойти на престол. Если, конечно, он жив.
Амаринда долго не отвечала. Наконец она сказала:
– Ваши слова слишком дерзки для слуги.
Я пошел дальше и, кажется, снова взял неверный темп. Амаринда догнала меня и спросила:
– А Джерон действительно жив? Независимо от того, живы ли король и королева, если Джерон жив, он должен явиться ко двору.
Я остановился у двери Амаринды, все еще глядя себе под ноги.
– Вот ваша комната, миледи.
– Вы говорили, что не знаете, где она.
Я быстро осознал, как глупо попался на лжи. И вместо ответа спросил:
– Вам еще что-нибудь нужно?
– Знаете, почему я просила вас проводить меня, Сейдж?
Я покачал головой и, вероятно, вздохнул немного громче, чем следовало. От того, что я так долго стоял, у меня болела спина, к тому же я был голоден и устал притворяться. Кроме того, я не хотел слышать, что девушка, на которой мне предстоит жениться, если меня объявят принцем Джероном, на самом деле любит старшего брата принца.
– Я попросила вас, потому что вы сказали мне правду. Если бы я вошла в зал с испачканным лицом и спросила другого слугу, как я выгляжу, он поклонился бы и сказал, что я прекрасна как всегда. Если бы вы были на моем месте, Сейдж, вы знали бы, как мало людей, которым можно доверять. – Она помолчала, ожидая моей реакции. Но я не проронил ни слова, и она продолжила: – Поэтому я доверяю вашему мнению. Передо мной стоит вопрос: ехать ли в Дриллейд, надеясь, что принц Дариус встретит меня там, но в то же время зная, что что-то случилось? Или не ехать, зная, что, если Дариуса больше нет, я больше не нареченная принцесса и мне нет места в Дриллейде?
На этот раз я взглянул прямо на нее, но, встретившись с ее пронизывающим взглядом, снова опустил глаза.
– Вам лучше поехать во дворец, ваше высочество. Всегда надо выбирать надежду.
– Это хороший совет. У меня уже не так сильно болит голова, как прежде, Сейдж. Спасибо вам за это. – Она печально улыбнулась. – Вы завидуете мне из-за того, что я принадлежу королевской семье?
Я покачал головой. Чем ближе я сам был ко дворцу в Дриллейде, тем больше боялся этого.
– Многие завидуют. Я рада, что вы цените ваше положение слуги. Вы знаете, я ведь тоже слуга. Может, я лучше одета и у меня самой есть слуги, но я мало что в жизни могу выбирать сама. Мы не такие разные, вы и я.
Она была ближе к правде, чем могла подумать, но я снова промолчал и уставился в пол.
– Вы не посмотрите на меня?
– Нет, миледи. Если я не могу посмотреть на вас как на равную, лучше не стану совсем.
Она коснулась моей щеки и мягко поцеловала вторую, а потом прошептала:
– Вспомните эту минуту, Сейдж, когда кто-нибудь в моем положении сделает что-нибудь доброе кому-нибудь в вашем. Потому что в следующий раз, когда мы встретимся, если Дариус мертв, я больше не буду важной персоной.
