Ознакомительная версия.
– Пап, знаешь цыплят?
Ваймс поднял сына на руки и ответил:
– Да, кое-что слышал про них.
Юный Сэм вывернулся из отцовской хватки, как будто летать по воздуху в отцовских руках было неподобающим занятием для серьезного исследователя в области копрологии. Вид у мальчика стал серьезный.
– Пап, знаешь, когда цыпленок какает, наверху всегда немножко белого, и это его моча. Прямо как глазурь на булочке.
– Спасибо, что просветил, – ответил Ваймс. – В следующий раз, когда буду есть булочку, обязательно об этом вспомню.
«И не только в следующий раз», – мысленно добавил он.
– Ты, наверное, все теперь знаешь про какашки, Сэм? – с надеждой спросил он и увидел, как Вилликинс улыбнулся.
Юный Сэм, разглядывавший цыплячий помет в небольшую лупу, покачал головой, не отрываясь от своего занятия.
– Ой, нет, пап…
А потом замолчал и умоляюще взглянул на Вилликинса. Дворецкий кашлянул и сказал:
– Мистер Форел, один из лесничих, заходил с полчаса назад, и, разумеется, ваш сын с ним познакомился. В результате, сэр, Юный Сэм, кажется, вознамерился собрать коллекцию помета лесных обитателей.
«Лесничие», – подумал Ваймс. Он прокрутил эту мысль в голове и вспомнил о тех, кто устроил облаву на гоблинов три года назад. А потом задумался, насколько это важно по сравнению с вопросом: «А кто им велел?»
«Кажется, я понял, в чем тут суть. Местные делают то, что им велят, потому что они всегда так поступали. Но лесничие – народ осторожный, им приходится иметь дело не только с людьми. И учти, это деревня, здесь все про всех знают и всё замечают. Вряд ли Фини врет, поэтому остальные тоже наверняка в курсе, что произошло той ночью три года назад. Сибилла сказала: не веди себя как бык, и она права. Нужно смотреть, куда ступаешь. Что случилось три года назад? У меня есть время, чтобы об этом подумать…»
Вслух он сказал:
– Что дальше?
– Похоже, у вас был трудный день, сэр, – сказал Вилликинс. – Утром вы отправились в каталажку с юным недотепой, который возомнил себя стражником, а потом, в обществе некоего гоблина, вы и помянутый юный недотепа пошли на Холм Мертвеца, где провели некоторое время, пока вместе с помянутым юным недотепой не вернулись сюда, где одним недотепой наконец стало меньше, – Вилликинс улыбнулся. – На кухне все время толчется народ, сэр, а сплетни – это нечто вроде валюты, которая в ходу под лестницей. Не забывайте, сэр, несмотря на грозный взгляд мистера Сильвера, я – самая большая шишка среди прислуги. Я могу ходить куда захочу и делать что захочу, а они пусть подавятся, если им это не по нраву. Из многих окон в Холле хорошо виден весь холм, а служанки весьма сговорчивы, сэр. Похоже, девочкам просто не терпится получить место в доме на Лепешечной улице. Они очень хотят повидать огни большого города, сэр. Весьма сговорчивы, да. Еще я нашел в кабинете неплохой телескоп. Отличный вид на Холм Висельника. Я буквально читал у вас по губам. Юному Сэму очень понравилось играть в «найди папу».
Ваймс ощутил укол совести при этих словах. Он ведь собирался провести отпуск с семьей, не так ли? Но…
– Кто-то убил гоблина в роще на Холме Висельника, – уныло сказал он. – Они уж постарались пролить побольше крови, чтобы нашему рьяному молодому другу было за что уцепиться. Он здорово напуган; подозреваю, парнишка никогда раньше не видел труп.
Вилликинс искренне удивился.
– Что, никогда? Может быть, я перееду сюда, когда выйду на пенсию. Правда, скорее всего, умру от скуки.
В голову Ваймсу вдруг пришла одна мысль.
– Когда ты смотрел в телескоп, то не видел ли на холме еще кого-нибудь?
Вилликинс покачал головой.
– Нет, сэр, только вас.
Они оба повернулись и посмотрели на Юного Сэма, который старательно зарисовывал в блокноте цыплячий помет, и Вилликинс тихонько сказал:
– У вас отличный парнишка, сэр, очень бойкий. Своего не упустит.
Ваймс покачал головой.
– Ей-богу, ты прав, но… она была вся изранена. Чем-то железным, это несомненно. У гоблинов только каменное оружие. Бедняжку изрезали и выпустили столько крови, чтобы заметил любой идиот. Ее звали в честь цветка…
Вилликинс издал какой-то неодобрительный звук.
– Стражникам не следует быть сентиментальными, это мешает рассуждать здраво. Вы сами так говорили. Если видишь какую-нибудь ужасную домашнюю сцену и думаешь, что дело можно поправить, надавав кому-нибудь пинков, как поймешь, когда следует остановиться? Вот что вы говорили. Ударить человека в драке – это одно дело, но когда он в наручниках, так нельзя.
К большому удивлению Ваймса, Вилликинс добродушно похлопал его по плечу (если Вилликинс кого-то хлопал недружелюбно, это сразу становилось понятно).
– Послушайте моего совета, командор, и устройте завтра выходной. Покатайтесь на лодке по озеру, сводите парнишку в лес – кстати сказать, там буквально по колено самого разного помета. Он решит, что попал в рай. Кстати, Юный Сэм еще сказал мне, что хочет снова повидать того вонючего старика с черепом. Знаете что? С такими мозгами он к шестидесяти годам станет аркканцлером Незримого университета!
Вилликинс, должно быть, увидел гримасу Ваймса и поспешно продолжал:
– Чем вы так удивлены, сэр? Возможно, он однажды захочет стать алхимиком. Только не говорите, что вы бы предпочли видеть его стражником – вы ведь этого не хотите, правда? По крайней мере, волшебника никто не пнет по шарам, так? Разумеется, им приходится сражаться со всякими кошмарными тварями из неизвестных измерений, но твари не носят с собой ножи, и потом, волшебники проходят специальную подготовку. Об этом стоит подумать, командор, потому что Юный Сэм растет как сорная трава, и хорошо бы наставить его на путь истинный. А теперь, если вы меня извините, командор, я пойду и подокучаю слугам.
Вилликинс сделал несколько шагов, остановился, взглянул на Ваймса и сказал:
– Смотрите на это так, сэр: если вы возьмете выходной, виновный не перестанет быть виновным, мертвый не станет еще мертвее, а ее светлость не попытается обезглавить вас гардеробной вешалкой.
Гости, пришедшие к госпоже Сибилле на чай, уже расходились, когда Ваймс вернулся в Холл. Он отскреб с сапог почву сельской местности и направился в ванную.
Разумеется, в доме было множество ванных – возможно, даже больше, чем на целой улице многих кварталов Анк-Морпорка, где омовения по мере необходимости совершались при помощи лохани и кувшина или не совершались вовсе. Но ванная в Овнец-Холле была выстроена по проекту Безумного Джека Овнеца и напоминала знаменитую Удобную купальню в Незримом университете, хотя, если бы Безумный Джек приложил руку и к ней, она наверняка называлась бы Стыдобной, поскольку он питал здоровое (или, наоборот, нездоровое) пристрастие к женщинам. И по ванной Холла это было видно, о да. Разумеется, белые мраморные прелести художник облагородил амфорами, гроздьями винограда и неизбежными лоскутками прозрачной ткани, к счастью, налепленными в нужных местах и не позволявшими искусству перейти в порнографию. И ни в какой другой ванной, вероятно, не торчали краны с надписями «горячая», «холодная», «бренди».
А еще там были настенные росписи, и если ванну принимал человек, легко поддающийся внушению, холодная вода могла прийтись как раз кстати, потому что по всем стенам красовалось великое множество, скажем так, пикантных моментов, и обнаженные женщины представляли собой не самую большую проблему. Там были и мраморные мужчины, стопроцентные мужчины, но только с козьими ногами. Просто удивительно, что вода в ванной не закипала сама собой. Ваймс расспросил Сибиллу, и она сказала: «Это неотъемлемая часть Холла, и знатоки старинного искусства частенько приезжают сюда, чтобы на нее полюбоваться». Ваймс ответил, что он в этом не сомневается, о, не сомневается. Сибилла заметила, что ирония не уместна, поскольку сама она периодически принимала здесь ванну с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, и ничего плохого в этом не видела. Более того, в дальнейшем она уже не удивлялась.
А теперь Ваймс лежал в шикарной ванне и не мог расслабиться, так как пытался сложить в единую картину фрагменты разрозненных мыслей. Краем сознания он почувствовал, как дверь ванной открылась, и до него донесся голос Сибиллы:
– Я уложила Юного Сэма, и он тут же заснул, хотя представить себе не могу, что ему снится.
Млея в горячей, насыщенной паром атмосфере, Ваймс краем уха услышал шелест платья, упавшего на пол. Госпожа Сибилла скользнула в ванну, вода поднялась, и настроение у Сэма Ваймса значительно улучшилось.
Через несколько часов, утопая в подушках на огромной кровати и витая в теплом розовом свете, Сэм Ваймс не сомневался, что слышит, как ему нашептывает собственный внутренний голос. Этот голос говорил: «Ищи то, что не вписывается в общую картину. Зачем приятной леди из высшего общества ходить в гоблинскую пещеру, как будто это самое естественное для нее занятие?» Ваймс ответил: «Ну, в городе Сибилла массу времени проводит в тяжелом защитном костюме и огнеупорном шлеме, потому что ей нравятся драконы. Важные дамы частенько чем-нибудь таким занимаются».
Ознакомительная версия.
