– Я почти уверена, что раньше в Кинг-Сити не исчезал никто, – сказала местная жительница Ванда Нивес, выпустившая свой собственный пресс-релиз, состоящий лишь из этой цитаты.
Мы в редакции «Ежедневной газеты Найт-Вэйла» затрачиваем огромные средства, полученные от неизменно прибыльного газетного бизнеса, чтобы выяснить, почему люди из Кинг-Сити шлют нам раздраженные пресс-релизы, а также, если это всплывет, почему Кинг-Сити исчезает из нашей реальности под бдительным взглядом таинственного человека в светло-коричневом пиджаке.
Как всегда, данная статья содержит дополнительные сообщения агентов различных неназванных правительственных структур, которые добавляют и удаляют слова и предложения из газетных статей с целью отсылки кодированных сообщений соотечественникам, живущим в глубоком подполье в различных частях света.
Тут же, внизу, помещалась еще одна статья, сверстанная таким же образом и с той же фотоиллюстрацией. Она представляла собой селфи Линн Харт, которым та явно осталась очень довольна и которое на протяжении почти всего периода 2003–2004 годов использовалась как иллюстрация для большинства ее тематических материалов.
КИНГ-СИТИ В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ И В ЦЕЛОМ НЕ ТАК УЖ ИНТЕРЕСЕН
23 января 2003
Линн Харт
Ведущий политический обозреватель
Город в центральной части Калифорнии, никак явно не связанный с нашим Найт-Вэйлом или с обширной пустынной равниной, где мы обитаем, пребывает в полном спокойствии. Его население составляет примерно [коричневое пятно], а уровень безработицы [вымарано карандашом].
Там светит солнце, так же, как и здесь. Иногда оно не светит, и люди соотносят это с ночью. В этом аспекте и во всех других это совершенно нормально.
Нам в редакции «Ежедневной газеты» не ясно, зачем мы помещаем этот материал, поскольку тот факт, что Кинг-Сити существует, сам по себе не является интересным. По правде говоря, чего зачастую делать не следует, сам город также неинтересен.
Хороший мэр.
Когда мы по телефону опрашивали граждан Кинг-Сити, они прежде всего хотели знать, кто звонит.
– О, я журналистка, – отвечала я. – Просто хотела узнать, есть ли вам что рассказать.
– Ага, – отвечали жители. – Ладно. А вы спрашиваете о чем-нибудь особом или конкретном?
– Нет-нет-нет. Я даже не знаю, о чем репортаж. Возможно, если вы начнете говорить, мы вместе сможем придумать тему.
– Большинство людей не просят меня о чем-нибудь говорить, – отвечали граждане. – Ну, по-моему, моя работа не доставляет мне удовольствия, но я об этом не жалею. Я никогда не ожидал, что работа будет доставлять мне удовольствие. Нам так часто говорят, что занятие не будет доставлять удовольствие, что становится настоящим сюрпризом, когда вдруг так и оказывается. Я об этом не жалею, но мирюсь с этим.
– Это было совсем не интересно, – сказала я.
– Извините.
– И вы меня.
Граждане Кинг-Сити могли бы предоставить более развернутые комментарии. Но я повесила трубку, так что ничего об этом не знаю.
Я не уверена, чем именно вам полезна данная информация. Кроме просто знания о том, что Кинг-Сити, город в округе Монтерей к северу от Мехико, к югу от Орегона, под небом, под слоем грязи и под другой частью неба, пребывает в полном порядке. День у нас сегодня тянется медленно.
Как всегда, данная статья содержит дополнительные сообщения агентов различных неназванных правительственных структур, которые убили незнакомого им невинного человека, чтобы один из их сослуживцев, оставшийся без связи, но имеющий доступ к газете, прочел в ней имя этого человека и понял, что фамилия убитого представляет собой шифровку.
Джеки показала обе статьи. Они были полностью идентичны, за исключением реальности, о которой в них сообщалось.
– Совсем не вдохновляет, – сказала Диана.
– Круто. – Джеки много чего подразумевала под этим словом, но не нашла иного способа это выразить.
– И от этого тоже мало толку, – заявила Диана, держа в руке фотографию из досье Троя.
– Нет. Все только хуже. Я не вижу другой машины. Тебя подвезти?
– Да, пожалуйста. Я шла сюда пешком. Надо было разогнать кровь перед походом в библиотеку. Но, по-моему, мне на сегодня более чем достаточно.
– Да, – ответила Джеки. Она обнаружила, что к этому нечего добавить – ни придаточных предложений, ни насмешек, ни шуточек. Так что она просто повторила: – Да.
Диана изучала фотографию, пока Джеки заводила машину. При каждом взгляде на фото она чувствовала, как у нее начинает гудеть голова. Возможно, она все-таки страдала мигренью.
– А может мигрень развиться в среднем возрасте?
– Какого черта все талдычат мне о мигрени?
– Так у тебя тоже?
Они смущенно переглянулись.
– Ладно. Мне все равно. Не хочу разгадывать еще одну дурацкую загадку, – заявила Джеки.
Диана держала в руке старую, пожелтевшую и потрескавшуюся фотографию, загибавшуюся по краям. На ней был Трой, и никто другой. Одной рукой он обнимал маленькую девочку. Их сфотографировали в центре Найт-Вэйла, но этого центра не существовало сто с лишним лет.
Диана вгляделась в лицо – симпатичное, но безликое, с банальной улыбкой. Определенно Трой.
– Может, нам стоит поговорить с Линн Харт? – предложила Джеки.
– Да. – Диана могла бы много чего к этому добавить, но сил у нее уже не осталось. Так что она просто повторила: – Да.
Ей показалось, что ее вот-вот вырвет. Если не сейчас, то позже. В какой-то момент ее жизни так и случится. Это статистический факт.
Диана и Джеки тихо читали газетные вырезки, развешанные на стене вокруг большого, видавшего виды топора. Это был лишь один из топоров, которые Линн Харт сохраняла как часть своей профессии. Ее профессия потихоньку вымирала, но Линн старалась, чтобы она не исчезла.
Вырезки демонстрировали наиболее значимые заголовки из «Ежедневной газеты Найт-Вэйла».
Светящееся Облако угрожает фермам: мертвые животные падают с неба
Городской совет разрешает напевать себе под нос: только в частных домах и максимум 50 децибел
Все в порядке. В полном порядке. Продолжаем в том же духе
Дикие псы на самом деле лишь пластиковые пакеты, заявил мэр
Ученые успокаивают: «Не тревожьтесь. Солнце не реально»
ЧЕРВИ!
Да здравствует Светящееся Облако!
Найт-Вэйл без пшеницы. Пшеница и ее субпродукты превращаются в змей и вызывают смерть
День уборки улиц: спасайся, кто может!
Будучи редактором «Ежедневной газеты Найт-Вэйла» в течение последних тридцати лет, Линн стала свидетелем неослабевающей популярности, а затем внезапного упадка печатных СМИ. Многие ее идеи были прибыльными (сокращение числа выпусков до четырех номеров в неделю). Некоторые показались последними начинаниями, но провалились по неожиданным причинам (замена газет в уличных киосках на двухпроцентное молоко, которое, очевидно, быстро сворачивается под солнечными лучами). А какие-то стали чрезвычайно успешными (нападение с топором на независимых новостных блогеров).
Последнее показалось неоднозначным решением, поскольку нападение на человека с топором (на самом деле с чем угодно) формально является преступлением. Однако Линн протолкнула его, вступив в дискуссию с правоохранительными органами о том, что есть нападение и что – бизнес-план. Она часто повторяла представителям правоохранительных органов, что одна из ее ученых степеней – магистр делового администрирования. Подобная степень была редкостью среди чиновников, так что они редко с ней спорили.
В кабинете Линн целую стену украшали топоры, подвешенные под разными углами на шурупах, ввернутых в панели из искусственного дерева. Большинство из них сияли новизной. По центру располагались пять старых топоров с изогнутыми серыми деревянными рукоятками. Обухи у них были меньше, чем у остальных их собратьев. На прочном потускневшем металле виднелись надписи, передающие пять постулатов журналистики (Что? Что! Что?! Что. Зачем?).
На другой стене висели ее дипломы, оба с рукописной надписью кириллицей. Ни один из них не подтверждал степень магистра делового администрирования, поскольку с начала 1960-х годов подобные степени присваивались вживлением подкожного микрочипа.
Дважды перечитав все висевшие на стене вырезки, Джеки нарушила молчание:
– Говорить буду я, ладно?
– Хорошо, – ответила Диана.
– То есть можешь и ты, если хочешь.
– Нет, давай лучше ты.
– Ты, очевидно, хочешь…
– Привет! – Последнее слово произнесла Линн, вошедшая в кабинет с топором в руке. Голос ее звучал как-то издали, словно она находилась в соседней комнате, даже когда она уселась на диван у увешанной топорами стены и жестом предложила им сесть на стоявшие напротив жесткие белые стулья. (Из слоновой кости? Вряд ли, особенно если учесть, что слоновая кость запрещена законом и даже у живых слонов бивни конфисковывались бдительными сотрудниками надзорных органов.) Стулья были высокими и очень жесткими, с тонкими подушками сидений, но удивительно удобными. Сидя на них, Диана и Джеки старались как можно меньше шевелиться. (Определенно не слоновая кость. Может, какая-то другая кость? Узлы, где крепились ножки, поразительно напоминали суставы.)
