Ознакомительная версия.
Уорнер смотрит на стену.
– Это единственный подарок, – говорит он, – который я получал в своей жизни.
Я сглатываю слезы, которые медленно прожигают мне горло.
Весь день я чувствую себя как-то странно.
Как будто у меня образовался выходной. Кенджи возбужден, ему очень хочется хоть на время вырваться с базы. Он горит желанием проверить мои возможности на открытом воздухе, в новом месте, все остальные тихо завидуют нам. Поэтому предполагается, что я должна быть счастливой и с нетерпением ждать этого момента.
Но я всего-навсего чувствую себя как-то странно.
Мой мозг представляет собой какое-то дикое, невероятное место, и это, я полагаю, потому, что до сих пор не могу вытряхнуть из головы рассказ Уорнера. Я все время представляю его таким, каким он был давно. Маленьким перепуганным мальчонкой.
Никто не знает, куда он направляется сегодня. Никто не знает глубины его чувств. И он внешне ничем себя не выдает. Он спокоен, как всегда, контролирует каждое свое движение и слово.
Кенджи и я должны очень скоро встретиться с ним.
Мы проходим через выход в стене с оружием, и я впервые вижу тот путь, которым Уорнер привел их всех сюда. Мы пересекаем стрельбище.
Вдали я вижу маленькие кабинки с мишенями, расположенными в нескольких сотнях метров от нас. Но сейчас тут никого нет. Наверное, именно здесь Уорнер тренируется в стрельбе.
В конце дорожки находится дверь, и Кенджи распахивает ее. Теперь ему не нужно даже дотрагиваться до меня, чтобы я стала невидимой, и так путешествовать нам гораздо удобнее. Мы можем свободно перемещаться, только я не должна отдаляться от него более чем на двадцать метров. Это позволит нам чувствовать себя спокойнее, когда мы будем работать в условиях, подобных сегодняшним.
И вот мы оказываемся уже с другой стороны двери.
Мы находимся в огромном складском помещении.
В длину оно, наверное, метров двести и высотой в два раза больше. Я еще в жизни не видела такое количество коробок и ящиков. Понятия не имею, что в них находится. Да сейчас мне и некогда размышлять на эту тему.
Кенджи ведет меня по лабиринту проходов.
Мы минуем всевозможные коробки, осторожно перешагивая через провода от механизмов, которые передвигают тяжелые грузы. Тут бесконечные ряды ящиков, и снова ряды, и опять ряды… Но все это сложено достаточно аккуратно, и я заметила, что повсюду имеются таблички. Правда, они находятся далеко от меня, и нет возможности прочитать, что там на них написано.
Когда мы подходим к концу этого гигантского склада, я вижу две огромные двери. Здесь, очевидно, начинается зона разгрузки танков и грузовиков. Тут Кенджи хватает меня за руку и держит поближе к себе, потому что сейчас мы проходим мимо охраны, выставленной у самых дверей. Затем мчимся по гаражу мимо многочисленных грузовиков, и наконец попадаем именно в то место, где у нас назначена встреча с Уорнером.
Как жаль, что Кенджи не было рядом, когда мне чуть раньше нужно было сначала уходить с базы, а потом снова возвращаться сюда же. Как было бы здорово – просто и с достоинством пройти мимо охранников, а не чувствовать себя неизвестно кем, прячась под скатертью тележки на колесиках и с ужасом цепляясь за ее ножки.
Уорнер прислонился к танку в ожидании нас.
Двери его открыты. Уорнер оглядывается по сторонам, создавая впечатление, что следит за какими-то погрузочными работами вдалеке. Мимо него проходят солдаты, и он приветственно кивает им.
Мы незамеченно проникаем внутрь танка.
И только я собираюсь прошептать Уорнеру, что мы на месте, как он сам подходит к пассажирскому месту и, произнеся «Береги ножки, дорогая», просто захлопывает дверцу.
Потом сам забирается внутрь с другой стороны. И мы двигаемся с места.
Мы с Кенджи до сих пор невидимы.
– Откуда тебе известно, что мы уже здесь? – тут же интересуется Кенджи. – Ты что же, обладаешь способностью различать невидимых людей?
– Нет, – отвечает Уорнер, глядя вперед на дорогу. – Я только чувствую ваше присутствие. В большей степени, ее присутствие, конечно.
– Правда? – удивляется Кенджи. – Дико как-то даже слышать. Ну и как чувствуется мое присутствие? Как арахисовое масло?
Но Уорнер даже не улыбается.
Кенджи прокашливается:
– Джей, давай поменяемся с тобой местами.
– Зачем?
– Мне кажется, твой бойфренд дотрагивается до моей ноги.
– Не льсти себе, – отзывается Уорнер.
– Нет, давай все-таки поменяемся, Джей. У меня почему-то по всему телу мурашки бегают. Дерьмо какое-то! Мне кажется, он вот-вот пырнет меня ножом.
– Ну хорошо, – вздыхаю я и пытаюсь перелезть через него, но это очень сложно сделать, особенно если принять во внимание, что я не вижу ни своего тела, ни его.
– Ой! Проклятие!.. Ты сейчас чуть не лягнула меня прямо в лицо.
– Прости! – Я пробираюсь у него между колен.
– Двигайся вперед, – советует он. – Боже, сколько же ты весишь…
Он вдруг дергается сам и выскальзывает из-под меня и уже со своего нового места подталкивает меня вперед.
Я падаю на колени Уорнеру лицом вперед.
Мне слышно, как он тихонько охнул, и я тут же пытаюсь слезть с него. При этом я жутко краснею, и благодарю небо за то, что сейчас меня никто не видит.
Мне хочется щелкнуть Кенджи по носу.
После этого никто больше не произносит ни слова.
Мы приближаемся к неконтролируемой территории, и пейзаж начинает меняться. Простые дороги, наполовину мощеные, без дорожных знаков, уступают место старым дорогам нашего прежнего мира. Дома покрашены в такие оттенки, которые когда-то были достаточно яркими, по обеим сторонам дороги расположились тротуары, по которым дети могли в полной безопасности путешествовать из школы до дома. Сейчас эти дома разваливаются.
Впрочем, все тут заброшено и все распадается на части. Окна заколочены. Лужайки заросли и покрыты инеем. Зимний ветер несет с собой свежесть, и даже если вид данной местности кажется слишком мрачным, остается надежда, что вот пройдет зима и, кто знает, может быть, все здесь будет выглядеть по-другому.
Пока что этого не знает никто.
Уорнер останавливает танк.
Он выбирается наружу и подходит к нашей дверце, на всякий случай, может, тут кто-то есть из посторонних. Он принимает озабоченный вид, словно ему просто необходимо сейчас открыть именно эту дверцу. Чтобы проверить, что у него там внутри. Чтобы решить какую-то внезапно возникшую проблему.
Впрочем, это уже не имеет никакого значения.
Кенджи выпрыгивает первым, и Уорнер, похоже, понимает, что его уже в танке нет.
Я беру Уорнера за руку сама, потому что понимаю, что сам он этого сделать не может, поскольку не видит меня. Его пальцы тут же обхватывают мою ладонь. Он смотрит куда-то вниз.
– Все будет хорошо, – говорю я. – Да?
– Да, – отвечает он. – Уверен, что все так и будет, ты права.
Я колеблюсь, потом спрашиваю его:
– Ты скоро приедешь?
– Да, – шепчет он. – Я вернусь за вами ровно через два часа. Этого времени вам хватит?
– Вполне.
– Отлично. Тогда встретимся здесь же. На этом месте.
– Договорились.
Он молчит, потом говорит мне:
– О’кей.
Я сжимаю его руку.
Он улыбается, глядя вниз.
Я встаю, и он отходит в сторону, освобождая место для меня. Я касаюсь его, проходя мимо, но лишь мимолетом. Просто как напоминание о себе.
Он вздрагивает от неожиданности и отступает на шаг назад.
После этого снова забирается в танк и уезжает.
Уорнер опаздывает.
У нас с Кенджи прошло наполовину удачное занятие. В основном мы занимались тем, что спорили о том, где именно сейчас находимся и какие участки местности каждому видны. В следующий раз надо будет подыскать местность получше, где будет много предметов-ориентиров. Потому что провести занятие, где учитель и ученик оба невидимы, – это задание чрезвычайно сложное. Сделать это оказалось гораздо труднее, чем можно было представить.
Теперь мы оба устали, немного разочарованы, так как почти никуда и не продвинулись. Теперь мы стоим на том самом месте, где нас высадил Уорнер, и ожидаем его.
А он опаздывает.
Это крайне необычно по многим причинам. Первая – эта та, что Уорнер вообще никогда и никуда не опаздывает. И вторая – если ему и придется куда-то опоздать, это будет какое-то менее важное событие, чем наше сегодняшнее. Ситуация для нас создается крайне опасная, и расслабляться нельзя ни на секунду. Он не мог поступить с нами настолько легкомысленно. Я в этом абсолютно уверена.
Поэтому я нервно расхаживаю взад-вперед.
– Я уверен, что с ним все в порядке, – успокаивает меня Кенджи. – Скорее всего, его задерживают дела, куда он направлялся. Ну, кем или чем он там командовает, или как это называется.
– Правильно говорить «командует». «Командовает» – что это за слово?
– В нем есть буквы, этого достаточно. Значит, слово как слово, как и все остальные.
Ознакомительная версия.
