Она подошла к юноше, огибая трупы и завалы камня, лужи свежепролитой крови и безмолвных, отчаявшихся раненых.
– У меня нога сломана, – проговорил Оселок, кусая губы от боли. Он кивнул на пролом в стене. – Беги, Сабриэль. Пока он занят. Беги на юг. Живи обычной жизнью…
– Не могу, – тихо ответила девушка. – Я – Абхорсен. Кроме того, как ты сможешь убежать со мной, у тебя ж нога сломана?
– Сабриэль…
Но Сабриэль уже отвернулась. Она подобрала Астараэль, опытной рукой придерживая его язычок. Но нужды в том не было; в колоколец набилась кирпичная пыль, и голос его смолк. Он уже не прозвонит верным, чистым звуком, пока его не вычистят, а для этого потребуется немало терпения, магии и отваги. Секунду Сабриэль глядела на него, а затем осторожно опустила обратно на пол.
Отцовский меч лежал всего лишь в нескольких шагах от нее. Девушка подобрала его и пригляделась к знакам Хартии, бегущим по лезвию. На сей раз они не складывались в обычную надпись, но гласили: «Клэйры провидели меня, Созидатель Стены выковал меня, король остудил меня, Абхорсен владеет мною, чтобы никто из мертвых не выходил в Жизнь. Ибо не их это путь».
– «Не их это путь», – прошептала Сабриэль.
Она приняла боевую стойку и обратила взгляд в противоположный конец зала, к извивающемуся пятну тьмы – Керригору.
Керригор, по-видимому, уже покончил с порождением Свободной магии, что прежде было Моггетом. Гигантское облако тьмы снова обрело цельность, язычки белого пламени или слепящее сияние уже не разрывали его в клочья.
Керригор замер на удивление неподвижно, и Сабриэль на мгновение понадеялась, что тот ранен. Но тут накатило страшное осознание: Керригор переваривал… ни дать ни взять обжора после плотного обеда.
При этой мысли Сабриэль содрогнулась, ощущая во рту привкус желчи. Впрочем, ее участь окажется столь же незавидной. И ее, и Оселка возьмут живыми и не дадут умереть до тех пор, пока кровь их не хлынет из взрезанного горла там, внизу, во тьме хранилища…
Сабриэль тряхнула головой, прогоняя жуткую картину. Наверняка можно что-то сделать… Здесь, вдали от Древнего королевства, Керригор определенно утратил часть силы… может быть, он ослаб даже больше, чем ее магия Хартии. Одним колокольцем с ним, конечно, не справишься, но не попробовать ли двумя сразу?
В зале было темно, если не считать лунного света, что струился в пролом стены позади девушки. А еще – царило жуткое безмолвие. Даже раненые угасали тихо, подавляя крики, еле слышно нашептывая последние желания. Скрывали агонию, старались не привлекать к себе внимание ни криком, ни стоном. Ведь в этом зале их могло постигнуть и то, что хуже смерти…
Силуэт Керригора выделялся темнотой и во мраке. Не сводя с врага глаз, Сабриэль левой рукой принялась развязывать ремешки на футлярах с Саранетом и Кибетом. Она чувствовала: вокруг полным-полно мертвых, но ни один из них пока не переступил порога зала. Кто-то из людей еще оставался в живых и сможет сражаться… или достанется на поживу победителям. В то, что происходило сейчас в зале, мертвые не вмешивались – это было дело их повелителя.
Ремешки наконец поддались. Керригор не двинулся с места, но пылающие глаза зажмурились, огненная пасть захлопнулась.
Одним стремительным движением Сабриэль убрала меч в ножны и извлекла колокольцы.
Керригор встрепенулся. Темная громада метнулась вперед, одним скачком преодолев половину разделяющего их расстояния. А еще он рос на глазах, тянулся все выше и выше, до самого сводчатого потолка. Глаза его широко распахнулись, в них бушевала огненная ярость.
– Игрушки, Абхорсен. Слишком поздно. Слишком, слишком поздно! – прокаркал он.
Не столько его слова, сколько сила, неодолимая сила Свободной магии сковала льдом нервы и мускулы Сабриэль. Она в отчаянии пыталась позвонить в колокольцы, но запястья словно окаменели…
Дразняще медленно Керригор скользил вперед, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. Он возвышался над Сабриэль, точно колоссальная статуя, грубо вытесанная из ночного мрака. Дыхание окатывало ее смрадной волной, словно вобравшей в себя вонь тысячи скотобоен.
Кто-то – какая-то школьница, распростертая на полу и тихо выкашливающая последний вздох, – ласково коснулась лодыжки Сабриэль. Крохотная искорка золотой магии Хартии, рожденная этим предсмертным прикосновением, стала медленно разрастаться в крови девушки, плыла все выше и выше, согревая суставы, высвобождая мускулы. Наконец искорка достигла запястий и рук – и колокольцы звякнули.
Звон прозвучал не так чисто и звонко, как должен бы, – громадная туша Керригора каким-то непостижимым образом поглотила и исказила его, – но все-таки сработал. Керригор прянул вспять и уменьшился в размерах: теперь он был всего-навсего в два раза выше Сабриэль.
Но воле ее он не покорился. Саранет не сковал его, Кибет лишь отбросил его назад.
Сабриэль снова прозвонила в колокольцы, сосредоточившись на сложной полифонии, вкладывая всю свою волю в их магию. Керригор падет пред ее властью, отправится туда, куда она его пошлет…
И на краткий миг он покорился! Нет, он ушел не в Смерть – силы у Сабриэль не хватило, – но в прежнее свое тело внутри взломанного саркофага. По мере того как перезвон колокольцев угасал, Керригор преображался. Пылающие глаза и пасть слились друг с другом, точно растопленный воск, теневидная субстанция сложилась в несколько раз, превратившись в тонкий столп дыма, что с ревом устремился к потолку. Он на мгновение повис под стропилами и с чудовищным воем хлынул вниз, прямо в разверстый рот Рогирова тела.
От этого воя Саранет и Кибет треснули, серебряные обломки со стуком посыпались на пол, точно осколки звезд. Рукояти красного дерева обратились в пыль, пыль утекла сквозь пальцы Сабриэль, словно дым.
Сабриэль секунду смотрела на свои пустые руки, все еще ощущая в ладонях след от твердых рукоятей… и тут же непроизвольно, словно по наитию, выхватила меч и шагнула к саркофагу. Но не успела она заглянуть внутрь, как Рогир уже поднялся на ноги и воззрился на нее – воззрился пылающими провалами глаз Керригора.
– Мелкое неудобство, – заявил он голосом, что лишь самую малость приблизился к человеческому. – Я и позабыл, с какой несносной мерзавкой имею дело.
Сабриэль сделала выпад – меч, вспыхнув белыми искрами, пронзил грудь врага и вышел из спины. Но Керригор лишь расхохотался, нагнулся и взялся за лезвие обеими руками, костяшки его пальцев мертвенно белели на фоне сверкающей серебром стали. Сабриэль потянула меч на себя, однако высвободить оружие не смогла.
– Ни один меч не может повредить мне, – проговорил Керригор с гоготом, похожим на предсмертный кашель. – Даже тот, что создан Созидателями Стены. Тем более теперь, когда я наконец-то поглочу остаток их силы. Силы, что царила до Хартии, силы, что создала Стену. Теперь эта сила – моя. В моих руках – мой единоутробный братец, эта сломанная марионетка, и в моих руках ты, мой Абхорсен. Сила и кровь – кровь для уничтожения!
Он потянулся вперед и вогнал меч в грудь еще глубже, пока эфес не уперся в кожу. Сабриэль попыталась разжать пальцы, но враг оказался проворнее: стылая рука ухватила ее за плечо. Керригор подтащил девушку к себе, словно безвольную куклу.
– Хочешь уснуть и ничего не знать и не чувствовать до тех пор, пока Великие Камни не будут готовы принять твою кровь? – прошипел Керригор. Дыхание его по-прежнему смердело мертвечиной. – Или ты пройдешь этот путь бодрствуя, шаг за шагом?
Сабриэль не отвела глаз – и впервые выдержала его взгляд. Не почудилось ли ей – не промелькнула ли в адском пламени его глаз еле заметная искорка слепяще-белого света? Девушка разжала левый кулак и почувствовала, как серебряное кольцо соскальзывает с ее пальца. Уж не увеличивается ли оно в размере?
– Так что ты предпочтешь, Абхорсен? – продолжал Керригор. Губы его оттянулись назад, кожа уже лопнула в уголках, заключенный внутри дух разъедал даже эту сохраненную магией плоть. – Твой любовник подползает к нам… жалкое зрелище… но я сорву-таки поцелуй…
Сабриэль прятала за спиной руку с кольцом. Оно уже заметно выросло, но металл продолжал расширяться…
Ноздреватые губы Керригора придвинулись к ней, а кольцо все росло и росло в ее руке. Дыхание чудовища подавляло волю и смердело кровью, но Сабриэль давно уже не обращала внимания на тошноту. В последнюю секунду она чуть отвернулась – иссохшая плоть трупа задела ее щеку.
– Сестринский поцелуйчик, – прохихикал Керригор. – Чмокни дядюшку, который знал тебя с рождения… а может, даже незадолго до того… но этого недостаточно…
И снова слова его оказались не просто словами. Сабриэль почувствовала, как голову ей словно сжали мощные тиски и развернули лицом к чудовищу, а губы сами собою раздвинулись, точно в страстном предвкушении.
