– Друзья… – я застыла.
Дэвид шагнул вперед.
– Сейчас…
Дверь раскололась с такой силой, что обломки разлетелись по комнате. На пол с глухим стуком упали тела. У меня отвисла челюсть. Пол был залит кровью, а у трупов были вспороты грудные клетки, и из них торчали розовые желеобразные внутренности. Это все были члены Ордена.
Нас оглушил гортанный рев, от которого кровь стыла в жилах. Я дрожала от страха. В комнату, точно волна смерти, от которой никому не скрыться, хлынули какие-то фигуры.
Эльфы – целая толпа эльфов – ворвались в разбитые двери.
Их было очень много: с серебристой кожей, блекло-голубыми глазами, острыми взглядами, прекрасных холодной отвратительной красотой. Я насчитала около двадцати, а может, и больше. За ними я увидела старейшину, который стрелял в меня, и еще одного, которого я не узнала.
Я оторопела на мгновение, а Рен и прочие члены Ордена бросились вперед и смешались с толпой эльфов. Блеснули железные прутья, вонзаясь эльфам в грудь. Кто-то с грохотом выронил прут. Стоны и крики мешались с треском рвущейся одежды и хрустом костей. О Господи! Эльфы ломали нашим шеи, точно спички.
Я разглядела в гуще схватки Рена, который пнул эльфа в грудь. Рен дрался храбро и ловко. Он кружился, точно танцор, и вонзил прут туда, куда только что ударил ногой.
Я никогда не видела ничего подобного.
Наконец я очнулась. Все же война у меня в крови. Меня так воспитывали. Во мне проснулся опыт многих поколений предков и одолел сковавший меня ледяной страх.
Я развернулась. Эльф, который бросился на Рейчел, меня не видел, и я воткнула ему прут в спину. Вспышка на мгновение ослепила меня, и я повернулась обратно. Тут на меня, точно рестлер, набросилась какая-то эльфийка, но я отскочила, крутанулась и ударила ее ногой, так что она упала на одно колено. Я опустила прут и полоснула эльфийку, рассекая кожу и мышцы. На руки мне брызнула блестящая голубая кровь. Я отпрыгнула.
Сзади меня схватили и отбросили в сторону. Я упала на пол и едва не соскользнула в кучу потрохов, в которую эльфы превратили оставшихся внизу членов Ордена. На меня бросился какой-то эльф.
– Айви! – крикнул Рен.
Я попыталась отползти, коснулась рукой чего-то мягкого и мокрого и, поборов тошноту, вскочила на ноги, рванула вправо, но эльф оказался проворнее и замахнулся на меня. Я отбила его удар и занесла над эльфом прут. Эльф стремительно поднырнул под мою руку и очутился возле меня.
– Тебе конец, – сказал он.
– Банально, – парировала я, присела и ударила его по ногам, так что он повалился на пол. Эльф опомниться не успел, как я накинулась на него, точно Ван Хельсинг.
Разделавшись с этим, я вскочила на ноги и бросилась к Рену. На него нацелились еще двое эльфов. Я оглянулась на дверь. К ней подкрадывался старейшина, который стрелял в меня. Развернувшись, я ринулась к старейшине, но дорогу мне преградил тот эльф из клуба.
Роман.
Он узнал меня и улыбнулся.
– Привет.
Я накинулась на него и вдруг заметила Вэл. Она уверенно пробиралась вперед. Обогнула Майлза. Сперва я решила, что Вэл хочет помочь Рену, но она пробежала мимо него. В руке Вэл сжимала прут. Я нырнула Роману под руку, обхватила его сзади и рухнула на пол, увлекая эльфа за собой.
Я перекатилась и уселась Роману на спину. Потом вскочила на ноги и, когда он тоже начал подниматься, вонзила прут ему в грудь.
– Ты проиграл.
Роман попятился, но на лице его я не увидела ужаса: он расплылся в улыбке и исчез во вспышке света. Я повернулась, собираясь все-таки помочь Рену, и увидела, что Вэл подбежала к старейшине, который в меня стрелял.
Он готов был сцепиться с Диланом, который охранял грохотавшую дверь в Иной мир. Вэл ему поможет, решила я и устремилась к Рену, но краем глаза заметила, как Вэл сзади схватила старейшину за плечо. Как ни странно, тот не сопротивлялся. А Вэл запрокинула его голову, открывая горло.
Я с трудом затормозила: ботинки скользили по жиже, о которой мне даже думать не хотелось. Казалось, время замедлилось. Вэл широко размахнулась прутом. Дилан бросился на нее, пытаясь остановить.
– Вэл! – заорала я. У меня екнуло сердце. Ведь кровь старейшины откроет портал! Она не могла этого не знать. Старейшина стоял слишком близко к вратам. – Нет!
Она, похоже, меня не слышала. Вэл полоснула старейшину по горлу острым краем прута. Брызнула кровь, запачкав Дилану лицо. Вэл отпустила эльфа. Дилан был так ошарашен, что не успел среагировать, когда старейшина вдруг размахнулся и с силой оттолкнул его в сторону.
Я пулей бросилась вперед, не помня себя от страха, но опоздала. Мне не хватило бы времени, чтобы остановить то, что должно было произойти. В ушах звенело от крика – моего собственного, смутно догадалась я. Старейшина провел рукой по окровавленному горлу, бросился к порталу и приложил ладонь к дрожавшей двери.
За дверью вспыхнул ярко-голубой свет, просачиваясь сквозь трещины. Старейшина, раскинув руки, упал на колени перед дверью. Спустя миг из-за двери послышался громовой раскат, да такой сильный, что сбил меня с ног. Я рухнула на пол, и от удара у меня перехватило дыхание. Я медленно села, оглушенная, и увидела, что все валяются на полу, а старейшины и след простыл, как будто и не было его. Остался лишь кровавый отпечаток ладони на двери да неземной свет.
Я отыскала глазами Рена на другом конце комнаты. Он тоже приподнялся и сел. Наши взгляды встретились, и облегчение, которое мы испытывали, увидев, что оба живы, испарилось. Легкий ветерок раздул мои кудри. Я медленно обернулась к двери и вдохнула неизвестно откуда взявшийся запах жимолости.
Голубой свет погас. Дверь больше не дрожала, но меня обуял такой ужас, что все волоски на теле встали дыбом. Я медленно поднялась на колени и встала. И увидела, что Вэл тоже встала и… попятилась от двери… с улыбкой. Я не понимала, у меня в голове не укладывалось, как такое возможно. Она оглянулась через плечо, заметила меня, ее губы еле заметно дрогнули, но улыбка не исчезла.
Нет. Нет, нет, нет.
Неужели я правда это вижу? Наверно, я что-то не так поняла, потому что такого не может быть. Просто не может быть. Что, если Вэл околдовали? Но тут я заметила, что браслет с клевером по-прежнему у нее на руке. Она никогда с ним не расставалась.
Замок щелкнул, повернулся, и звук разнесся по комнате, точно ружейный выстрел. Мое сердце бешено стучало. Я сглотнула. Щелкнул другой замок. Ручка дернулась раз, другой, потом медленно повернулась.
Я застыла, вцепившись в прут.
В комнате повисла небывалая тишина. Члены Ордена и эльфы поднялись на ноги, и тут дверь распахнулась.
Глава 22
В дверном проеме сгустилась такая темнота, какой я прежде не видала. Из портала, пульсируя, медленно выползла густая и плотная тень. Ее края наползли на стену над дверью. Она растекалась, точно масло, по стене, просачивалась в комнату. Тень скользнула по потолку, и он дрогнул под ее тяжестью. Из портала показались языки черного дыма. Сильнее запахло жимолостью.
– Вот так так, – пробормотала я и попятилась.
Клубы черного дыма спускались с потолка, образуя множество столбов. Я сбилась со счета на десяти. Тени закружились так быстро, что в глазах потемнело, и из середины каждого столба ударил сноп голубого света. Вспышка – и тени рассеялись, как будто ветер развеял дым.
Вместо теней в комнате очутились высокие мужчины в каких-то темных штанах – похоже, кожаных, – босые и голые по пояс. На правой руке у каждого виднелась повязка с какой-то надписью: слов я не разобрала. Короткие, почти черные волосы были острижены очень коротко. Пришельцы оглядывали комнату холодными, точно озера подо льдом, глазами.
Все находившиеся в комнате эльфы вдруг упали на колени и склонили головы, не обращая внимания на членов Ордена, которые так и остались стоять.
И это уж точно был дурной знак.
Я вздохнула, и у меня перехватило дыхание: на пороге показалась еще одна тень, и в комнату вошел мужчина. Не клубы дьявольского тумана, а самый настоящий мужчина ростом больше двух метров. На нем были такие же черные штаны, но широкие плечи облегала белая льняная рубашка, расстегнутая до середины, как будто ему надоело ее застегивать. В вырезе виднелась загорелая грудь. Волосы цвета воронова крыла были длиннее, чем у остальных пришельцев, и закрывали его плечи, а черты лица были точеные. Он казался воплощением грубой эльфийской красоты. Он был так прекрасен, что глазам больно, и от этого его красота казалась неестественной, слишком уж нереальной.
