– Оссторожней! – шепнул он. – Тут ступеньки, много-много ступенек. Надо очень оссторожно!
И опять не соврал: хотя Фродо и Сэму полегчало – все ж таки стены с обеих сторон, – но лестница была почти отвесная, и чем выше карабкались они по ней, тем сильнее оттягивал черный провал позади. Ступеньки были узкие, неровные, ненадежные: стертые и скользкие, а некоторые просто осыпались под ногой. Хоббиты лезли и лезли, хватаясь непослушными, онемелыми пальцами за верхние ступеньки и заставляя сгибаться и разгибаться ноющие колени; а лестница все глубже врезалась в утес, и все выше вздымались стены над головой.
Наконец, когда руки-ноги отказали, вверху снова зажглись горлумские глаза.
– Поднялиссь, – прошептал он. – Первая лестница кончилась. Высоко вскарабкались умненькие хоббитцы, очень высоко. Еще немножечко ступенечек, и все.
Пошатываясь и тяжело пыхтя, Сэм, а за ним Фродо вылезли на последнюю ступеньку и принялись растирать ступни и колени. Они были в начале темного перехода, который тоже вел наверх, но уже не так круто и без ступенек. Горлум не дал им толком передохнуть.
– Дальше будет другая лестница, – сказал он. – Гораздо длиньше. Взберемся по ней, тогда и отдохнете. Здесь еще рано.
Сэм застонал.
– Длиньше, говоришь? – переспросил он.
– Да-да, длиньше, – сказал Горлум. – Но легче. Хоббиты карабкались по Прямой лестнице. Сейчас начнется Витая лестница.
– А там что? – спросил Сэм.
– Там поссмотрим, – тихо проговорил Горлум. – О да, там мы посмотрим!
– Ты вроде говорил, что дальше проход? – сказал Сэм. – Темный-темный проход?
– Да-да, там длинный проход под скалой, – сказал Горлум. – Но хоббитцы сначала отдохнут. Если они сейчас взберутся по лестнице, все будет хорошо, это уже самый верх. Почти самый верх, если они сумеют взобраться, да-ссс.
Фродо вздрогнул. Карабкаясь, он вспотел, а теперь ему стало зябко и одежда липла к телу: коридор продувал сквозняк с невидимых высот. Он поднялся и встряхнулся.
– Пошли, что ли! – сказал он. – Здесь не посидишь: дует.
Долгонько тащились переходом, а холодный сквозняк пронимал до костей и постепенно превращался в свистящий ветер. Видно, горы злобствовали, отдувая чужаков от своих каменных тайн и стараясь их сдунуть назад, в черный провал. Наконец стена справа исчезла: значит, все-таки вышли наружу, хотя светлее почти не стало. Мрачные громады обволакивала густая серая тень. Под низкими тучами вспыхивали красноватые зарницы, и на миг становились видны высокие пики спереди и по сторонам, точно подпорки провисающих небес. Они поднялись на много сот футов и вышли на широкий уступ: слева скала, справа бездна.
Провожатый Горлум жался к скале. Карабкаться вверх было пока что не надо, но пробираться в темноте по растрескавшемуся уступу, заваленному обломками, приходилось чуть что не ощупью. Сколько часов прошло с тех пор, как они вступили в Моргульскую долину, ни Сэм, ни Фродо гадать не пробовали. Бесконечная ночь бесконечно тянулась.
Впереди снова выросла стена, и опять они попали на лестницу, передохнули и принялись карабкаться. Подъем был долгий и изнурительный, но хоть в гору эта лестница не врезалась: она вилась змеей по скалистому откосу. Когда ступеньки шли краем черной пропасти, Фродо увидел внизу огромное ущелье, которым кончалась логовина. В страшной глубине чуть мерцала светляком призрачная тропа от мертвой крепости к Безымянному Перевалу. Фродо поспешно отвел глаза.
А тропка-лестница петляла, всползала по уступам и наконец вывела их в боковое ущелье к вершинам Эфель-Дуата, отклонившись от мертвяцкого пути на перевал. По обе стороны смутно виднелись щербатые зубья, заломы и пики, а между ними чернели трещины и впадины: несчетные зимы жестоко изгрызли бессолнечный хребет. Красный свет в небесах разгорелся: может быть, это кровавое утро заглядывало в горную тень, а может, Саурон яростнее прежнего терзал огнем Горгорот. Подняв глаза, Фродо увидел еще далеко впереди конец пути – вершинный гребень в красноватом небе, рассеченный тесниной между двумя черными выступами: на обоих торчали рогами острые каменные наросты.
Он остановился и присмотрелся. Левый рог был потоньше и повыше и сочился красным светом: быть может, небо в скважине. Но нет, это была черная башня у прохода. Он тронул Сэма за рукав и указал на башню.
– Здрасьте пожалста, – сказал Сэм и повернулся к Горлуму. – Стало быть, твой тайный проход все-таки стерегут? – рявкнул он. – И ты, поди, не очень удивился?
– Здесь стерегут все ходы-выходы, – огрызнулся Горлум. – А как же! Но где-то же надо хоббитцам пройти. Здесь, может, меньше стерегут. Попробуйте, вдруг они все ушли на войну, попробуйте!
– И попробуем, – буркнул Сэм. – Ладно, до туда еще далеко, а до сюда тоже было не близко, да потом твой переход. Вы бы, сударь, отдохнули. Уж не знаю, день сейчас или ночь, но сколько мы часов на ногах!
– Да, отдохнуть не мешает, – согласился Фродо. – Спрячемся где-нибудь от ветра и соберемся с силами – напоследок.
Ему и правда казалось, что напоследок. Какие страхи ждут их за горами и как уж там быть – это своим чередом, до этого далеко. Пока что перед ними неодолимая преграда и неусыпная стража. Зашли в тупик, и назад ходу нет, а как-нибудь проскочим – там пойдет как по маслу: так казалось ему в тот темный час возле Кирит-Унгола, когда он, изнемогая, брел по сумрачному ущелью.
Нашли глубокую расселину между утесами: Фродо и Сэм забрались подальше, Горлум скорячился при входе. Хоббиты устроили себе роскошную трапезу, последнюю, думали они, невмордорскую, а может, и последнюю в жизни. Поели снеди из Гондора, преломили эльфийский дорожный хлебец, выпили воды – вернее сказать, смочили губы, да и то скудно.
– Где бы это нам водой разжиться? – сказал Сэм. – Ведь, наверно, и здесь, не пивши, не проживешь? Орки пьют или как?
– Пьют, – сказал Фродо. – Давай лучше про это не говорить. Их питье не для нас.
– Тогда тем более воды надо набрать, – сказал Сэм. – Только где здесь ее возьмешь: ни ручейка я не слышал. Правда, Фарамир все равно сказал, чтоб мы моргульской воды не пили.
– Ну, уж если на то пошло, он сказал «не пейте из рек и ручьев, протекающих через Имлад-Моргул», – сказал Фродо, – а мы уже выбрались из ихней долины, и если набредем на родник, то пожалуйста.
– Береженого судьба бережет, – сказал Сэм, – ну разве что подыхать буду от жажды. Дурные места, хоть и выбрались. – Он сопнул носом. – А кажись, подванивает, чуете? Чудная какая-то вонь, затхлая, что ли. Ох, не нравится мне это.
– Да мне здесь все не нравится, – сказал Фродо, – ни ветры, ни камни, ни тропки, ни реки. Земля, вода и воздух – все уродское. Но что поделать, сюда и шли.
– Это верно, – сказал Сэм. – Знали бы, куда идем, нипочем бы здесь не оказались. Но это, наверно, всегда так бывает. К примеру, те же подвиги в старых песнях и сказках: я раньше-то говорил – приключения. Я думал, разные там герои ходят ищут их на свою шею: ну как же, а то жить скучно, развлечься-то охота, извините, конечно, за выражение. Но не про то, оказывается, сказки-то, ежели взять из них самые стоящие. С виду оно так, будто сказочные люди взяли да и попали в сказку, вот как вы сказали, сюда и шли. А они небось вроде нас: могли бы и не пойти или пойти на попятный двор. Которые не пошли – про тех мы не знаем, что с ними дальше было, потому что сказки-то не про них. Сказки про тех, кто пошли – и пришли вовсе не туда, куда им хотелось, а если все хорошо и кончилось, то это как посмотреть. Вот господин Бильбо – вернулся домой, стал жить да поживать, и все ему стало не так. Опять же хорошо, конечно, попасть в сказку с хорошим концом, да сказки-то эти, может, не самые хорошие! А мы, интересно, в какую сказку попали?
– Интересно, – согласился Фродо. – Вот уж не знаю. В настоящей сказке этого и знать нельзя. Возьми любое сказание из тех, какие ты любишь. Ты-то знаешь или хоть догадываешься, что это за сказка – с хорошим или печальным концом, а герою это невдомек. И тебе ни к чему, чтобы он догадался.
– Конечно, сударь, ни к чему. Тот же Берен – он и думать не думал добывать Сильмарилл из железной короны, а пришлось ему топать в Тонгородрим, местечко почище этого. Но про него сказка длинная-длинная, там тебе и радость, и горе под конец, а конец вовсе и не конец – Сильмарилл-то, если разобраться, потом попал к Эарендилу. Ух ты, сударь, да я же ни сном ни духом! Да у нас же – да у вас же – отсвет этого Сильмарилла в той хрусталике, что вам подарила Владычица! Вот тебе на – мы, оказывается, в той же сказке! Никуда она не делась, а я-то думал! Неужто такие сказки – или, может, сказания – никогда не кончаются?
– Нет, они не кончаются, – сказал Фродо. – Они меняют героев – те приходят и уходят, совершив свое. И мы тоже раньше или позже уйдем – похоже, что раньше.
– Уйдем, отдохнем и отоспимся, – сказал Сэм и невесело рассмеялся. – А я ведь серьезно, сударь. Не как-нибудь там, а обыкновенно отдохнем, выспимся толком, с утра я в сад пойду работать. Мне ведь на самом-то деле только этого и надо, а геройствовать да богатырствовать – это пусть другие, куда мне. А вообще-то интересно, попадем мы в сказку или песню? Ну да, конечно, мы и сейчас, но я не о том, а знаете: все чтоб словами рассказано, вечерком у камина, или еще лучше – прочитано вслух из большой такой книжищи с красными и черными буквицами, через много-много лет. Отец рассядется и скажет: «А ну-ка, почитаем про Фродо и про Кольцо!» А сын ему: «Ой, давай, папа, это же моя любимая история! А Фродо был какой храбрый, правда, папа?» – «Да, малыш, он самый знаменитый на свете хоббит, а это тебе не баран чихнул!»
