Он пожал плечами.
– Животные еще и дома не строят, и не разговаривают, – заметил он. – Они вообще во всем отличаются от нас. Взрыв и радиация повлияли на человечество иначе, вот и всё. Но это не значит, что взрыв не повлиял на животных, часто и они встречаются со всякими увечьями. Просто они приспособились по-другому.
Я кивнула. Его объяснение звучало вполне приемлемо, хотя сложно считать близнецов просто результатом приспособления, а не чем-то вечным и незыблемым. Мир без них казался неестественным, невозможным. Может, Кип был к этому близок настолько, насколько возможно в наше время. Но даже если и так, то это все равно оставалось лишь иллюзией. Пусть он и не помнил своего близнеца, но тот существовал. И вместе они – словно та двухголовая змея, что мы видели у реки неделю назад. Каждая голова может воображать себя отдельной и независимой, но у них на двоих только одна смерть.
На следующий день я почувствовала, что болото отступает, а затем начали появляться и очевидные признаки: земля стала тверже и лошади поскакали быстрее. На горизонте с западной стороны проступили очертания гор, а уже к вечеру мы увидели, как вьется к небу дым.
Мы сняли веревки с лошадей, но те не сразу поняли, что теперь свободны. Они продолжали пастись там же, где и стояли. Я засмеялась.
– Кто знает, может, оно и к лучшему, если мы не сможем от них избавиться?
Напоследок я еще раз ласково потрепала по шее свою лошадь.
– Как думаешь, они будут в порядке?
Я кивнула.
– Может, в конце концов, их снова поймают. А до тех пор у них будет что-то вроде каникул.
Я сделала шаг назад, но, увидев, что лошади не двинулись с места, снова подошла и шлепнула по крупу. Опять отступила на несколько шагов, наблюдая за ними. Лошадь Кипа последовала за мной, но, едва пройдя футов двадцать, снова принялась щипать траву.
– А я думала, что они сразу ускачут куда подальше.
Кип пожал плечами.
– Они слишком ленивы. Я ни разу не видел их галоп, кроме той первой ночи. – Он поднял веревки. – Это нам еще понадобится?
– Даже не представляю, для чего.
Мы оставили веревки на земле. Кип посмотрел на меня.
– Ты ведь будешь скучать по лошадям?
– Да, по-своему.
– Я тоже. Мне понравилось ездить верхом, понравилось, что они рядом. – Он пошел вперед. – Если это тебя утешит, то от нас еще долго будет пахнуть лошадьми.
* * *
Мы расположились на большом валуне у самого края болота. Отсюда, издали, виднелся город, к которому сходилась целая сеть дорог. Город был большой, крупнее любого другого из тех, что я видела прежде, не считая Виндхэма. Он будто стекал вниз по склону: на вершине дома тесно жались друг к другу, ниже, на окраине – были разбросаны друг от друга довольно далеко. Густой лес, что подступал с южной стороны, уходил далеко за горизонт.
– Омеги, – определила я, глядя прищурившись на город в лучах заходящего солнца.
– Откуда ты знаешь?
– Только посмотри, – я указала на хлипкие домики и болотистую землю. Некоторые дома на окраине города выглядели совсем как лачуги.
– Здесь могут быть и Альфы.
– Может, патрули солдат. Торговцы или бродяги и прочие сомнительные личности.
– А нас здесь будут искать?
Я закусила верхнюю губу.
– Не знаю. Мы прошли довольно далеко. Дальше, чем может предположить Зак.
– И дальше, чем предполагал я, если честно.
– Тем не менее он наверняка уже разослал сообщения. Однако не думаю, что у нас есть выбор. – Я посмотрела на свои истощенные руки, на которых сильнее всего выделялись костяшки, острые как плавники. – Долго мы так не продержимся. Хоть они и ищут нас, но в городе мы сможем раздобыть еду.
Я вспомнила, как в детстве спрятала куклу Скарлетт на самом виду, среди других кукол в ящике для игрушек, когда Зак надумал отнять ее.
– В городе в любом случае будет безопаснее. Здесь мы станем просто парой Омег среди тысяч других.
Кип повернулся ко мне.
– Но они ведь будут искать девушку-провидца и однорукого парня, верно?
Кип придумал привязать мою левую руку к телу старым свитером, а его новый – надеть сверху. Несколько недель голода и мешковатый свитер позволили спрятать руку так, как будто ее и не было.
Что до Кипа, то его внешность изменить оказалось сложнее. Мы попытались набить левый рукав травой, надеясь, что это сойдет за фальшивую руку, но получилось смешно.
– В любом случае, – рассудил он, – в городе сотни одноруких мужчин. Главная проблема в тебе.
– Ну, спасибо, – хмыкнула я, хоть и поняла, что он имел в виду.
Провидцы – большая редкость. Я встречала лишь двоих – Исповедницу и безумца из Хейвена, хотя доводилось слышать и о других. Но здесь я выглядела бы так же противоестественно, как Кип – в городе Альф.
Мы оба понимали, что разумнее будет разделиться, но даже не помышляли об этом. Оказаться одной в незнакомом городе, когда я и стояла-то нетвердо из-за привязанной руки, было выше моих сил.
Когда мы шли по главной дороге, ведущей к городу, я несколько раз споткнулась, едва не упав, но Кип удержал меня.
– А еще тебе не стоит называть своё настоящее имя, – посоветовал он.
– Верно, – я ненадолго призадумалась. – Я буду Алисой. А ты?
Он приподнял бровь.
– Ой! И правда, – засмеялась я. За эти несколько недель я привыкла звать его Кипом и забыла, что сама же и дала ему это имя.
Казалось, город медленно наползал на нас.
По дороге встречались и другие Омеги. Уже смеркалось, и большинство направлялись в сторону города. Какой-то мужчина тащил тележку, груженную тыквами. Женщина несла охапку одежды через плечо. Но никто даже не взглянул на нас, мы просто растворились в людском потоке, возвращающемся с наступлением ночи домой.
Вскоре добрались до центра города, где здания теснились вдоль узких улочек.
Мы не мылись уже несколько недель. Я опасалась, что такие грязные мы будем слишком выделяться среди людей, но многие из тех, кто нам встретился, выглядели ничуть не чище.
– Сюда, – я потянула Кипа за рукав, указывая на переулок.
– Это снова твои волшебные географические штучки?
Я засмеялась.
– Нет, просто оттуда пахнет едой.
Площадь, на которую выходил переулок, и вправду оказалась рынком. Хотя в столь поздний час здесь только запахи и остались. Над пустыми рядами еще кружил аромат выпечки, а капустные листья, втоптанные в грязь, напоминали о перезрелых овощах. Последние лоточники складывали свой товар в тележки и уходили.
– Как жаль, мы пришли слишком поздно. Хотя в любом случае у нас нет денег.
– Надо было съесть одну лошадь, – пошутил он, но лишь отчасти.
– Значит, надо найти работу.
– Или украсть, если получится, – предложил он, наблюдая за лоточником, увозящим с рынка ящик пирогов.
– Не знаю. Теперь-то мы не сможем умчаться галопом на лошадях. И вообще как-то стыдно воровать у людей таких же, как мы.
– А что же случилось с «только одним миром»? – поддразнил он. – Нет, я понял, что ты имеешь в виду. Я бы тоже предпочел работать. Просто не знаю, для какой работы мы можем сгодиться. Вот и всё.
Двое мужчин пересекли рынок и подошли к нам. Один из них – толстяк, опиравшийся на трость – остановился рядом, затем наклонился так близко, что я почувствовала его горячее, сладковатое дыхание, и обратился к Кипу:
– Эй, парень, получишь бронзовую монету, если одолжишь на часок свою хорошенькую подружку.
Кип и ответить ничего не успел, как я ударила толстяка по лицу, уколов руку о грубую щетину. Затем припустила прочь и, оглянувшись на Кипа, увидела, что тот выбил ногой трость из-под мужчины и помчался за мной следом. Впрочем, толстяк и не пытался догнать нас. Мы слышали, как он громко ругнулся и затем свистнул. Его приятель шумно рассмеялся. С привязанной к животу рукой я бежала еле-еле. Когда рыночная площадь осталась позади, Кип утянул меня под козырек над дверью случайного дома.
– Я думал, мы будем стараться не вызывать подозрений, – прошипел он.
– А ты считаешь, что мне нужно было пойти с ним?
– Нет! Конечно, нет. Но мы могли бы просто уйти. Совсем необязательно было бить его и привлекать к нам внимание.
Я топнула по земле ногой.
– Он был отвратителен.
– Не спорю, но он такой – не единственный, мало ли с кем мы еще столкнемся, так что нам стоит держаться в тени и не лезть на рожон.
Я промолчала.
– По крайней мере, пусть в следующий раз он даст обещанную монету, а потом уж мы сбежим.
Мне пришлось развернуться, чтобы хлопнуть его по плечу правой рукой.
Мы пошли вверх по переулку. За ставнями мерцал свет каминов и ламп. Переулок вывел на довольно широкую улицу, где толпился народ. После стычки на рынке я чувствовала себя неуютно среди людей. Этот толстяк – первый, кто заговорил с нами с момента побега, если не считать криков в деревне Альф, где мы украли лошадей. Прежде я не слишком задумывалась о том, как мы будем снова приспосабливаться к миру. Здесь, на оживленных улицах города, нас все так же терзал голод и преследовали солдаты. Запах еды, доносившийся отовсюду, лишь обострял наши страдания. Но, по крайней мере, нам не встречались солдаты, хотя на некоторых стенах мы видели плакаты: «Солдаты Совета – защита общества», «Беженцы, Совет позаботится о вас», «За уклонение от уплаты налогов – наказание: тюремное заключение», «Сообщайте о нелегальных школах Омег за вознаграждение». Последнее объявление заставило нас усмехнуться. Совет расклеивал плакаты в городе, где, как предполагалось, все жители должны быть неграмотными. Мы заметили, что многие плакаты были сорваны, а от некоторых остались лишь клочки бумаги на гвоздях.
