Я не могу сдержать презрительный смешок:
– Ну да, конечно. И вы хотите, чтобы я вам поверил?
– Хорошо. – Интонацией канцлер дает понять, что мои слова кажутся ему забавными, но теперь в его голосе слышится угроза. – Похоже, наш разговор теряет смысл. Если предпочитаете сражаться за Республику, я уважаю ваше решение. Надеюсь, ни с вами, ни с вашим братом не произойдет ничего дурного даже после того, как мы утвердимся в Республике. Но я бизнесмен, Дэй, у меня всегда есть запасной план. Потому позвольте задать вам еще один вопрос.
Некоторое время он молчит, а потом огорошивает меня:
– Принцепс-элект Джун Айпэрис. Вы ее любите?
Ледяной коготь вонзается мне в грудь.
– С какой стати вы спрашиваете?
– Что ж, отлично.
Канцлер переходит на скорбную интонацию.
– Посмотрите на ситуацию с моей точки зрения, – мягко говорит он. – Колонии, судя по развитию событий, неизбежно победят. Миз Айпэрис одна из ведущих фигур в правительстве, которое проигрывает войну. А теперь, сынок, подумай вот о чем. Что, по-твоему, случается с правительством проигравшей стороны?
Мои руки дрожат. Эта мысль вспыхивала время от времени в темных глубинах моего мозга, но я ее гнал. А теперь не могу.
– Вы угрожаете? – шепчу я.
Канцлер цокает языком, демонстрируя недовольство моим тоном.
– Я только мыслю логически. Что, по-вашему, произойдет с миз Айпэрис, когда мы объявим о победе? Неужели вы думаете, что мы оставим в живых девицу, которая может стать главой сената Республики? Так испокон веков поступают все цивилизованные народы, Дэй. Уже многие тысячелетия. В конечном счете ваш Президент казнил тех, кто выступал против него?
Я молчу.
– Миз Айпэрис вместе с Президентом и членами его сената предадут суду и казнят. Такова судьба правительства, проигравшего войну, Дэй. – Голос его обретает деловитость: – Если откажетесь сотрудничать с нами, их кровь будет и на ваших руках. Если же согласитесь, то я, возможно, подумаю, стоит ли простить их военные преступления. Помимо того, у вас появятся все преимущества жизни высокого качества. Вам больше никогда не придется беспокоиться о безопасности вашей семьи. Вам не придется беспокоиться и о народе Республики. Простые люди ничего не понимают – они не представляют, что для них плохо, а что хорошо. Но мы-то с вами не такие болваны. Сами знаете, им будет лучше без республиканского управления. Иногда они просто не видят своей выгоды, а потому за них приходится принимать решения. В конечном счете вы и сами выбрали путь манипуляции массами, когда захотели, чтобы народ поддержал нового Президента.
Предадут суду и казнят. Джун умрет. Одно дело – опасаться этого, и совсем другое – слышать угрозу от врага, подвергаться шантажу. Мой мозг отчаянно ищет выход: она должна найти убежище в другой стране. Может, антарктиды защитят Джун и других, если Колонии победят? Должен быть какой-то выход. Но… как же все остальные? Что помешает Колониям расправиться с моим братом?
– Где гарантии, что вы сдержите слово? – хриплю я.
– Чтобы доказать искренность моих намерений, сообщаю вам: с сегодняшнего утра Колонии прекращают наступление и не возобновят его в течение трех дней. Принимая мое предложение, вы тем самым обеспечиваете безопасность народа Республики… и ваших близких. Так что выбор за вами. – Канцлер усмехается. – И рекомендую вам сохранить наш разговор в тайне.
– Я подумаю.
– Замечательно. – Канцлер явно оживляется. – Как я и сказал, чем скорее, тем лучше. Я жду известий в течение трех дней. Ваше публичное обращение к Республике может стать началом очень плодотворного сотрудничества. Нет ничего ценнее времени. Знаю, вы это понимаете лучше любого из нас.
Разговор окончен. Наступает оглушительная тишина. Некоторое время я сижу, размышляя о нашей беседе, вспоминая подробности. Нескончаемый поток мыслей не дает мне покоя… Иден, Джун, Республика, Президент. Их кровь на моих руках. Злость и страх кипят в груди, я боюсь в них захлебнуться. Канцлер умен, нужно отдать ему должное. Он точно знает мои слабые места и попытается извлечь из этого максимальную выгоду. Но и я постараюсь извлечь выгоду из его осведомленности. Нужно предупредить Джун… предупредить втихую. Если Колонии проведают, что я, вместо того чтобы молча выполнять требования канцлера, рассказал о разговоре, кто знает, что они предпримут. Но может, нам удастся обдурить канцлера.
Внезапно раздается крик, от которого волосы у меня встают дыбом. Я оборачиваюсь на звук: кого-то везут по коридору, и кто бы это ни был, он, черт возьми, отбивается не на шутку.
– Я не больна! – слышится девичий голос.
Он становится все громче, и вот уже звучит прямо за моей дверью, потом стихает и удаляется. Я сразу узнаю ее.
– Повторите ваш тест – я здорова! Я не инфицирована!
Я толком не понимаю, что происходит, но в одном уверен: болезнь, распространившаяся в Колониях, нашла новую жертву.
Тесс.
Впервые за время существования Республика осталась без столицы.
Мы приземляемся к югу от Университета Дрейка в 16:00, всего в четверти мили от корпуса, где я изучала историю Республики. День на удивление солнечный. Неужели и года не прошло с тех пор, как все началось? Мы выходим из самолета и ждем, когда выгрузят багаж. Я осматриваюсь, пребывая в тупом оцепенении. Кампус рождает ностальгические чувства и в то же время кажется чужим; здесь меньше народа, чем прежде, – я слышала, что многим старшекурсникам ускорили выпуск, чтобы отправить на фронт сражаться за выживание Республики. Я молча иду по улочкам кампуса в нескольких шагах за Анденом, а Мариана и Серж, подтверждая свою сенаторскую сущность, бесконечно что-то тараторят хранящему безмолвие Президенту. Олли трусит рядом, шерсть на его загривке стоит дыбом. Главный учебный плац Дрейка, обычно наводненный вечно спешащими студентами, теперь являет собой пристанище для беженцев, вывезенных из Денвера и близлежащих городов. Незнакомая жуткая картина.
Когда мы садимся в джипы и отъезжаем в сторону района Баталла, я отмечаю ряд перемен в Лос-Анджелесе: на границе секторов Баталла и Блуридж появились эвакуационные центры. Военные сооружения сменяются жилыми высотками – многие из этих старых полузаброшенных трущоб спешно переоборудовали в места временного размещения. У входов собираются толпы встрепанных беженцев из Денвера, каждый надеется, что ему повезет получить ордер на комнату. Хватает одного взгляда, чтобы понять: люди в очередях, вероятнее всего, из бедняцких секторов Денвера.
– Где размещают семьи представителей высшего класса? – спрашиваю я Андена. – Неужели в секторах драгоценных камней?
В последнее время мне трудно говорить о таких вещах без надрыва в голосе.
Вид у Андена несчастный, но отвечает он спокойно:
– В Рубиновом секторе. У вас, Марианы и Сержа апартаменты там же. Знаю, о чем вы думаете, но не могу сейчас допустить, чтобы богатые кланы взбунтовались из-за того, что их направляют в эвакуационные центры бедных районов. Я выделил некоторое количество квартир в Рубиновом для бедняков – они получат ордера через лотерею.
Я молчу – мне просто нечего возразить. Что можно сделать в такой ситуации? Анден не может изменить миропорядок в стране всего за один год. Я смотрю в окно, на улицах вдоль охраняемой зоны для беженцев собираются группы протестантов. «УБИРАЙТЕСЬ НА ОКРАИНЫ!» – требуют плакаты. «ВСЕХ НА КАРАНТИН!»
Мурашки бегут по коже: почти то же самое происходило на заре Республики, когда запад протестовал против притока людей с востока.
Некоторое время мы едем в безмолвии. Вдруг Анден прикладывает пальцы к уху и подает знак водителю.
– Включите экран, – велит он, показывая на маленький монитор в спинке сиденья. – Генерал Маршалл говорит, Колонии транслируют что-то по нашему двенадцатому каналу.
Все смотрят на оживающий экран. Поначалу он темный, но потом начинается вещание, и я вижу, как на фоне полощущегося флага появляются лозунг и герб Колоний.
КОЛОНИИ АМЕРИКИ
«КЛАУД». «МЕДИТЕК». «ДЕСКОН». «ЭВЕРГРИН»
СВОБОДНОЕ ГОСУДАРСТВО – ГОСУДАРСТВО КОРПОРАЦИЙ
Показывают прекрасный вечерний город, мерцающий тысячами голубых огоньков. «Граждане Республики, – раздается напыщенный голос. – Добро пожаловать в Колонии Америки. Многие из вас уже знают, что Колонии захватили столицу Республики Денвер и тем самым объявили неофициальную победу над тираническим режимом, который держал всех вас под пятой. После почти века страданий вы наконец свободны».
Вид города сменяется картой Республики и Колоний, граница между ними исчезла. Меня колотит.
«В следующие недели всех вас интегрируют в нашу систему справедливой конкуренции и свободы. Вы – граждане Колоний. Вы спросите: а что из этого вытекает?»
Голос смолкает, и на экране появляется счастливая семья, глава которой держит в руке чек.
