– Конечно, конечно. – Венерианин вздохнул.
День прошел беспокойно. А ночью в коридоре замелькали фонари, и охранник в мундире отпер их камеру. Без лишних разговоров пленников вывели через заднюю дверь – там уже ждали два автомобиля. Их посадили в первую машину, и отряд двинулся через город.
Улицы в Катувеллаунане не освещались, и по ночам на них было довольно пустынно. Возможно, поэтому погруженный в темноту город казался нереальным. Эверард заинтересовался устройством машины. Как он и предполагал, двигатель был паровым, топливом служил измельченный уголь. Колеса с резиновыми шинами, обтекаемый корпус с заостренным носом, на котором красовалась фигура змеи, – машина была добротно сделана и проста в управлении, хотя ее конструкция и оставляла желать лучшего. Очевидно, в этом мире техника пребывала на кустарном уровне, а в знаниях не было никакой системы.
По уродливому металлическому мосту они проехали на Лонг-Айленд, который и здесь населяли состоятельные люди. Скорость они не снижали, несмотря на то что масляные фары почти не давали света. Дважды они чуть было не столкнулись с другими машинами: никаких дорожных знаков здесь не существовало, а водители, по-видимому, презирали осторожность.
Управление государством, уличное движение… Все это очень напоминало Францию, конечно исключая те редкие периоды, когда ею управляли Генрих Наваррский или, скажем, Шарль де Голль. В мире Эверарда даже в двадцатом веке Франция оставалась типично кельтской страной. Он никогда всерьез не относился к болтовне относительно врожденных расовых различий, но, надо признать, у людей действительно существуют неистребимые привычки, столь древние, что они становятся неосознанными. Если представить, что в западном мире возобладали кельты, а германские народы сохранились лишь в виде небольших групп… Да это же Ирландия из его мира! Можно вспомнить и восстание Верцингеторига, которое погубила племенная рознь… А как же Литторн? Стоп! В его мире в раннем Средневековье Литва была могущественным государством: долгое время она сдерживала немцев, поляков и русских и вплоть до пятнадцатого века не принимала христианства. Если бы не соперничество с немцами, Литва могла бы продвинуться далеко на восток…
Несмотря на свойственную кельтским странам политическую нестабильность, этот мир состоял из крупных государств, которых было гораздо меньше, чем в мире Эверарда. Это говорило о более древней культуре. Если в его мире западная цивилизация возникла на развалинах Римской империи, скажем, в шестом веке от Рождества Христова, то здесь кельты должны были возобладать гораздо раньше.
Эверард начал понимать, что случилось с Римом, но делиться своими выводами пока не торопился.
Машины остановились около украшенных орнаментом ворот в длинной каменной стене. Водители обменялись несколькими словами с вооруженными охранниками, которые были одеты в ливреи и носили тонкие стальные ошейники рабов. Ворота распахнулись, и машины двинулись по аллее, мимо деревьев и лужаек. В самом конце аллеи, почти у берега, стоял дом. Сопровождающие жестами приказали патрульным выйти из машины и повели их к нему.
Здание трудно было отнести к какому-то определенному стилю. В свете газовых фонарей у входа виднелись его деревянные стены, раскрашенные разноцветными полосами. Конек крыши и концы опорных балок украшали резные головы драконов. Слышался шум моря. Убывавшая луна давала достаточно света, и Эверард сумел разглядеть шедшее к берегу судно с высокой трубой и носовым украшением – по-видимому, грузовое.
Из окон лился желтый свет. Раб-дворецкий пригласил их войти. Стены внутри были обшиты резными деревянными панелями, на полу лежали толстые ковры. Пройдя через прихожую, они оказались в уставленной мебелью гостиной. Здесь висело несколько картин, написанных в довольно традиционной манере, в огромном камине весело плясал огонь.
Синит ап Сеорн и Дейрдре сидели в креслах. Как только вошли патрульные, девушка отложила книгу и поднялась им навстречу. Улыбнувшись, она предложила им сесть. Саоранн с мрачным видом курил сигару. Он проронил несколько слов, и охранники исчезли. Дворецкий принес вино и бокалы.
Эверард отпил из своего бокала (превосходное бургундское!) и прямо спросил:
– Зачем мы здесь?
Дейрдре ослепительно улыбнулась.
– Этот дом наверняка будет приятнее тюрьмы.
– Конечно. Он красивее. Но я все же хочу знать – мы освобождены?
– Вы… – Она замялась, но ее природная искренность в конце концов победила. – Вы здесь гости, но покидать это имение вам нельзя. Мы надеемся, что вы согласитесь оказать нам помощь. Вас щедро наградят.
– Помощь? Какую?
– Покажите нашим ремесленникам и друидам, как делать ваше оружие и волшебные повозки.
Эверард вздохнул. Объяснять было бесполезно. У них не было инструментов, чтобы изготовить инструменты, с помощью которых только и можно изготовить то, что им надо, но как втолковать это людям, верящим в колдовство?
– Это дом вашего дяди? – спросил он.
– Нет, мой, – ответила Дейрдре. – Мои родители умерли в прошлом году. Они были из очень богатого и знатного рода, а я их единственная наследница.
Ап Сеорн снова что-то сказал. Дейрдре перевела, встревоженно нахмурившись.
– О вашем появлении знает уже весь Катувеллаунан, а в нем полно шпионов. Здесь мы можем вас от них спрятать.
Эверард поежился, вспомнив, как вели себя спецслужбы союзников и держав оси в маленьких нейтральных государствах вроде Португалии. Когда надвигается война, эти люди готовы на все, и в отличие от афаллонцев церемониться они не будут.
– О каком конфликте вы говорили? – спросил он.
– Конечно, о контроле над Айсенийским океаном! В частности, над богатыми островами, которые мы называем Инис ир Лайоннах. – Дейрдре плавно поднялась и показала на глобусе Гавайи. – Литторн и западные союзники (и мы в том числе), – продолжала она серьезно, – истощили свои силы в войне. Главные силы сегодня – это Хай Бразил и Хиндурадж, которые враждуют между собой. В их конфликт вовлечены и менее значительные государства, потому что дело здесь не столько в амбициях, сколько в соревновании двух систем – монархии Хиндураджа и теократии солнцепоклонников Хай Бразил.
– А можно узнать, какова ваша религия?
Дейрдре удивленно подняла брови. Вопрос показался ей не относящимся к делу.
– Более образованные люди полагают, что существует Великий Ваал, который сотворил меньших богов, – сказала она наконец. – Конечно, мы сохраняем древние культы, а также почитаем чужих верховных богов: Перкунаса и Чернебога из Литторна, Вотана Аммона из Симберленда, Брахму, Солнце… Лучше не гневить их.
– Понятно.
Ап Сеорн предложил сигары и спички. Ван Саравак затянулся и недовольно сказал:
– Черт побери, почему-то история изменилась именно так, что здесь не говорят на известных мне языках. – Его лицо прояснилось. – Но я быстро их выучу, даже без гипноза. Меня научит Дейрдре.
– Так я тебя с ней и оставил одного, – оборвал его Эверард. – Послушай, Пит…
И он рассказал товарищу все, что узнал.
– Гмм… – Юноша потер подбородок. – Не слишком здорово, как считаешь? Конечно, если они подпустят нас к роллеру, мы запросто удерем. Почему бы не подыграть им?
– Они не дураки, – ответил Эверард. – В магию они еще могут поверить, но в чистый альтруизм – вряд ли.
– Странно, что при такой отсталости они додумались до двигателей внутреннего сгорания.
– Это как раз понятно. Потому-то я и спросил об их религии. Они всегда были язычниками. Иудаизм, по-видимому, исчез, а буддизм не оказал на них особого влияния. Как указывал Уайтхед, средневековое представление о едином всемогущем Боге сыграло важную роль в развитии науки – с ним связана идея законосообразности природы. А Льюис Мэмфорд дополнил Уайтхеда, показав, что механические часы, скорее всего, были изобретены в монастырях – незаменимая вещь, чтобы молиться в нужное время. В этот мир часы пришли, по-видимому, гораздо позже. – Эверард криво улыбнулся. – Странно говорить об этом. Ведь Уайтхеда и Мэмфорда здесь никогда не было…
– Тем не менее…
– Подожди. – Эверард повернулся к Дейрдре. – Когда открыли Афаллон?
– Белые? В четыре тысячи двадцать седьмом году.
– Мм… откуда вы ведете летосчисление?
Дейрдре уже ничему не удивлялась.
– От Сотворения мира. То есть от даты, которую называют философы, – пять тысяч девятьсот шестьдесят четыре года назад.
Это соответствовало знаменитой дате архиепископа Ашшера – 4004 год до Рождества Христова. Возможно, простое совпадение… но все же в этой культуре определенно имеется семитический элемент. Миф о Сотворении мира в Книге Бытия тоже ведь вавилонского происхождения…
– А пар, – (Эверард произнес «пневма»), – в ваших машинах когда начали использовать? – спросил он.
