Синий маяк - Ксения Литвинова

Как было дело, спрашивать не у кого. Вроде здешние маги что-то не поделили между собой. Наколдовали нечисти, чтобы драться с большим размахом. Но нечисть так всё заполонила, что наши чародеи перепугались и уплыли подальше. А не наши чародеи… Тоже, наверное, уплыли. Точно не знаю, это было на другой стороне острова. Кто туда сунется в здравом уме? Я дальше берега не хожу — мне надо за маяком смотреть. Больше некому.

Поначалу мы тут с папашей жили, но на беду построили лодку. Отец хотел поплавать вокруг острова, поглядеть, что к чему. Отчалил, а через три дня его на берег выкинуло штормом, уже без лодки. И без дыхания. Скалы у нас погибельные.

Прежде маяков было больше, чем один. Старые корабли сами находили по ним дорогу меж островами, когда возвращались домой. Вот и волшебники обещали вернуться, как только отыщут помощь или новые корабли, или чего им там не хватало? В то время здесь ещё оставались люди, которые сами колдовать не могли, а могли только отбиваться от нечисти. Отец объяснял, что с нашего берега всех пытались забрать. Но буря была страшенная, первый корабль разнесло о камни, а прочие не сунулись. Зато я знаю теперь, что корабли были. Ведь иногда сомнение берёт! Особенно когда ночь и ненастье, и нечисть завывает под маяком. Но поутру выглянешь — никого нет, разбежались. А этот, мираж или как его, дырявый уже насквозь, а весь как из тонкого хрусталя. Торчит на рифах, и рассветный луч в нём играет.

Вернутся волшебники, как же! Что они здесь забыли? Я и сам думал плюнуть на всё и подыскать местечко потеплее. Ан нет, каждый вечер, как привязанный, тащусь включать маяк. Раньше у нас имелась вода разных цветов, и каждый цвет что-то значил. Язык был такой у маяков. Теперь вода осталась только синяя, вот я и жгу её. Понемногу. По сути это не вода, а масло. Горит хорошо, долго, но всё-таки сгорает, а как пополнять запас? Папаша что-то понимал в этом, всё же он считался чародеем, пусть и не самым ушлым. Раз торчал на голой косе, а не в тёплом замке.

Мамаша была из простых, её я не помню. То ли она родами умерла, то ли попалась кому-то в зубы — отец не хотел говорить. Он вообще разговоры не любил. И магии учил неохотно. Впрочем, какая тут магия? Ну, рыбу приманить в сети. Ну, огонь разжечь. Кое-что я почерпнул из книжек, но книг осталось мало — две, и те обгорелые. Матушка постаралась! Все несчастья от колдовства, вот она и жгла проклятую писанину. У меня даже карты острова нет — отец её с собой прихватил, когда поплыл изучать берега. Ещё он лук забрал и запас синей воды. Думал отбиваться от нечисти и зажигать другие маяки. Как ни крути, дурная была затея. Но и папаша к тому времени был плох. Всё кашлял кровью да заговаривался. Бредил своими кораблями. Обещал, что научит заклинать ветер, но, выходит, сам не больно умел. Словом, такая жизнь…

Днём ещё куда ни шло. Хотя дни у нас больше пасмурные, жарко не бывает. Но и снег подолгу не лежит. Терпимо. Можно по берегу прогуляться, порыбачить или водорослей нарвать. Запасов хватает, магия как-никак. Баночка махонькая, а есть из неё целый год можно. Правда, всегда одно и то же. Наскучивает. Иной раз и зверя добудешь, но кто его разберёт, зверя? Либо он несъедобный, либо вообще человек. Так и гадаешь всякий раз.

Оборотни приходят каждую ночь. Куда днём деваются — неизвестно. А по темноте их тянет на синий свет. Видно, чуют, что если корабли вернутся, то всем тварям несдобровать. И мечутся вокруг, и воют, и жрут кого-то во мраке. Добычу делят или друг друга терзают. Волки — не волки, какое-то чёрное зверьё! Чуть рассвет забрезжит, они бегом в лес. Опрометью. Там эти чудища вроде как обретают человеческий облик. А правда или нет — не проверять же? Будь они люди как люди, вышли бы к маяку. Но убивать их всё равно боязно. Вот чёрные и рыщут, где пожелают. Я уже и спать привык под их завывания. Ветер стонет, ну и эти с ним. Только бы огонь не гас.

Долгое время всё так и шло. Упорядоченно. И работа была, и еда — повезло по нынешним временам. Но женщины — это же главная напасть! Вот одна на меня и напала. Видеть я их прежде не видел, но не полный же я идиот? И отец рассказывал, и картинки в книгах попадались. Но книги книгами, там и не такую нечисть нарисуют!

Как-то осеним утром я отправился побродить на мелководье, чтобы ободрать ракушки с камней. Живность из этих раковин на вкус как подошва, но жалит не смертельно и есть её можно. Вот я и надумал разнообразить завтрак. А как к морю спустился, смотрю, колышется на волнах что-то. Тряпка — не тряпка. Вообще-то, сукно не помешало бы. Новые штаны пошить.

Прилив иногда выбрасывает разные полезные вещи. Пару лет назад хороший кусок полотна прибило. С того корабля, что застрял на скалах. Может, флаг, а, может, обрывок паруса. С одной стороны рисунок полинял под солнцем — так, что-то серенькое. Зато другая сторона в темноте мерцает. Бледно, но масло в светильнике можно поберечь. Я этим полотном ночью накрываюсь. От него тепло идёт, а если долго смотреть, то в глубине разные фигуры мелькают — то ли звери, то ли птицы. Так и гадаешь, пока не заснёшь.

Словом, я прикинул — вдруг опять что-нибудь интересное? И полез в море. Ладно, обсушусь потом. В крайнем случае, хлебну синей воды. Эта вода — незаменимая вещь. Хочешь, в лампу лей, хочешь, сопли лечи… Волны были немаленькие, не знаю, как я догрёб до той штуки. Глядь — а под ней человек! Почти. Я никого похожего не встречал, но кто сейчас нормальный? Всё равно, думаю, надо вытаскивать. На что мне тут трупы? Некрасиво. Закопаю его на пригорке, заодно карманы проверю. Глупо же бросать! Потащил. А тяжело, словно камни волоку! И будто не по воде, а по песку. Хотя тут магия везде, где надо и не надо. Захочешь — не поймёшь…

До прибоя я едва