у них самих хоть капля, меня бы тут не было!
Я заметила, как Кьяра побледнела и резко отвернулась к плите, чтобы помешать рис.
Нейт предостерегающе сказал:
– Ферн!..
– Что? Считаешь, я не прав?
Нейт молча кивнул на девушку. Ферн хотел что-то сказать, но сдержался. Встав у окна вполоборота, он продолжил глухим голосом:
– Почти полгода меня держали взаперти. Изучали, пока не убедились, что у меня точно нет дара. Задавали бесконечные вопросы. А потом явились Каратели и заявили, будто у них есть доказательство того, что проклятые, как я, привлекают Теней, и Совет принял единогласное решение отправлять дремер в Квартал.
Не поворачиваясь, Кьяра тихо, но твердо сказала:
– Не единогласное. Старшие Служители были против.
Ферн презрительно фыркнул, но не стал вступать в спор.
– Когда меня привезли к Кварталу, на площади было полно Карателей и Советников, а еще там стояли две клетки. В одну засадили троих отступников. Во вторую заперли меня. А щит… Тогда сквозь него еще можно было разглядеть, что творится в Квартале. И я понял: они хотят провести опыт, убедиться, правда ли дремеры привлекают Теней. – Голос Ферна вдруг опал, утратив злые ноты. – Когда стражники затолкали телеги с клетками в Квартал, меня наполнила такая чистая ненависть – ко всем, абсолютно ко всем, – что, когда появились Тени, я не испугался. А они и впрямь рванули сразу ко мне, будто больше никого не было. И когда первая Тень оказалась рядом, я ударил ее. Но вместо того чтобы умереть, я ее поглотил. И перевоплотился.
– Что сделал? – переспросили мы с Кинном одновременно.
– Поглотил Тень и принял теневую форму.
– Теневую форму? Что это такое? И как… поглотил?
Ферн задумчиво посмотрел на свою правую ладонь.
– Просто коснулся. И Тень будто впиталась в меня. А потом… я стал другим. Каким-то животным, но не настоящим, а призрачным, теневым.
От изумления у меня расширились глаза и приоткрылся рот, пока я пыталась переварить услышанное. Кинн спросил:
– А как же другие Тени?
Вместо Ферна ответил Нейт:
– Когда мы в теневой форме, Тени не могут нас поглотить. Вот так мы здесь и выживаем.
– «Мы»?.. Значит, вы все?.. И Сай?..
В моей голове вдруг стали на место части мозаики. И я вспомнила еще кое-что.
– Вчера ночью я, кажется, видела странную птицу – черного ворона с белым крылом. Это?..
– Это был я, – сказал Нейт.
– Черный ворон с белым крылом? – переспросил Кинн.
Нейт кивнул.
– Когда перевоплощаешься впервые, теневая форма полностью белая, но чем больше Теней поглощаешь, тем темнее становишься. – Он опустил голову, но тут же снова вскинул и слабо улыбнулся: – Моя форма позволяет летать, потому-то я и смог вас выследить.
– А почему именно ворон? – спросил Кинн.
Улыбка Нейта погасла, когда он сказал:
– Ненавижу воронов.
Это был странный ответ, но пояснять юноша явно не собирался. Я чувствовала, что голова уже кружится от переизбытка сведений – и голода. Поэтому обрадовалась, когда Кьяра объявила, что рис готов, а Нейт встал из-за стола со словами:
– Мы с Ферном подождем вас в музыкальной гостиной, а то всё не даем вам поесть.
Метнув в нас холодный взгляд, Ферн вышел из кухни первым. Нейт чуть задержался, чтобы предложить Кьяре помощь, но она вежливо отказалась. Когда он повернулся к двери, я не выдержала и спросила:
– Вы не испытываете голода из-за теневой формы?
Нейт обернулся, и на лице его появилось странное выражение. Вполголоса он ответил:
– Мы не испытываем голода, потому что питаемся Тенями.
И ушел, оставив нас с Кинном в ошеломленном молчании.
Наконец, переглянувшись, мы приступили к еде. Рис был твердоват, но вполне съедобен и в меру посолен, и мой желудок радовался горячей пище.
Однако вскоре я почувствовала себя неловко. Кьяра то и дело смотрела на меня, но, как только замечала, что я это вижу, опускала глаза. И наконец я произнесла:
– Кьяра, послушай…
Та подняла голову и кивнула.
– Ты… тоже принимаешь теневую форму?
Снова кивок.
– Тогда почему?..
– Почему я ем обычную пищу?
Она отпила воды и медленно поставила чашку на стол.
– Когда поглощаешь Тень, сталкиваешься с… последствиями. Поэтому я стараюсь этого не делать. Нейт с Ферном тоже могли бы поесть, но они здесь так давно, что привыкли обходиться без пищи по нескольку дней.
– А откуда здесь вообще берется еда? – спросил Кинн.
– Ее – и иногда всякие полезные мелочи вроде мыла – отправляют на тележке раз в три дня, должны как раз завтра… – Кьяра еле слышно хмыкнула. – Если бы Каратели знали, что мы способны питаться Тенями, они бы давно перестали посылать сюда еду. Но, слава Предкам, они этого не знают.
Через пару минут я осмелилась спросить:
– На тебе ведь мантия Прислужницы? Как ты сюда попала?
Девушка нахмурилась и сжала губы, словно эта тема была ей особенно неприятна. И всё же она ответила:
– Меня воспитывали при Храме Серры Утешающей у Новоальвионского кладбища, там хоронят в основном иногородцев. Когда мне исполнилось десять и мой дар не проявился, повсюду уже только и было разговоров, что о дремерах. Совет выпустил указ, обязывающий ловить их и отправлять в Квартал Теней. Тем, кто помогает их обнаружить, полагается награда, а тем, кто укрывает, – высылка в Квартал. Но Сестры всё равно оставили меня, сделав Прислужницей. Наш храм совсем небольшой и находится на отшибе – людей там бывает не много, и Каратели к нам не заглядывали, поэтому я так долго от них скрывалась. А поймали меня… – Кьяра мрачно улыбнулась, – мне просто не повезло.
С этими словами она встала, собрала грязные тарелки и, закатав рукава мантии, начала мыть посуду. Мне хотелось задать еще множество вопросов, но мы уже закончили завтракать, и к тому же нас ждали Нейт с Ферном.
В просторной светлой гостиной с задвинутым в самый угол роялем все расселись вокруг кофейного столика: Кьяра с Нейтом – на диване напротив нас с Кинном, а Ферн – в кресле, слева от меня. Его близкое присутствие кололо словно иголками, и я едва подавила желание пересесть.
В руках я сжимала мешочек с камнем-сердцем, который достала из-за пазухи, задержавшись в буфетной. Всё началось с него – и без правды о нем наш рассказ потеряет всякий смысл.
Кинн ободряюще кивнул мне, и я начала:
– Вы когда-нибудь слышали о камне-сердце?
Нейт с Ферном пожали плечами, а Кьяра задумчиво спросила:
– Это его изображают на гербе Гильдии камневидцев? В самом центре? Кажется, это символ чистого сердца, с которым