От колонны отделился отряд и поскакал прямо к выходу из ущелья. Но это был прием, рассчитанный скорее на устрашение, так как на расстоянии трех длин копья перед неподвижно стоявшими викингами они отвернули коней с громкими и издевательскими выкриками, забросав викингов дротиками. Дротики, не причинив вреда, загрохотали по плотной стене щитов. Викинги молчали, однако командир отряда конницы решился на чрезмерную дерзость. Повернув коня, он наклонился и ударил пикой в лицо Кулла. Большим щитом король отразил удар. Тяжелая булава сокрушила и шлем, и голову противника. Даже конь легкомысленного римлянина упал на колени, настолько велика была сила удара. Только теперь из уст викингов вырвался короткий, дикий крик радости. Пикты на обоих флангах ответили им диким воем и выпустили град стрел по отступающим всадникам. Люди Вереска пустили первую кровь врагу! Воины в приближающейся колонне также закричали и ускорили шаг, а перепуганный конь первой жертвы проскакал мимо них, волоча за собой тело, ногой зацепившееся за стремя. Сейчас это были только жалкие останки, ничем не напоминающие гордого римлянина.
Через мгновение первая линия легионеров, сгрудившись из-за тесноты ущелья, со страшным грохотом ударила в монолитную стену щитов. Ударила — и отскочила от нее; стена не дрогнула. Впервые римские легионы встретились с боевым строем, который не смогли разрушить первой же атакой и который позднее назвали английским каре.
Щиты ударялись о щиты, а короткие римские мечи искали промежутки в этом железном строю. Копья викингов, торчащие на равном расстоянии друг от друга, мерно поражали врага. Тяжелые боевые топоры били сверху, пронзая железо, тело и кость. Кормак видел Кулла, появляющегося каждую минуту между римлянами, всегда впереди, наносящего удары, подобные порывам бури. Рослый центурион с высоко поднятым мечом ринулся на него, но железная булава разбила его щит и меч на мелкие куски, а шлем римлянина был вбит между его плеч.
Первая шеренга легионеров, пытаясь выйти в тыл врага, выгнулась вокруг клина викингов, как полоса стали. Но проход был слишком узким, а лучники пиктов слишком меткими. На таком малом расстоянии поражающая сил стрел была страшна. Они пробивали щиты и панцири, насквозь пронзая воинов.
Римляне отступали, окровавленные, практически разбитые, а викинги, топча погибших, сомкнули ряды. По всей ширине их строя лежали убитые римляне.
Кормак вскочил, размахивая руками. По этому знаку Домнаил и его люди галопом въехали из укрытия на склон. Они быстро построились вдоль хребта над ущельем. Кормак сел на коня, которого ему подвели, и нетерпеливо всматривался в противоположный склон. Там не было никаких признаков жизни. Где же Бран, где его бритты?
Внизу легионеры, разъяренные неожиданным сопротивлением горстки защитников, сменили строй. Повозки, которые некоторое время стояли, тяжело покатились вперед, и вся колонна снова двинулась, как будто собиралась пробить себе дорогу своей массой. Легионеры бросились в атаку, впереди была галльская центурия. На этот раз атака всей армии — тысячи двухсот человек— должна была удаться. Воинов Кулла смяли бы и втоптали в землю. Люди Кормака дрожали от нетерпения, ожидая, когда пробьет их час.
Вдруг Марк Силий обернулся и посмотрел на запад, где на фоне неба вырисовывалась длинная шеренга всадников. Даже на расстоянии Кормак заметил, что римский вождь побледнел; он, наконец, понял, с кем пришлось сражаться. Ловушка — пронеслось, по-видимому, в его сознании, и дальше, в смятении — поражение, опала, кровавый конец. Он знал, что отступать уже слишком поздно. Поздно перестраиваться и устанавливать четырехугольником повозки. Был только один выход, и Марк, опытный, хотя и совершивший непростительную ошибку воин, сразу выбрал его. Голос Силия пробился сквозь шум битвы, как боевой сигнал, он донесся даже до Кормака. Галл не понял слов, но смысл приказа ему был ясен. Марк приказал легионерам разбить маленький отряд викингов и таким образом прорубить себе дорогу из ловушки, прежде чем она совсем захлопнется.
Теперь легионеры осознали всю тяжесть своего положения. С отчаянной решимостью они бросились вперед, на врага. Стена щитов качнулась, но не поддалась. Дикие лица галлов и более сдержанные италийцев горели над щитами бешеной ненавистью. Отталкивая друг друга, они наносили смертельные удары, убивали и погибали в кровавой битве.
Топоры поднимались и падали, копья ломались о выщербленные мечи.
Но где же Бран и его колесницы? Еще несколько минут такой бойни, и из викингов ни один не останется в живых! Уже сейчас они падали один за другим, правда, оставшиеся по-прежнему смыкали строй. Эти дикие северяне умирали стоя, на одном и том же месте, а львиная грива Кулла чернела среди их золотоволосых голов, как боевой стяг. Его красная от крови булава разила врагов, оставляя за собой красное месиво.
В мозгу Кормака молнией промелькнула мысль: "Ведь они там погибнут, а мы ждем сигнала Брана!"
— Вперед, за мной, сыны Галлии, пусть хоть в ад! — закричал он.
Ответом ему был ликующий вопль. Опустив поводья, он ринулся вниз по склону, а пятьсот всадников, пригнувшись к конским гривам, двинулись за ними. В тот же миг туча стрел обрушилась на долину с обеих сторон, а крик атакующих пиктов, казалось, вознесся до самых небес. Через восточный хребет, как внезапный гром летней грозы, ринулись боевые колесницы, они неслись вниз по склону, пена летела с конских морд, копыта, казалось, не касались земли. В первой колеснице, во главе этой безумной гонки был Бран Мак Морн. Его обычно темные глаза сейчас горели жаждой боя. Полунагие бритты кричали и хлопали бичами, как одержимые демонами. Сзади, за колесницами, воя по-волчьи и стреляя на ходу из луков, волна за волной поднимались из вереска пикты. Все это успел увидеть Кормак во время дикой скачки вниз. Римская конница двинулась им наперерез. На три корпуса коня опережая своих людей, Кормак первый принял на себя удары копий римских всадников. Пику первого из них он отбил щитом и, высоко поднявшись в стременах, страшным ударом сверху разрубил врага до седла. Следующий римлян метнул дротик в Домнаила, но в тот же момент конь Кормака сшиб его грудью. Конь римлянина был легче, он полетел кувырком, сбросив всадника под копыта. В следующее мгновение ужасный вихрь галльской атаки смел римскую кавалерию и разбил ее в пух и прах, топча и гоня перед собой кровавые остатки. После этого орущие Демоны Кормака ударили по тяжеловооруженной пехоте Римлян, и ее линия выгнулась под этим ударом. Засверкали мечи и топоры, инерция атаки понесла всадников на шеренги врагов. Но здесь, остановленные, они, несмотря на сверхчеловеческие усилия, начали отступать. Римские дротики разили без устали, и мечи собирали свою кровавую жатву, повергая на землю и коней, и всадников. Окруженные со всех сторон превосходящими силами врага, галлы гибли без счета.
