Этот тон не очень понравился императору, но тот в который раз смолчал — бог имеет право говорить со смертными так, как только пожелает. На то он и бог. А Фарнир, меж тем, оказался на палубе и принялся вычесывать задней лапой спину. При этом он извернулся под невероятным углом и перекрутился, точно тряпка, которую отжимала прачка. Анаториан наблюдал за этим действом, пытаясь понять, могут ли богов донимать клещи и блохи, и если да, то не являются ли эти паразиты и сами небожителями.
Ответа на столь сложный философский вопрос у императора не нашлось, а потому он, не выдержав, спросил, наконец:
— Вот скажи, обязательно каждый раз представать в образе ежа? У тебя что, нет других личин?
— Конечно же, есть, — повелитель Хаоса на миг отвлекся от своего увлекательного занятия. — Имя мне — легион. Я — то, что я есть и то, чем я хочу быть. Я — Вечный.
— Тогда почему еж?
— Ты неправильно формулируешь вопрос. Должно быть так: если не еж, то что?
— Человек, к примеру, не подойдет?
Фарнир окончательно перестал чесаться.
— И чего вы все так уперлись в этих людей? Глупые, грязные, ни на что не годные комки плоти. Вот ежи — это другое дело. Вершина! Настоящее совершенство. Но раз ты так хочешь, что ж, почему бы и нет?
И там, где только что стоял ежик, возник мужчина. Высокий, хотя до императора ему было далеко, широкоплечий, в элегантной одежде незнакомого покроя, в цветах которой преобладал черный. На его ногах красовались высокие кожаные сапоги, доходящие почти до колен, в них были заправлены штаны, похожие на те, что носят варвары. Из-под длинной — до середины бедер — куртки, застегнутой на множество ремешков, торчал ворот белоснежной рубахи. Никаких украшений человек не носил, да они были ему и не нужны. Лицо, вот что привлекало к себе внимание — худое с резко очерченными скулами, обрамленное короткими волосами, не прикрывающими даже уши, — было потрясающе красивым. Не слащавой красотой молоденьких мальчиков, которых так любят атериадцы, нет. Бог привлекал внимание суровой мужской красотой, которая встречается лишь у сильных личностей и никак не связана с внешностью. Но самой главной деталью были, безусловно, глаза. Чернота заполняла их, не оставляя ни единого пятнышка. Казалось, еще немного, и мрак перельется через край и затопит корабль подобно морской воде. Анаториан бросил на них мимолетный взгляд, и лишь с огромным трудом сумел прийти в себя. Простой человек, скорее всего, лишился бы не только воли, но даже самой своей души, утонув в двух черных омутах.
Теперь фигура бога не вызывала смеха. От нее веяло страшной, непреодолимой силой, и угрозой. Она настолько явственно чувствовалась, что Анаториан невольно сделал шаг назад и сглотнул.
— Ну и как тебе этот облик? — голос Фарнира тоже изменился. На смену ехидному ежиному фырчанью пришел сочный глубокий баритон, которому позаимствовали бы многие ораторы. — В некоторых мирах я принимаю его.
— Куда внушительнее, — честно признал Анаториан.
Фарнир, постукивая каблуками по деревянным доскам палубы, подошел к борту и оперся об него руками. Сейчас в облике владыки Хаоса не осталось ничего смешного.
— Люди, — проговорил он, глядя на городские стены. — Вы не единственное племя во вселенной, но самое раздражающее. Ваша алчность не знает предела и готова соперничать лишь с глупостью и ограниченностью. Никто из вас не способен понять все совершенство колючек на спине и умения сворачиваться в клубок.
Он фыркнул и указал пальцем на воду — та забурлила, и из-под нее вылетела небольшая рыбка, которая зависла в воздухе перед бездонными глазами повелителя Хаоса.
— И ты, Анаториан, такой же, что печально. Когда мы впервые увиделись, мне показалось, что у тебя есть по-настоящему серьезный потенциал. Кажется, я ошибся. Столько времени… Столько возможностей…Столько путей…
Владыка Хаоса покачал головой и отпустил рыбку.
— Я подарил тебе все, и как же ты этим распорядился?
Этого император выдержать уже не мог.
— Все? — процедил он. — Ни о чем не забыл?
Фарнир повернулся к нему, и широко ухмыльнулся.
— Ну а как ты хотел? Получить в собственность феноменальную мощь, да еще без каких-либо ограничений? Надо знать, что хорошее чего-то да стоит.
— Я уплатил цену! — Анаториан в очередной раз вернулся к вопросу, который уже многократно обсуждал с Фарниром.
— Да, — согласился тот. — И получил то, что попросил. Если что-то пошло не так, вини себя.
Тут бог улыбнулся краешками губ, отчего на мгновение вновь стал напоминать смешного пыхтящего ежа.
— С городом не выходит, оттого и злишься?
И снова Анаториану пришлось сдерживать свой нрав. Конечно же, проклятый бог прочел его мысли, и тотчас же воспользовался полученными сведениями.
«Впрочем, тут все ясно и так», — невесело подумал император.
— Да, город, — подтвердил он вслух. — Проклятые дети Ваала дерутся, словно бешеные.
Фарнир степенно подошел к императору и сложил руки на груди, он окинул город еще одним коротким взглядом, будто что-то прикидывая.
— Скажи, император, как быстро твои войска смогут перейти в атаку?
— В тот же миг, как я прикажу им.
— С моря тоже?
Анаториан оглядел флотилию, качавшуюся на волнах. На кораблях у него было что-то около пары тысяч человек — достаточная сила, чтобы если и не захватить город, то отвлечь защитников со стен точно. Проблема была в том, что попасть в порт эта мощь не могла — вход в него стерегли две мощные башни, утыканные метательными машинами, а между ними путь преграждали многочисленные натянутые цепи.
— И с моря. А что?
— Сегодня я необычайно добр, а потому проявлю неслыханную щедрость и помогу тебе, человек, причем бесплатно. Открой глаза пошире и смотри очень внимательно, дабы ничего не пропустить.
Анаториан сглотнул.
«Неужели я опять увижу настоящую божественную магию? Надеюсь, он не сровняет Сариол с землей».
— А ты хочешь этого? — без тени улыбки или насмешки осведомился Фарнир.
— Нет! И город, и остров нужны мне целым и по возможности невредимыми.
— Даже стены?
— Не будут лишними.
— Вечно ты все усложняешь, — вздохнул Фарнир. — Я бы мог просто дунуть в рог, и они бы рухнули, а так придется тратить зря силы. Ну да ладно, обещал, значит сделаю. Следи внимательно, маленький человечек. Не каждый день я предстаю в мощи своей.
Бог не шелохнулся — стоял, прямой, точно линия, плотно прижав ноги и скрестив руки, но от него дохнуло такой невообразимой силой, что Анаториан едва не завопил от ужаса. Он не понял, что именно Фарнир сделал, кажется, воззвал к кому-то, но зов этот был услышан. Море вскипело, точно под ним кто-то развел колоссальный костер, и на его поверхности одна за другой начали появляться громадные спины.
Богоравный — в этот момент такой титул казался ему самому попросту смехотворным — ахнул.
— Это же киты!
Он не ошибся. Десятки морских владык поднимались из пучин и строем, точно солдаты атакующей армии, устремились к укреплениям, отделявшим гавань города от открытой воды.
Но Анаториан все еще не понимал, что же произойдет дальше, пускай, киты велики, но они — всего лишь животные. Как живая плоть справится с железом и камнем? Что они будут делать?
Очень скоро он узнал ответ на свой вопрос — морские гиганты, точно забыв о самосохранении, с безумной яростью ринулись на цепи, и те лопнули под напором первого же из китов, как будто были сделаны из тоненькой нити. Но на этом все только начиналось — другие киты бросались на башни, выпрыгивая из воды. Невозможно, кошмарно, но одновременно с тем — величественно и прекрасно. Огромные туши, соприкасаясь с камнями, разлетались миллионами кровавых брызг, а по алым и мокрым гранитным валунам шли трещины.
С оглушительным грохотом сперва первая, а затем и вторая башни рассыпались на куски, а киты продолжили свой путь и громили остатки Таверийского флота, зажатого к порту.
Император сглотнул, не смея поверить увиденному, а затем взревел:
