ирония, но Луиджи не очень-то верил в спокойствие талигойца.
– В Кошоне, – очень тихо произнес адъютант. – Это были слуги… Наши слуги… Мы вернулись из Олларии, ворота закрыты, стучали, никто не подходил… Пришлось лезть через забор. Отец исчез, слуги сошли с ума.
– Все как здесь? – Алва говорил так, словно спятившие и исчезнувшие люди были для него делом обычным.
– Нет, – покачал головой Герард. – У отца спальня выстыла, как после зимы… Ну, как если бы в доме никто не жил. И в конюшне один денник выгнил совсем… И второй раз тоже…
– Значит, был и второй раз? – Рокэ оторвался от бархатцев. – Такие занимательные истории, Герард, нельзя держать при себе.
– Простите, Монсеньор. Я не думал, что это может быть важно.
– Важным может быть все. Как и неважным. Так что случилось во второй раз?
– Отец вернулся. Мертвый. И увел Циллу… Это моя младшая сестра… То есть была сестра… Она ушла через окно, а спальня сгнила. Тогда мы и уехали в Олларию, к бабушке… Но и там тоже…
– Он пришел снова?
– Да, – Герард стал еще бледнее, – в Октавианскую ночь… Я с братом… Мама велела нам уходить по крышам, а он там стоял… Хотел нас забрать. Говорил, иначе нас сожгут…
– А вы, значит, не ушли?
– Нет… Мы его прогнали. Нас Дениза научила, наша с Селиной кормилица. – Юноша осекся, глядя на своего Монсеньора, тот молчал. Герард немного поколебался и добавил: – Дениза говорит, выходцы не заходят, пока их не позовут. И еще они старого заговора боятся.
– Четверного? – переспросил Рокэ. – «Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их ни было…»
– Да, – кивнул Герард.
– Больше капитан Арамона вас не трогал?
Парень покачал головой:
– Простите, Монсеньор…
– Никогда не проси прощения, если не виноват, это неразумно, – небрежно посоветовал герцог, но его мысли явно были где-то далеко.
– Я постараюсь.
– Надеюсь. Покаяния – удел ничтожеств. А теперь отправляйся к Скварца. Пусть Валме проводит госпожу в дом ее родителей и возвращается в палаццо Сирен. И не забудь объяснить, что делать, когда приходят выходцы.
– Слушаюсь, Монсеньор.
Герард убежал, Алва, по своему обыкновению, провел руками по глазам. Подошел стражник и бестолково затоптался на месте, явно не решаясь тревожить столь важных особ.
– Готово? – ровным голосом осведомился Рокэ.
– Так точно.
– Что ты об этом думаешь?
Стражник выпучил глаза – пытался понять, шутит чужак или и впрямь спрашивает.
– Я, кажется, задал вопрос.
– Сглазили, – выпалил вояка, – как есть сглазили…
– Логично, – кивнул маршал, бросая бедняге золотой. – Ладно, иди. Такое дело надо запить. Только не благодари, ненавижу…
Стражник пулей бросился назад.
Рокэ Алва замолчал, прикрыв глаза и подставив лицо заходящему солнцу. Если бы не талигоец, капитана Джильди теперь бы тоже искали и не могли найти. Алва знает больше, чем говорит, много больше.
– Монсеньор, – Луиджи почувствовал, что голос его дрогнул, – что это было? Что с Муцио, с этой коровой? Где они?
– Насчет Муцио я своего мнения не изменил, – талигоец пожал плечами и вновь занялся цветком. – Где Зоя Гастаки – не знаю.
– Знаете!
– Нет, – отрезал Алва.
– Разрубленный Змей!
– И он тоже. – Алва отбросил измятые бархатцы, блеснули синие молнии. И почему только Леворукого рисуют зеленоглазым?! – Я не демон и не святой, капитан Джильди! От того, что я расколотил «дельфинов» и прочел с полсотни старых летописей, я не перестал быть человеком, а человек не в состоянии знать все. То, что очевидно мне, должно быть очевидно и вам, а мне очевидно, что есть вещи, которых нам не уразуметь. Похоже, мы угодили в сказку, причем препаршивую. Вам с вашими кошмарами, Луиджи, я бы посоветовал ночевать на галере. Живая вода – хорошая защита. Лучше только огонь, по крайней мере так считалось в древности. Будем надеяться, это правда.
Только надеяться?! А если оборотней не остановят ни огонь, ни вода? Уж лучше камень на шею и в воду, чем вообразить себя крысой или позволить себя утащить.
– А если это не так? – Закатные твари, что за чушь он несет, сколько ему лет, двадцать восемь или пять?! – Если это не те… не то, что приходило к Герарду?
– Поживем – увидим, – лицо герцога ничего не выражало. – Но я склонен верить нашим предкам. Они боялись закатных тварей, но при этом умели от них защищаться. Мы потеряли страх, а с ним вместе и оружие. Что ж, придется ковать его заново. Как – не знаю! Нужно ловить по деревням сумасшедших старух, копаться в старых сказках.
– Но вы ведь копались…
– Чего от скуки не сделаешь, – Алва коротко засмеялся и поднялся. – Но я охотился на крупную дичь, оборотни на лошадях меня не занимали. Видимо, зря, потому что Зверь, в отличие от мелкой погани, сидит тихо.
Часть третья
«Колеcница» [40]
При некоторых обстоятельствах, точно так же, как при некоторых болезнях, помощь со стороны может иной раз только повредить. Требуется большая проницательность, чтобы распознать те случаи, когда она опасна.
ФРАНСУА ДЕ ЛАРОШФУКО
399 год К.С. 1-й день Летних Молний
1
Еще не старый витязь в молодецки расстегнутом полушубке попирал ногой убитого медведя. Сзади толпились свитские, крутились собаки, белел заснеженный лес. Глядя на картину, было трудно поверить, что больше звериной травли, доброго вина и смазливых поселянок лихого охотника занимали иные игры. Игры, в которых алатский господарь Балинт обставил и императора Гайифы, и короля ныне исчезнувшей Уэрты. Эти игры назывались политикой, и Робер Эпинэ их ненавидел еще больше войны, хотя больше всего он ненавидел и презирал себя самого. Тридцать лет – и полная пустота! Ничего и никого, кроме нелепой любви и дела, в которое не веришь. Альдо Ракану не бывать королем Талига, и слава Создателю. Им не придется ни становиться клятвопреступниками, ни расплачиваться по счетам.
Робер в который раз принялся разглядывать бурую тушу, лежащую на подтаявшем снегу. Первый из великих герцогов Алатских выходил против зверя с одним кинжалом. Он знал, куда и когда бить. Точно так же алат ударил своего короля, и не промахнулся. Талигойская армия и отряды Балинта Мекчеи с ходу захватили Крион, и Павлу Уэртскому ничего не оставалось, как признать суверенитет бывшего вассала. По большому счету, разрыв был неизбежен – степенные, свято чтящие эсператистские каноны агары и вспыльчивые, суеверные алаты разнились, как собаки и кошки, и относились друг к другу соответственно.
Восстание Балинта было отнюдь не первым, но господарь удачно выбрал время и союзников и вместо плахи обрел корону. Иноходец поймал взгляд черноусого богатыря, который знать не знал, что среди его потомков окажутся Великолепная Матильда и проныра Альберт. Надо полагать, за ссору с Талигом Балинт придушил бы нынешнего великого герцога голыми руками.
