Нейла ехала за Софьей. Мысли наплывали двоякие. С одной стороны, Нор был с ней раньше, с другой…
– Соф, ты прости меня.
– Давай сейчас не будем, Нейла. Я еще не все поняла. И не называй меня Софой, пожалуйста.
Некоторое время ехали молча, но мер через пять Софья сама продолжила разговор:
– Я догадывалась, что так произойдет, но надеялась на другое. Я не смогу простить ни тебя, ни его. И давай больше к этой теме не возвращаться.
– Хорошо. Спасибо.
– За что?
– За ответ.
Подумав еще пару мер над тем, что скажет Верховному, Римик налил себе воды, но пить не стал. Твердой походкой, что-то решив для себя, он направился к двери. Вокруг было пусто. Магистр с удивлением оглянулся, осматривая коридор. Темная тень, материализовавшись за спиной, захватом приподняла ему подбородок и резанула кинжалом горло.
В крепости стоял переполох. Обыскивали все комнаты.
– Эр Камен, разрешите осмотреть вашу комнату. – Маг вошел к деду вежливо, но возражений не предусматривалось.
Тройка воинов тут же рассыпалась по помещению.
– А то я запретить могу…
Маг не отреагировал на его слова.
– Что-то случилось?
– Убили Римика и его помощника.
– А, есть боги, есть… – Савлентий не смог сдержать улыбки.
Маг, которого чем-то привлек угол за шкафом, оторвался от осмотра и с омерзением поглядел на деда.
– Никого, – отрапортовал один из воинов.
Маг молча развернулся и вышел, воины проследовали за ним. Только дверь закрылась, Савлентий поставил «щит». Штора у дальнего окна за шкафом колыхнулась.
– Ну, здравствуй, дед. Спасибо, что не выдал.
– Здравствуй, здравствуй, внучек. Извини, обняться не могу.
– Что так? Или не родные?
– Ты прекращай. Я повидал в своей жизни не только личей. Говори, как привык.
– Не понимаю.
– Я тебе говорю, прекращай. А то я не знаю, что воспоминания для тебя – картинка, а родня – муравьи. Ты сейчас словно волк в курятнике.
– Жаль, что у тебя такое мнение обо мне. А я стараюсь, помогаю.
– Римик – твоя работа?
– Не совсем моя – он слишком много знал.
– Ко мне пришел убивать?
– Скажем так, подстраховаться. Ты единственный…
– … кто без плетения памяти и все знает, – помог ему дед.
– Ну да.
– Я молчу, ты снимаешь плетения со всех.
– Так все просто?
– Крушение ваших планов – достаточная причина?
– Да прекрати, дед.
– Говори нормально.
– А я как говорю?
– Поверь мне, я знаю, как вы говорите. Я сейчас иду и все рассказываю Аргеену. Вас здесь немного. Если уж я вас чувствую, то найдется еще человека два-три, которые тоже сумеют почуять. Уверен, он не поскупится на жертвы и найдет вас.
– Я тебя раздавлю.
– Ну вот, теперь чувствуется лич. Хотя можно и без артистизма. Моя угроза – это разве не предложение?
– Слабое заявление, ты почти умер.
– А умения хватит? Или ты думаешь, что вы действительно бессмертны и всесильны?
– Тебе, как и нам, не нужен проигрыш Исварии.
– Смотря какой ценой. Отдать власть вам и потерять всех родных? Не-эт. Плевал я на Исварию и Старкское королевство, пусть хоть любятся они, хоть грызутся.
– Ты не находишь, что мы говорим ни о чем?
– Нахожу. Вы меня не сможете одолеть, а Аргеен меня послушается. Вторжение личей провалится.
– Ты много о себе мнишь. – Лич достал амулет, повернул его и практически сразу вынул клинок.
Нити силы в помещении стали растворяться. Когда магический фон полностью исчез, Саймол с удивлением увидел деда в шаге от себя. Удар в кадык откинул лича к стене, во время короткого полета Саймол успел понять, что клинок из руки бесцеремонно вырвали.
– А я думал, ты за эти годы хоть чему-то научился. – Савлентий, прижав к шее лича лезвие, ногой откинул выпавший из руки внука антимагический амулет. – Кто же в глаза врагу смотрит?
Затем, сделав пару шагов назад, перешел на ускорение и, отключив амулет, вернулся в обычное состояние.
– Забавная игрушка. – Дед кинул амулет на кровать.
– А ведь боишься…
– Не боятся мертвые вроде тебя, а мне есть что терять. Теперь давай говорить. Мне нужна жизнь всех, кому поставили плетение, тебе – открытие портала. Мне плевать на ваши дрязги.
– Дед…
– Прекрати. И я, и ты знаем, что ты уже другое существо. Ты был моим внуком, но принял свое собственное решение. Не вмешивай сюда семью!
– Ну, раз уж такой разговор…. Твои гарантии молчания… – Голос лича стал сухим.
Лагерь был небольшим, но, с точки зрения неприхотливого разумного, уютным. Шалаши стояли почти вплотную. Мужская часть принялась за постройку новых – в связи с расширением состава, женская – незримо разделилась на два лагеря: Софьи и Нейлы. И хотя представительницы обеих группировок общались друг с другом, напряжение чувствовалось. Единственной, кто умудрялся общаться со всеми, на удивление, оказалась Яля.
Питомцы вскоре притащили пару косуль и известия о прочесывании леса.
– Это нормально, – резюмировал Рамос, – нас здесь постоянно ищут. Амулеты уберегут, но на всякий случай говорить будем шепотом и выставим стражу. Дым костра разгонят одаренные, а за водой… Даже не знаю… Табун выводить нельзя – следы останутся.
– Наносим, – уверенно сказала Сойса.
– Да не уверен, – ответил Рамос. – Ни посуды, ни желания оставлять следы. Мы раньше родником тут недалеко пользовались, и то не хватало.
– Торка может мало воды – сделать много, – вдруг подал голос гоблин.
– Это как? – заинтересовался Эль.
– Шаман учил.
– Пойдем, – пожал плечами Ровный.
У малюсенького родника, который, стекая к реке, терялся в буйной, несмотря на мокрый сезон, хотя уже и пожухшей траве, кроме гоблина собрались Шивак, Эль, Рамос и Яля. Гоблин поклонился роднику начал нелепый танец.
– Чушь, – произнес эльф, но вдруг из-под земли ударил чуть ли не фонтан.
– А наоборот можешь? – спросил Шивак. – Уменьшить?
– Торка – не пробовал, шаман – показывал.
– Я тебе сам броню скую, если в горах сможешь остановить воду. – Гном без отрыва смотрел на источник. – Ведь даже нити земли не изменились, или я – Торин.
– Торка может, Торка не будет – Торка войн, Торка не шаман.
– Я тоже воин, но броню скую.
– Шивак не говорит – Торка зеленый? – с хитрецой спросил гоблин.
– Шивак говорит, когда Торка остановит воду, – уточнил гном.
Яля подошла и, взяв голову гоблина в руки, чмокнула его в лоб. Гоблин чуть не отпрыгнул.
– Торка есть Ширхлакла, Торка есть дети, Торка не надо два самка, Торка так вода…
Смех, несмотря на запрет говорить громко, стоял дикий.
– Что, будем приглашать? – Ровный сидел на бревне, протирая свой клинок.
