Глава 1. Талигойя. Ракана (б. Оллария). 400 год К. С. Вечер 15-го дня Зимних Скал
1
Уже привычно сомкнулись двери, отделяя Высокий Совет от остального мира. Мевен замер лицом к порогу и спиной к его величеству, а заменивший Дэвида Лаптон встал у королевского кресла. Робер покосился на его предшественника: новоявленный граф глядел в пол, серое траурное платье казалось погребальным саваном. Карваль опасался за рассудок последнего из Рокслеев, и Робер эти опасения разделял – Дэвид словно бы уходил в серую пустоту.
Важно пробили новенькие часы, повернулся украшенный созвездиями циферблат, Полуденного Спрута в облицованной золотыми пластинами башне сменили Закатные Кони. Наступил вечер, вцепился в сердце красными когтями, требуя вспомнить. Повелитель Молний был бы и рад, только лихорадка вымела голову и душу подчистую, оставив лишь тени.
Часы отзвонили, Мевен и Лаптон, согласно уставу, поспешно сменили плащи, теперь они были в алом, а лиловый атлас лег на ковер вечерними тенями. Его величество поднял руку, сверкнули камни четырех колец. Неужели этот человек мог продать фамильный янтарь, чтобы сводить друга в таверну? Неужели у него были друзья?
– Эории Кэртианы, – королевский взгляд скользнул по разноцветным скамьям и остановился на сверкающем Звере, – мы, Альдо Первый, объявляем Высокий Совет открытым. У нас мало времени и много дел, но сначала сплетем боль с радостью.
Дом Скал понес тяжелую утрату. Смерть унесла Джеймса Рокслея и Арчибальда Берхайма. Оба были истинными эориями и Людьми Чести, да будет им покойно в Рассвете. Орстон!
– Мэратон! – прошуршали эории, но Дэвид даже губами не шевельнул.
– Мэратон, – наклонил голову сюзерен. – Но жизнь продолжается. По извечному закону ушедшим, не оставившим сыновей, наследуют братья и сыновья братьев. Брат Джеймса Рокслея Дэвид и племянник Арчибальда Берхайма Мариус здесь. Может ли кто перед лицом государя и Создателя оспорить их права?
Берхайм вскочил и замер, словно копье проглотил, Дэвид тоже поднялся, теперь он глядел в стену. Громко стучали часы – воистину нет ничего равнодушнее времени. Альдо повернулся к скамье Скал, звякнули, напоминая о Багерлее, королевские цепи.
– Дэвид, брат Джеймса, Мариус, сын Герберта, будете ли вы нам верны?
– Именем Создателя и во имя Его, – глаза Берхайма верноподданно пожирали сюзерена, – клянусь Честью верно служить вашему величеству.
– Граф Рокслей?
Дэвид вздрогнул, словно ему за ворот кинули ледышку. Глупое сравнение, глупая церемония…
– Я умру за Талигойю и короля… клянусь.
– Граф Рокслей, граф Берхайм, займите свои места на Скамье Скал. Мы верим вам, но доверие государя не бесконечно, – ноздри сюзерена раздувались, но говорил он спокойно. – Не прошло и двух месяцев, как мы назвали Удо Борна графом Гонтом.
Увы, он предал и свою Честь, и свою кровь. Из уважения к прежним заслугам и в память его братьев, погибших за дело Раканов, мы оставили изменнику жизнь, ограничившись вечным изгнанием. Мы полагали, что титул графа Гонта должен перейти Конраду Борну, однако Бонавентур Гонт представил убедительные доказательства того, что его ветвь старше ветви Борнов. Есть ли кто, готовый оспорить его право?
– Есть, – Ричард Окделл поднял руку, словно унар, – есть!
– Слово хозяину Круга.
– Мой государь, – от волнения цивильный комендант раскраснелся, – прямыми потомками Рутгерта Гонта являются графы Штанцлер. Эр Август… Граф Штанцлер имеет огромные заслуги перед Людьми Чести… Я как глава Дома Скал ручаюсь за его верность.
Вот только Штанцлера с его отравой здесь и не хватает! Хотя агарисские мерзавцы не лучше, разве что мельче.
– Что скажет Повелитель Волн? – Пусть Придд, что хочет, то и говорит, но Повелитель Молний скажет «Нет!». Эпинэ и Штанцлер одним воздухом дышать не станут.
Валентин неторопливо поднялся, Робер не видел Спрута с Доры, там он казался человеком, на Высокий Совет явился серый истукан.
– Я не готов обсуждать лояльность человека, много лет бывшего кансилльером при дворе Олларов и сохранившего свою должность после двух восстаний, – светлые глаза смотрели прямо и равнодушно. – Исходя из нынешнего местонахождения господина Штанцлера, я полагаю, что к нему имеется ряд серьезных претензий. Для члена Высокого Совета это нежелательно.
Что до притязаний Штанцлеров на титул графов Гонт, то если они и впрямь потомки Рутгерта, у них больше прав, чем
