мы разберемся позже, хорошо?
– Нет! – с внезапным упорством возразила девушка, с остервенением вытирая свободной рукой мокрые щеки и шмыгая носом. – Ты спас меня тогда, а я так тебе отплатила! Ты не можешь не ненавидеть меня.
Ван Цин вздохнул и легонько потряс ее руку.
– Тебя уже ненавидит половина Сети, тебе мало? Или обязательно среди них должен оказаться и я? Так вот: я этого не хочу, – сказал он.
А-Су снова всхлипнула.
– Прости. Я правда не хотела. Я совсем одна в городе.
– А где твои родители?
– Дома. Я из провинции. Приехала поступать. У нас бедная семья. И хорошо, – ее лицо опять скривилось, но А-Су быстро взяла себя в руки и проглотила новую порцию слез: – Если бы мама увидела, что творится в соцсетях, была бы в ужасе.
– На кого поступаешь? – чтобы отвлечь ее, спросил Ван Цин.
– На… журналиста.
Да уж, хорошее у нее вышло начало журналистской практики. Ван Цин кивнул и попытался снова заставить ее подняться. Вот-вот могла вернуться Гун Мин.
– Пойдем, А-Су. Поговорим, когда будешь в безопасности. У меня в машине есть аптечка, обработай руки, – он достал из кармана ключи и отдал ей. Благо Куан Ли уже несколько дней находилась в командировке и не требовала их назад. – Ну же, идем.
К счастью, девушка все же послушалась, и Ван Цин, захватив камеру, вывел ее в коридор. Он сразу посмотрел на панель над лифтом, на которой горела цифра «2». За мгновение она переключилась на «3».
– Бежим, – подтолкнув А-Су к выходу на лестницу, скомандовал он. – Живо-живо, на первый этаж.
Они быстро спустились вниз. Ван Цин выглянул в коридор. На первом этаже стояли сотрудники охраны и о чем-то тихо переговаривались. Со стороны лифтов и входа в подвал доносились шум и грохот носилок. Кто-то грязно ругался.
А-Су замерла рядом и шепотом спросила:
– Что здесь происходит?
– Ничего хорошего, – так же тихо ответил Ван Цин, придерживая ее, чтобы не высовывалась, но не забывая про камеру. – Нам нужно туда, – он кивнул в сторону дверей в комнату отдыха, надеясь на то, что пропуск, который оставил ему Го Чжэн, сработает и на выход на территорию.
– Хорошо, – прошелестела А-Су.
Охранников кто-то окликнул, и они неохотно поплелись к лифтам.
– Что там?
– Кто-то приехал. Идите посмотрите. Нам сейчас не нужны лишние гости.
– Понял.
Кого сюда еще принесло? Ван Цин, убедившись, что их никто не увидит, дернул А-Су за руку и быстро дошел вместе с ней до комнаты отдыха. Открыв дверь, он пропустил ее внутрь и следом вошел сам.
В зале было темно и тихо, как и до этого. Единственным источником света оставалась подсветка в аквариуме с рыбками. Ван Цин подвел девушку к выходу на территорию и прижал карточку пропуска к считывателю. Сработало – загорелся зеленый индикатор.
– Пройдешь до самого конца до ограждения, – сказал он. – Передвигайся как можно быстрее и не попадись никому. Там будут ворота. Сможешь перелезть?
– Думаю, да, – неуверенно сказала А-Су.
– Хорошо.
Ван Цин объяснил ей, где они с Лун Анем оставили машину. Не дослушав новый поток ее извинений, он выпихнул ее за дверь и, удостоверившись, что она побежала в правильном направлении, поспешил вернуться в коридор…
И столкнулся в дверях с Го Пином.
– Добрый вечер, – процедил тот.
Ван Цин успел только отступить на шаг назад, когда Го Пин набросился на него, повалив на пол. Камера, которую он держал в руке, отлетела в сторону, стукнувшись корпусом о ножку журнального столика.
– Решил вмешаться в мои дела?! – брызгал слюной Го Пин, пытаясь ударить Ван Цина по лицу, но попадая только по рукам. – Я убью тебя, и об этом никто не узнает! Даже тела не останется! Твоя поганая семья тебя по кускам искать будет!
– Пошел ты! – прошипел Ван Цин, пиная его коленом в живот.
За всеми этими событиями он забыл, насколько сильно ненавидел этого ублюдка. За синяки на теле А-Юна. За обманутых людей, которых Го Пин принимал за глупую свору, готовую броситься за костью даже в пропасть. За запуганную А-Су, вынужденную врать на камеру и давиться слезами и ложью. За сожженную площадку для стрельбы из лука в «Тысяче эпох». За сорванный эксперимент сестры. За себя, в конце концов.
Извернувшись, Ван Цин со всей силы ударил Го Пина по носу. Тот завопил, но так и не перестал наваливаться на него всем весом. На щеку попала его кровь. У Ван Цина болел затылок, которым он приложился об пол, когда падал, но это было ничто по сравнению с яростью, все сильнее разгоравшейся внутри.
Го Пин неожиданно отпустил его и вскочил на ноги, вытирая рукавом красной рубашки кровь под носом. Ван Цин поднялся следом, наблюдая за каждым его движением. Дверь вдруг распахнулась, и он увидел на пороге Лун Аня, которого мгновенно узнал даже в полумраке и в медицинской форме «Дома Солнца». У него за спиной стояли двое охранников.
Воспользовавшись заминкой, Го Пин бросился к Ван Цину. Раздался щелчок. Волосы на затылке больно дернуло, а горло обожгло болью.
Ван Цин заметил, как вздрогнул всем телом Лун Ань.
– Закройте двери, – скомандовал Го Пин.
Охранники послушались, и свет из коридора отрезало, оставляя их в приглушенной темноте. Лун Аня заставили сделать несколько шагов к центру зала и придержали за плечи. Ван Цин сразу выхватил взглядом оружие на поясах обоих мужчин.
– Знакомые все лица, – протянул над ухом Го Пин, сильнее прижимая нож к его горлу. – И что же мне с вами делать?
– Тебе подсказать? – спросил Ван Цин, сглотнув. От движения кадыка кожу еще сильнее защипало. Ублюдок неглубоко порезал его лезвием. – У тебя есть я, чего тебе еще надо?
Лун Ань не сводил глаз с Го Пина. Ван Цин встретил его ледяной взгляд.
– Отпусти его, – сказал он.
– Ха, ну конечно! – почти взвизгнул Го Пин. – Камеру! Отдай мне записи из подвала! Думали, сможете вот так просто уйти?
Лун Ань поднял руку с зажатой в пальцах маленькой камерой.
– Все здесь, – спокойно произнес он. – Сначала отпусти Ван Цина.
– Лун Ань… – начал говорить Ван Цин, но Го Пин снова надавил на лезвие, заставляя замолчать.
– Какой ты послушный! – самодовольно хмыкнул он. – Только этого мало. Где мальчишка? Я знаю, он у вас!
Ван Цин дернулся, несмотря на врезающийся в кожу нож.
– Да я даже после смерти тебя в покое не оставлю, урод! – сказал он. – До А-Юна ты и через мой труп не доберешься.
– Это мы еще посмотрим! – взревел Го Пин. Шею пронзила острая боль. Ван Цин
