напевал о своем. И это тоже казалось безумно важным. Я жаждал каждого изменения, каждого нового слова и сам хотел быть этим словом. Но мне чего-то не хватало, будто слова не договаривали самого главного, и оно ускользало, оставляя меня ни с чем. Пустота снова наполнила меня противным серым болотом.
Я очнулся только тогда, когда перевернул последнюю страницу. Дыхание сбилось, как после бега. Пот капельками стекал по лицу. Когда я успел так устать? Передо мной лежала большая стопка исписанной бумаги. Пальцы судорожно сжимали перо и оказались перепачканы чернилами. Попытка расслабить их провалилась, и руку свело судорогой. Я стал усиленно разминать ее, не обращая внимания на боль. Такое случалось и раньше, но уж точно не от того, что я просто сидел и писал.
Комната окрасилась в оранжево-красные оттенки. Я провел за книгой весь день и даже не заметил?
Боль отступила, и уже можно было осторожно расслабить мышцы. На столе лежал лоскут ткани, и я попытался им оттереть пальцы, но чернила уже въелись в кожу. Устало отбросив ткань, я откинулся на спинку стула. Тело немного онемело, а голова кружилась. Как будто книга высосала из меня частичку жизни. Я осторожно покосился на старые томики, представляя, что если мои мысли окажутся правдой, то недолго мне осталось.
Бред. Как книги могут высасывать жизнь? Я улыбнулся своим странным мыслям.
О Боги, ведь сейчас все в точности походило на приступ!
От осознания произошедшего капельки пота, стекавшие по позвоночнику, стали холодными. Я даже не сразу понял, что со мной было, – приступы случались не слишком часто и не проходили так ярко. Обычно я мог выпасть из жизни на несколько минут, но точно не на целый день. Тревога медленно завладевала мной.
Вдруг раздался грохот – распахнувшаяся дверь врезалась в стену. Так ко мне заходил только советник. Нахлынувшая паника забралась обратно в свое гнездо, и сейчас я был благодарен за внезапное появление этого человека. Помня о головокружении, я осторожно поднялся на ноги и поклонился:
– Господин советник.
Меня проигнорировали и обратили все внимание на стол. Советник обхватил своими тонкими пальцами сразу всю стопку, исписанную мной. Я даже удивился, как легко он это сделал, ведь весила она немало. Советник без труда удерживал листы одной рукой, другой же быстро их перебирал, бегло просматривая. Нахмурив брови, он удостоил меня вниманием:
– Ты это все сделал сегодня?
Я кивнул. От напряжения его лоб покрыли морщинки. Я не понимал, хорошо это или плохо, и на всякий случай указал на книгу:
– Я успел переписать только ее.
Алеистер цепко схватил мою испачканную чернилами руку. Он разглядывал ее, вертя в разные стороны, и, наконец отпустив, сказал:
– Я вижу. – Он вновь посмотрел на меня и добавил: – Тебе стоит привести себя в порядок. Иди. Рукописи я забираю. Завтра приду за следующими.
– Мне же можно пользоваться библиотекой?
Я еще побаивался этого холодного человека, но надо признать – плохого он мне ничего не делал.
– Если нужно, то да. Только в сопровождении стражи.
Советник поудобнее обхватил стопку листов и сверху положил книгу, которую я переписывал. Он был уже на пороге комнаты, когда, оглянувшись, сказал:
– Хорошая работа.
Дверь захлопнулась, а я не мог поверить в произошедшее. Меня похвалили, наверное, впервые за последние годы, и это было непередаваемое чувство! Я забыл про все страхи и просто радовался. Меня похвалили именно за то, что я всегда скрывал, за то, что мама ненавидела во мне больше всего. Пусть глупо, но я ощущал себя немножко счастливым.
Я умылся холодной водой и почувствовал прилив сил. Ужин ждал меня, как и завтрак, на кровати. Значит, все-таки слуги приносят еду только в мое отсутствие. На столе стояли новые пузырьки с чернилами, перья, чистые листы и дополнительная лампа. Все для того, чтобы можно было продолжать работать. Я решил не думать над тем, зачем им это нужно. Возможно, скоро настанет тот день, когда мне повстречается книга, которую не смогу переписать, и тогда меня заменят. Но это будет точно не сегодня и не с ближайшими пятью книгами. Мысли о приступе я тоже решил оставить на потом, ведь ничего страшного не произошло. Конечно, я не мог назвать это место домом, но меня тут хотя бы никто не называл никчемным и ущербным. Даже позорный ошейник воспринимался как простая прихоть короля, не значащая ничего. Я отбросил все мысли и быстро провалился в такой желанный сон.
Утром меня переполняли силы. Уже не боясь, я вышел из своего укрытия и с удивлением обнаружил на месте охранника Джеральда. Он вольготно привалился спиной к стене, сложив свои огромные руки на груди и скрестив ноги. Я улыбнулся: почему-то вид этого великана меня обрадовал.
– Не ожидал тебя… вас здесь увидеть.
Я все еще сомневался, как мне стоит обращаться к нему – тем более теперь, когда я знал статус его семьи. Если бы мы были в городе, то я не посмел бы даже голову поднять в его присутствии.
Он понял мою заминку и улыбнулся.
– Кроме нас, здесь никого нет, Этан.
Услышав это, я вздрогнул: только Джеральд звал меня в этих стенах по имени.
– Это самое заброшенное и пустое крыло из всех. Можешь не беспокоиться и обращаться ко мне на ты. Сегодня у нас прогулка в малую библиотеку, так?
Он потянулся, оторвался от стены и пошел по коридору. Я привычно пристроился позади.
– Тебе никогда не говорили, что…
– Мои родители из Дартелии. – На такие фразы я отвечал заученной фразой, поскольку слышал их чаще, чем хотелось бы.
Джеральд удивленно остановился.
– Вообще-то я хотел сказать, что ты слишком молчалив. Но приму к сведению, что твои родители из этой страны.
Мне хотелось застонать от собственной несообразительности. С чего я вообще взял, что он спросит про мой внешний вид?
– Я не совсем понимаю, как себя вести. – И это было чистой правдой.
Джеральд ничего не ответил.
Библиотекой оказалось огромное помещение. От пола до потолка вдоль всех стен располагались книжные шкафы, прерывавшиеся на редкие ниши под лампы для освещения. Также они стояли посередине, образовывая некое подобие книжного лабиринта. С первого взгляда сложно было понять, насколько глубоко внутрь он уходил и каких размеров достигала комната.
Запах стоял тяжелый, воздух пропитался пылью и стареющим пергаментом. Многим бы это место показалось мрачным, но не мне. Я готов был набрать кучу книг и, окопавшись в каком-нибудь уголке, не выходить оттуда по возможности никогда. Библиотека стала бы моей страной сказок,
