Кожа светлая, как мед. Волосы лишь на голове и груди. Крохотные, близко посаженные глаза злобно горят.
Он рычал, показывая клыки, и плевался на все стороны света.
— Тебе что-нибудь известно о слюноносителях? — спросил я Нальте, рассматривая горки свеженаплеванной грязи.
— В Анду ходили легенды о них, но мало кто верил, что они существуют на самом деле. Мы их называли занганами. Я слышала, что они ужасно свирепы. Охотятся стаями и нападают на всех — как на зверей, так и на людей.
«Занган» означает зверочеловек. Ну, раздолье. Это слово очень точно передает характер и внешность того существа, что смотрело на нас с другого берега речки, затерянной средь просторов пропащего Нубола.
Вслед за первым из-за кустов и деревьев появилось еще несколько занганов. Они внимательно нас рассматривали. Не просто так, а изучающе. В смысле, стоишь ты того, чтобы им на тебя плюнуть, или еще не дорос.
— Боюсь, как бы не началась охота на нас с тобой, — сказал я иронично.
— Давай вернемся, — предложила Нальте.
Но мы отошли уже довольно далеко от того дерева, под которым оставили лодку.
Когда повернули назад, то обнаружили, что трое занганов переправились вброд и приближаются к ней. Может, лодки никогда не видели или покататься захотели. Они были ближе к лодке, чем мы, и нам их никак не удалось бы опередить. Но от лодки нынче зависела наша жизнь… Такая ерунда, как паршивая лодка! Кому сказать!
— Опоздали! — воскликнула Нальте.
— Отходим назад, к тому бугорку. Так будет удобнее держать оборону.
Мы медленно отступали, не спуская глаз с занганов, а они неторопливо пересекали речку и двигались к нам. Выходя из воды, зверолюди отряхивались, точно собаки, и, никуда особо не спеша, приближались к нам. В их поведении было что-то от тигра, который, втянув голову и прижимаясь к земле, подкрадывается к добыче.
Правда, они то и дело раздраженно огрызались друг на друга по делу и без, и в этом я увидел коренное отличие от зверей.
Они могли наброситься и пустить нам кровь в любую минуту, положив конец всем мучениям и напастям, конец всему. Против такой стаи у нас не было никаких шансов.
Их набралось уже около двадцати голов — в основном самцы, я заметил только двух самок и нескольких детенышей, занганят. На загривке одной из женщин восседал карапуз, обхвативший материнскую шею. Он так на нас рассердился, что застучал по мамаше пяткой. Мамаша тоже вознегодовала. Да все! Они всеми способами выказывали свою ярость, но всё же подходили к нам. Очень осторожно и медленно, побаиваясь чего-то. Но, как бы то ни было, дистанция между нами и занганами сокращалась неумолимо.
Когда мы подошли к бугру, между нами и стаей оставалось не больше полусотни метров. Мы стали осторожно подниматься по склону, и тут в атаку ринулся самый мощный из них.
Он, конечно же, сообразил, что мы хотим от них улизнуть, и призвал громогласным рычанием остальных занганов вперед за собой.
Я встал, снял с плеча лук, достал стрелу, натянул тетиву до отказа и выстрелил, угодив зангану прямо в грудь. Он на мгновение замер, затем заревел и принялся исступленно выдергивать стрелу, оперенье которой торчало из его тела. Не понравилось ему: больно. Хотел было снова рвануться вперед, но, качнувшись, повалился на землю и, содрогнувшись пару раз, замер.
Остальные остановились и уставились на него.
Ни лука, ни стрел не видели прежде, это уж точно. Иначе б ушами не хлопали, разбежались. И опять классическая ситуация. Картина маслом. Любовь к ближнему. Вернее, к его дорогой плоти. Молодой занган подскочил к поверженному и, обплевавшись, точно заклятие наложил, вонзил клыки ему в горло.
Потом он вскинул голову и испустил неистовый рык. Тут, видимо, кушали кровь идеолога и руководителя, наполнялись идеей и общностью, перенимали от мертвого исторический опыт. В конце концов, заявляли о своем праве верховодить. Молодой занган озирался, выжидая, — вдруг кто-то станет оспаривать у него звание вожака.
Но никто не решался, и тогда его внимание опять перекинулось на нас. Он не потащился сам нападать. Зачем, спрашивается, работать, когда тебе в рот смотрят подчиненные?
Новый вожак обернулся к остальным соплеменникам и что-то руководяще прорычал. Явно раздавал им какие-то приказы. Из области стратегии. И вот уже занганы тактически порассыпались в разные стороны, стали нас окружать.
Я выстрелил снова — люблю палить по руководящему звену. Стрела угодила властепреемнику в левое бедро чуть выше колена. Мало не показалось. Он испустил такой крик боли, страха и злости, какой я не хотел бы услышать больше никогда в жизни. Как будто его живьем убивали, право! Теперь навсегда будет знать: власть кусается. Ты как ее носитель уязвим. Бедолага схватился за ногу и, вцепившись в стрелу, выдрал ее из своего тела, причинив себе еще бо́льшую боль. От его воплей и стонов содрогнулась земля.
Его соплеменники, остановившись, стали за ним наблюдать.
Я заметил, как здоровый занган начал осторожно подходить к раненому вожаку, — может, тоже решил потренироваться, примерить эту одежку. Но тот, завидя его, оскалил клыки и зарычал. Незадачливый кандидат понял, что вылазка оказалась несвоевременной, ретировался. Вожак опять обернулся к нам.
К тому времени кольцо вокруг нас почти сомкнулось.
Около двадцати обозленных зверей подступало к нам со всех сторон, а стрел у меня оставалось всего ничего.
— Прощай, Карсон, — сказала Нальте, коснувшись моего плеча. — Видно, настал наш последний час.
— Не торопись пропадать, дочура, — шепнул я, покачав головой. — Нубол, конечно, навсегда останется в моем сердце как самое пропащее место на свете, но есть же еще принципы. Смерти я обычно посылаю горячий привет, и она сваливает. Умереть мы всегда успеем.
— Неужели успеем? — отозвалась она с грустной ухмылкой. — Пусть наша смерть будет быстрой. Видел, как молодой занган легко прикончил того вожака? Пусть будет так! Это лучше, чем то, что проделал бы с нами Скоур.
— Да уж, я думаю, в этот раз от нас и трупов никаких не останется. Им понравится косточки грызть…
— Они уже совсем рядом! — вскрикнула Нальте.
И правда, кольцо вокруг нас замкнулось.
Я посылал одну стрелу за другой, и каждая попадала в цель, но стрел было меньше, чем нападавших, и они продолжали стягиваться к бугру.
Настал момент, когда я отправил последнюю стрелу, опустил лук и обхватил Нальте за плечи. Так мы стояли в ожидании смерти.
— Обними меня, — сказала она. — Я не боюсь умереть, я хочу быть вместе с тобой в этот последний миг.
— Мы еще живы, Нальте, — напомнил я. Не очень-то мне в такой ответственный
