крошечном пространстве между упавшими каменными балками и колоннами. Все эти годы мне приходилось прятаться, жить, не привлекая к себе внимания и стараясь хотя бы немного искупить грехи мужчин клана Цзинду.
Я стала служить этой семье из-за сострадания, которым наделены господин и госпожа Гару: хотелось посмотреть, способны ли большие люди выйти на другую дорогу.
Когда-то ты называл Куни братом, а теперь собираешься убить его жену и детей. Амбиции свели тебя с ума. Остановись, Мата, не нужно больше смертей.
– Куни Гару убивал не меньше моего, – упрямо заявил Мата Цзинду, и в голосе его боль мешалась с яростью. – Я сделал что мог, чтобы восстановить в мире порядок и прославить имя Цзинду. Куни – мышь, которая ворует крошки с моего стола. Он не достоин, чтобы его защищали. Поедем со мной во дворец, тетя, и ты снова будешь жить, ни в чем не зная нужды.
Однако Сото покачала головой:
– Если ты, чтобы отомстить, причинишь вред женщине и детям, никакая отвага и никакие заслуги не смоют это кровавое пятно. Я не позволю тебе запачкать имя Цзинду. Так что имей в виду: чтобы расправиться с ними, тебе придется сначала убить меня.
И Сото медленно закрыла перед племянником дверь. Он мог бы легко, голыми руками, выбить ее, но долго стоял перед ней не шевелясь, вспоминая свое детство с Фином и его истории о героическом прошлом их клана. Мата подумал о принцессе Кикоми и смерти своего дяди, вспомнил счастливые времена, когда они с Куни устраивали вечеринки с его друзьями, а еще о Мире и Мадо…
Наконец он повернулся и посмотрел на темное море и противоположный берег, где за волнами прятались острова Туноа, вздохнул и пошел прочь, уводя за собой стражников.
– Госпожа Сото, вы не выпьете с хозяйкой чашечку чая? – спросил дворецкий Ото Крин.
Как только она открыла свое имя, Джиа, разумеется, больше не позволяла всем остальным обращаться с ней как со служанкой. Сото пыталась не обращать на это внимания и продолжала работать по дому, но слуги вели себя с ней как с дамой, и ей пришлось признать свое поражение. Теперь она жила в доме Гару в качестве гостьи и компаньонки Джиа.
Сото последовала за дворецким. Дети спали, и она радовалась возможности посидеть в саду, окутанном запахом цветущих слив и жужжанием трудолюбивых пчел. Ото принес чайный сервиз, опустился на колени, поставил поднос на столик и, мягко прикоснувшись к плечу Джиа, что-то прошептал ей на ухо. Она на мгновение накрыла его руку своей, а он встал, улыбнулся ей и с почтением отступил назад, оставив их вдвоем.
– Сото, Мата ответил на вашу просьбу позволить мне навестить моих родителей и свекра?
– Пока нет. Сейчас все его время занято войнами между королевствами Тиро.
– Впрочем, мы обе знаем, что он, скорее всего, откажет. Ему выгодно держать нас с детьми в качестве заложников: мы для него что-то вроде козырной карты.
Сото сделала глоток чая.
– Это так, хотя нам стоило бы попробовать исполнить ваш план. Вы становитесь такой же коварной, как Куни.
Джиа рассмеялась:
– От вас ничего не скроешь. Я действительно решила, что смогу связаться с некоторыми прежними сторонниками Куни, если мне удастся попасть в Дзуди.
– Ваши шансы получить разрешение были бы выше, если бы кто-то из ваших родителей или отец Куни объявил о болезни или даже смерти какого-нибудь члена семьи, – Мата уважает старые традиции и, возможно, позволил бы вам поехать туда, чтобы исполнить долг. Если в будущем вы хотите добиться успеха в дворцовой политике, вам нужно лучше обдумывать свои планы.
Джиа покраснела. У Сото был острый ум и такой же острый язык, но все равно в ней чувствовалась родственная душа. Джиа отказалась от жизни дочери богатого купца и вышла замуж за человека, как тогда казалось, без будущего, а Сото лишилась своего наследственного титула и стала служанкой в чужом доме. Обеим пришлось привыкать к жизненным трудностям. Джиа понимала, что Сото ее критикует из лучших побуждений: она ведь жена политика, а значит, ей следует привыкнуть к обязательствам, которые такая роль на нее накладывает, – приятным и не очень.
Сото спасла им с детьми жизнь, и Джиа была ей благодарна, но еще у Сото имелось множество секретов, и сегодня она решила их выведать.
– Вам не хочется иногда, чтобы победу одержал Мата, а не Куни? В конце концов, вы же с ним родственники.
– Я не знаю, госпожа Джиа, как кто-то может тут победить. Как бы ни разворачивались события, пострадает огромное количество людей. Но я действительно думаю, что Куни обращался бы с этим миром мягче, чем Мата.
– И все? Вы не хотите получить какую-нибудь выгоду для себя?
Сото поставила чашку на стол.
– Я не понимаю, госпожа Джиа.
– Вы ведь открылись Куни, перед тем как он уехал.
Сото с изумлением посмотрела на Джиа.
– Куни – игрок, но в нем нет безрассудства. Он никогда не подверг бы опасности меня и детей и не стал вторгаться на Руи, если бы не нашел способа нас защитить. Получается, что он, скорее всего, знал, кто вы такая, прежде чем отправился воевать. Вы заключили с ним какую-то сделку? Мата считает, что женщин нельзя пускать в политику, но Куни гораздо гибче в этих вопросах.
Сото фыркнула:
– Вот теперь я вижу, что пыталась давать советы тому, у кого и без того острый ум. Вы правы, я поделилась с Куни своим секретом, чтобы он чувствовал себя спокойно, когда придет время действовать.
– А мне ничего не сказали, потому что не были уверены, что я смогу продолжать и дальше вести себя как заложница. Если бы я стала держаться слишком смело или уверенно с гегемоном, он заподозрил бы, что я его больше не боюсь, и Куни лишился бы поддержки, которую ему давала уверенность Маты, что я нахожусь полностью в его власти.
Сото кивнула:
– Прошу меня простить за обман, госпожа Джиа. Я рассчитывала на то, что вы обладаете силой, только не была уверена, что вы уже готовы ею распоряжаться. Но хочу вас заверить, что не намерена становиться кукловодом, который дергает Куни за веревочки. Что касается Маты, то ему я сказала правду: убийствам следует положить конец, и мне представляется, что Куни сможет добиться этого скорее.
– Как удалось Куни завоевать ваше сердце?
– Это сделали для него вы, а во время своего визита Куни окончательно убедил меня в том, что достоин моей преданности.
– И вы не заподозрили, что мы всего лишь изображаем то, чего нет на самом деле? Аристократы умеют ловко притворяться, совсем как в сказках, которые мы рассказываем детям.
Сото задумалась над ее словами.
– Если это маска, значит очень хорошая. Понять, что на самом деле у
