— Ну так как? Согласен? — поинтересовался Мориус.
— Да, — кивнул киммериец. — Кстати, я не очень хорошо понял, чем ты собираешься мне заплатить.
— Тебе? — маг усмехнулся. — А чего бы ты хотел? О чем грезишь?
Киммериец надолго задумался. В данный момент ему нужно было немного деньжат, но разве стоит упоминать о них, когда можно загадать любое желание? Но он привык сам добиваться цели. Так что же ему попросить у ученика чародея? Может быть, предсказание? Или, чтобы Мориус проклял кого-нибудь из его врагов?
— Решай быстрее, время идет, — поторопил ученик Фолгуса.
— Давай сделаем так, — Конан вздохнул, — отложим этот разговор до тех пор, пока я не выполню задание.
— А ты уверен, что справишься?
— Конечно! — отозвался киммериец. — Подумаешь, освободить девушку из плена злого колдуна Борута!..
— Но учти, сделать это будет очень сложно. Борут по силе равен моему учителю, — сказал юноша и исчез.
— Ох уж эти колдуны, — пробормотал Конан.
Все его естество дрожало от гнева, когда он имел дело с кем-то из их племени. Однако и отказать ученику чародея киммериец не мог. Девушка погибнет, если он не спасет ее.
Он остался один в своей комнатке, которую ему отвел старый друг и подельник Клагус, который не так давно решил вдруг остепениться, завести семью, детей и жить в свое удовольствие. Долго тянуть с воплощением своих идей он не стал. Ограбив какого-то купца, Клагус открыл собственное дело. Небольшой трактир на берегу крохотного озерка Косода, не обозначенного ни на одной карте. Новоявленного трактирщика такое положение вещей вполне устраивало, тем более что посетителей у него было предостаточно. Где еще во всей округе могли собраться разбойники и мирно потолковать за кружкой доброго эля?
— Я уезжаю, — вздохнув, сказал Конан Клагусу, спустившись в зал.
— Когда появишься вновь? — поинтересовался тот.
— Кто знает? — улыбнулся киммериец. — Если удача будет на моей стороне, то скоро. Иначе…
— Понятно, — подмигнул ему трактирщик. — Ну что ж, поставлю тебе на дорожку кружку вина. Будешь?
— Давай! — махнул тот рукой.
Отведав угощения, Конан довольно хмыкнул:
— Хорошее у тебя вино. Странно, почему я никогда не видел, чтобы им угощались посетители, а?
— Для себя берегу, — отозвался Клагус. — Но тебя вот решил побаловать. Сам не знаю, что на меня нашло!
— Спасибо, — бросил киммериец, выходя во двор, где его уже поджидал конюх…
— Уезжаете? — спросил тот. Дождавшись, когда Конан кивнет, он продолжил: — Лошадь вашу сейчас выведу.
Долго ждать не пришлось, и вот уже киммериец отправился в путь.
— У, Зверюга, откормился тут, разленился… — со смехом пробормотал он, нахлестывая скакуна.
Надо было спешить: кто знает, что способен злой колдун сотворить с девушкой? С него вполне станется принести ее в жертву какому-нибудь кровавому богу…
— Эге-гей! — закричал киммериец, опьяненный скоростью. А лошадь меж тем скакала все быстрее и быстрее, словно стремясь обогнать ветер… В порыве захватившего его чувства, Конан вытащил из ножен меч и завертел им над головой. Трепещи, Борут, ибо близка твоя смерть! Никто не сможет одолеть любимца Крома!
С каждым мигом он приближался к своей цели. Мимо мелькали причудливо изогнутые деревья самых странных форм и очертаний, сливаясь в единое и будто бы живое существо. Оно ликовало вместе с киммерийцем, насыщая его мощным потоком жизненных сил. И Конан вдруг ощутил, что он — часть чего-то большего, чем он думал всегда.
— Я есть — обрадовался он.
Но ликование покинуло его, как только на дорогу вышел маленький сгорбленный старичок. Достаточно тому было появиться, как лошадь тут же остановилась, задрожав от испуга.
— Кто ты такой?! — воскликнул Конан.
— Владыка Леса, границу которого ты пересек.
— Что тебе надо? — осторожно спросил киммериец. — Почему ты остановил меня?
— Я хочу предостеречь тебя, — произнес старичок. — Ты едешь в умело расставленную ловушку. Тебя хотят уничтожить.
— Кто? — зарычал Конан.
— Неужели не догадываешься? — хитро улыбнулся Владыка Леса. — Подумай, стоит ли рисковать?
— Мориус, — пробормотал киммериец. — Ты хочешь сказать, что он желает моей смерти?
— Мориус! — фыркнул старичок.
— Так кто же это тогда?! Фолгус?! Борута?! — спрашивал Конан, непроизвольно проверяя, легко ли выходит из ножен меч.
Пожав плечами, Владыка Леса прошептал:
— Ответ ждет тебя в пределах моих земель.
Киммериец уже собирался ехать дальше, когда старичок предостерег:
— Давным-давно, когда я еще был молод, люди проложили через мой Лес дорогу. Я тогда обиделся на них и создал нескольких существ, которые должны были уничтожать всякого решившего вторгнуться в мои владения…
— Ты хочешь сказать, что кто-то из них бродит здесь до сих пор? — уточнил Конан.
— Это так, — подтвердил старец.
— Гм, — пробормотал киммериец. — Но ведь до заката я покину пределы твоего Леса. Мне ничего не, грозит.
— Ты ошибаешься. Одна из них уже почуяла смертного. И идет на запах крови. Она уже близко.
— Что ж, пускай приходит: у меня есть, что ей предложить! — В руках Конана блеснул обоюдоострый клинок.
— Еще никто не выжил после встречи с моими созданиями, — заметил Владыка Леса.
— Тихо, — перебил Конан, внимательно прислушиваясь и вглядываясь в сплошную стену зелени. Если ему не показалось, то где-то рядом хрустнула ветка. Немного подождав и не заметив ничего подозрительного, он произнес: — Рано или поздно все всегда случается впервые!
— Как знаешь, — отозвался старичок.
Рядом послышался шорох.
— Ну где же вы? Я жду вас! — воскликнул Конан.
Но никто ему не ответил, даже Владыка Леса куда-то делся, лишив киммерийца своего общества. В округе было так тихо, что можно было услышать, как ползет муравей. Лес втягивал в себя киммерийца, убеждал его стать своей частью. Он завораживал его, пытался подавить волю, заставить подчиниться. Достаточно только захотеть, и ты станешь частичкой меня, — предлагал он.
— Нет, — с трудом удалось произнести Конану.
— Да, — твердил Лес. — И ты обретешь то, о чем мечтают все люди. Становись моей частичкой, и ты будешь бессмертным!
— Нет! — уже более уверенно повторил киммериец. — Нет!
— Ты поплатишься за это, — предупредил Лес.
— Пускай! Но мне дороже вольная жизнь — закричал варвар, разгоняя наваждение. Еще мгновение назад Конану казалось, что деревья разговаривают с ним, теперь же он думал об этом, как о кошмарном сне.
