оказался в тот момент подле него, чтобы быть свидетелем его горя.
Ван Цин проглотил вставший в горле ком.
– Ты знал об этом? – спросил он.
– Нет, – ответил Лун Ань. – Я связан энергией ци лишь со своим братом и нашим родом.
А Ван Цин – с Фа Шэньхао и его сыном, потому что Ван Сяоши отдал им обоим осколки своей души. Он погиб, но эта его часть навсегда осталась с кланом Фа – защищать его, быть рядом, как он обещал когда-то своему лучшему другу.
Пусть так – он сдержал свое слово.
И теперь сам был частью этой семьи, которая любила и принимала его. А Ван Цин принимал эту искалеченную, но все равно светлую, живую душу, что теперь обрела эту семью через него.
Ты это заслужил. Теперь все хорошо.
Ван Цин приложил ладонь к груди. Лун Ань опустил взгляд на его руку.
Ван Цин улыбнулся и снова закрыл глаза, на этот раз точно зная, что это было последнее их видение. И последняя кость, которую нужно было вправить.
Хорошо, что он узнал и эту часть истории.
* * *
Три недели спустя.
– Стой! Лун Ань, Лун Ань, перемотай назад! Видишь, как я смонтировал эту часть? Я гений, правда?
– Угу.
А-Юн, сидевший на его коленях, весело запрыгал, тоже глядя в экран. Вряд ли он понимал что-то в особенностях монтажа – ему просто нравилось смотреть, как Ван Цин лазит по пещерам и пачкается в грязи. Теперь этому ребенку не объяснишь, что его идея забраться в пруд с лотосами в парке и выйти оттуда перемазанным илом была так себе.
Лун Ань собрал и передал Тао Ю все необходимые документы, так что теперь нужно было выждать положенное законом время до окончательного решения суда. Ему уже разрешали забирать А-Юна на ночь, а то и на две, чем они с Ван Цином и пользовались.
Ван Цин всего пятнадцать минут назад выложил в сеть их совместное видео в пещерах. Лун Аня там было мало, но количество комментариев с вопросами и шутками на эту тему росло в геометрической прогрессии.
– Это ты снимал, видишь? – Ван Цин ткнул пальцем в экран.
– Угу.
А-Юн наклонился, чтобы тоже посмотреть поближе. С мороженого, которое он держал в руке, капнула подтаявшая часть – прямо Ван Цину на новую, но уже очень горячо любимую футболку.
– Ай-й, – протянул Ван Цин, увидев это безобразие. – А-Юн!
Мальчик повернулся к нему, распахнув честные невинные глаза. Лун Ань молча потянулся за салфеткой, но не успел передать ее Ван Цину, когда в дверь настойчиво постучали.
Ван Цин нахмурился. Десять вечера. Он не ждал гостей. Переглянувшись с Лун Анем и все же забрав у него из руки салфетку, он усадил А-Юна на диван и отправился открывать, на ходу пытаясь стереть с себя мороженое.
Распахнув дверь, он изумленно застыл, увидев за порогом Фа Линя. И вовсе не то, что брат пришел к нему в такой поздний час, его так удивило, а скорее ополовиненная бутылка виски, что тот держал в руке.
– Фа Линь?
– Надо же, ты дома! – недовольно пробурчал брат, мотнув бутылкой.
Ван Цин пропустил его в квартиру. Фа Линь, не выпуская виски, стянул с себя ботинки, не с первого раза справившись с левым. На нем была футболка, которую Ван Цин уже сто лет не видел, решив, что он ее давно выкинул. Они купили ее на концерте пару лет тому назад. Фа Линь плевался на его музыкальный вкус, но от крутых шмоток, что там продавали, не отказался. Ему шел черно-зеленый.
А-Юн выбежал в коридор, услышав знакомый голос.
– Линь-гэгэ! – сразу же завопил он, бросившись к Фа Линю.
Ван Цин улыбнулся Лун Аню, который стоял за мальчиком с его подтаявшим мороженым в руке, как с флагом.
– Ой, все, не липни ко мне, – пробормотал Фа Линь, все же расставшись с бутылкой виски, чтобы обнять ребенка.
Ну да, не липни, конечно. Забыл, как прятал слезы, когда первый раз приехал к А-Юну в детский дом? Конечно, Ван Цин не будет ему это припоминать, хотя очень хотелось.
– От тебя невкусно пахнет, – пожаловался мальчик.
– Мн, – согласно кивнул Фа Линь, продолжая обнимать его.
Его стадию опьянения можно было определить как любвеобильность и философские разговоры. Давно Ван Цин такого не видел. Чуть ли не так же давно, как эту самую футболку.
Отпустив А-Юна, Фа Линь снова схватился за виски и выпрямился, слегка пошатнувшись и кивнув Лун Аню. Тот кивнул в ответ и забрал А-Юна обратно в комнату. За это Ван Цин был ему бесконечно благодарен – ему еще предстояло разобраться с тем, что заставило брата напиться в такие дрова.
Он втолкнул Фа Линя в кухню. Тому уже было все равно, куда идти. Когда Ван Цин включил верхний свет, он недовольно поморщился, жмуря глаза. Да, и правда, это он зря – сам не любил эту яркую лампочку. Ван Цин вырубил ее и зажег панель над плитой, чтобы не сидеть совсем в темноте. С частым появлением Лун Аня в его квартире кухня стала более обитаемой, на ней даже появились нормальные продукты и посуда.
Ван Цин достал чашку, чтобы налить себе воды, но Фа Линь оказался быстрее, ухнув в нее прямо на весу добрую четверть всего, что оставалось в бутылке.
– Оу, – протянул Ван Цин, глядя на темную жидкость. – Ладно, как скажешь.
Фа Линь кивнул и плюхнулся на стул, грохнув бутылку на стол перед собой. Ван Цин остался стоять, прислонившись к кухонной стойке. Он сделал глоток виски, и алкоголь обжег горло.
– А где Минако? – спросил он.
– На работе, – ответил Фа Линь, бросив на него взгляд и отпив прямо из горла. – У меня выходной.
– И со скольки ты пьешь?
Фа Линь сделал сложное лицо. Ван Цин вздохнул.
– Ладно, по-другому: какая это по счету бутылка?
– Вторая.
Ясно. Ван Цин снова отпил из своей кружки. Раз уж брат был настолько в дым, стоило проявить солидарность.
– Каково это? – спросил вдруг Фа Линь.
Ван Цин проглотил виски и мотнул головой.
– Что?
– Ну… это. Ты говорил… про эти души и все такое. Каково это?
Это был сложный разговор, который состоялся между ними больше недели назад. Юйлань узнала обо всем первой, но они не могли не рассказать все Фа Линю. Ван Цину нужно было время, чтобы собраться с мыслями, но он не хотел скрывать это от семьи. Разумеется, в результаты эксперимента сестры такие подробности не попали.
