тебе?
– Нет, – отвечает Пайк. – И в мыслях не было.
Громко вздыхаю и качаю головой.
– Уже жалею, что позвала тебя.
– А я жалею, что согласился.
Пайк внимательно смотрит на меня и что-то проскальзывает в его взгляде, но не могу понять, что именно. Будто бы печаль, которая тут же исчезает.
– Просто, чтобы ты знала, – говорит Пайк, наклоняясь ко мне, – я бы и так пошел за совой. Но как же приятно будет досаждать тебе целое лето.
Я бы хотела уйти, но сейчас чувствую не обиду, а облегчение и вместе с тем ужас, когда понимаю, что в глазах начинает щипать от слез. Моргаю несколько раз и отворачиваюсь.
– Спасибо… что согласился.
Может, потом в старости буду рассказывать историю, как чуть не уничтожила северо-западное побережье из-за мальчишки, обидевшего меня. Может, я даже посмеюсь над этим.
Но скорее всего я пронесу эту ошибку через всю жизнь как боль в груди, которая будет напоминать, что легко можно разрушить счастье из-за одного поступка. Это если, конечно, смогу все исправить.
– Ты же понимаешь, что мы можем не поймать сову? – спрашивает Пайк, прерывая мои мысли. – Ее сложно разглядеть среди деревьев, и скорее всего днем она будет спать. Не жди, что мы просто попросим ее слететь к нам, и она залезет в клетку по первой просьбе.
– Знаю, – отвечаю, идя к служебному домику.
– Ты так обрадовалась, но будь готова, что вероятно у нас не получиться вернуть сову.
– Сказала же, знаю, – резко говорю я и прижимаю руку к груди, пытаясь унять неприятное чувство.
Даже если у нас не получится принести сову обратно в заповедник, но мы сможем близко подойти к ней, я попробую отвязать от нее проклятье в лесу. Но тогда придется применять магию у Пайка на глазах, так что лучше приберечь эту идею на крайний случай.
Пайк больше ничего не говорит. Мы заходим в домик, снимаем сапоги и верхнюю одежду. Пайк идет к офису, но я хватаю его за руку. Он смотрит на мои пальцы, потом медленно переводит взгляд на мое лицо.
– Не жду, что ты поймешь, но мне нужна надежда. Знаю, что шансов у нас мало, что наша сова дикая и думает по-своему. Я все прекрасно понимаю. Но без надежды не могу. – Я замолкаю. – Прошу, дай мне ее.
– Хорошо, – говорит Пайк, и впервые его голос звучит нежно, а не высокомерно или язвительно.
Я киваю и отпускаю его, но Пайк не двигается с места. Он смотрит на меня еще секунду и уходит в офис. Я медленно выдыхаю и потираю виски, пытаясь унять головную боль.
Я и так уже открыла Пайку слишком много, и теперь он знает, насколько для меня важно найти сову. Надо спрятать страх. Только магия помогает мне справляться с тревогами, да и в целом жить, а раз я проведу рядом с Пайком несколько дней, каждую секунду мне придется держать переключатель выключенным.
Пайк ни в коем случае не должен увидеть мою магию, даже на долю секунды. У него не должно возникнуть никаких вопросов. Ведь если начинаешь что-то подозревать, уже никогда не забудешь. В этом особенность магии: люди хотят видеть ее и ощущать почти так же страстно, как хотят полностью игнорировать.
Магия для них эхо чего-то недосягаемого; шепот, говорящий, что в жизни есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
Все в нашем походе будет намекать Пайку о магии. Вековой лес, где деревья такие огромные и старые, что пропитаны магией. Сова, несущая в себе проклятье, которое было написано для него. Ведьма, выслеживающая птицу магическим чутьем.
Магия будет окружать Пайка, как никогда раньше, и мне придется защищать себя каждую секунду и постоянно быть на чеку, скрывая свою тайну так, будто от этого зависит моя жизнь. Потому что так и есть.
– Эй, – зовет Пайк, появляясь из офиса. Он натягивает куртку и смотрит на меня. – Выглядишь ужасно.
– А, да ничего страшного. – Отмахиваюсь я. – Думала, что придется провести с тобой несколько дней в лесу. Кошмар.
Как же я рада, что мой голос звучит легко и непринужденно.
Пайк усмехается.
– Да, как ужасно отправиться в поход с опытным путешественником, который всегда подготовлен и много знает о птицах.
– Меня больше волнует твой отвратительный характер, – замечаю я.
Удивительно, но Пайс искренне смеется.
– Ты и сама не подарок.
– Да, но я никогда и не говорила обратное.
Пайк качает головой, но улыбаться не перестает.
– Пойду домой собирать вещи, говорит он – Ты тоже иди. Будем надеяться, что за пару дней управимся. Встречаемся здесь через два часа.
Мы еще не начали поход, а Пайк уже командует. Два дня будут невыносимыми, но это, конечно, ничто в сравнении с катастрофой, которую я пытаюсь предотвратить. Если мы вернем сову в целости, все мои страдания будут того стоить.
– Два часа, – говорю я и иду к двери. – Не опаздывай.
Мама и Сара помогают мне собраться. Мама складывает в рюкзак все необходимое, а Сара дает домашние мюсли, которых хватит на неделю. Они обе выглядят спокойно, если не сказать, радостно.
Мне хочется взять маму за руку и рассказать об ужасной ситуации и том, как я напортачила. Хочется сказать, что это вовсе не игра. Признаться, что я боюсь, как бы Пайк не раскрыл мой секрет или я случайно не выдала себя.
Но больше всего на свете я хочу без страха рассказывать правду о себе и не волноваться, что подумает Пайк. Как бы стало легко на душе. Эми всегда говорила, что я слишком много волнуюсь о тех, кто вообще не волнуется за меня. Боюсь представить, что она сказала бы о Пайке.
Я дважды проверяю, все ли собрала, прикрепляю палатку к рюкзаку и смотрю на часы. До встречи с Пайком еще двадцать минут.
– Готова? – спрашивает мама.
– Вроде бы. – Я достаю флисовую рубашку из шкафа и надеваю поверх футболки. – Ты точно справишься одна с заповедником?
– Не волнуйся. Днем мне будет помогать Сара, а новые посетители приедут только на выходных.
Я сажусь на кровать рядом с мамой.
– Постараюсь справиться поскорее.
– Не волнуйся о нас, – говорит мама. – И будь поаккуратнее. Верни сову, если получится.
– Верну, – обещаю я.
Несколько минут мы сидим молча. Вдруг мама достает что-то из кармана, но не показывает. Она смотрит на меня виноватым взглядом и смущенно улыбается.
– Понимаю, что ты терпеть его не можешь, но мало ли что, – говорит она.
Я смотрю на ее сжатый кулак,
