Давно доказано, что существует много миров, находящихся рядом друг с другом, но разгороженных какой-то формой энергии. В этих мирах-двойниках живут наши двойники, живут по-другому, потому что история этих миров иная. Это Просвещённым давно известно. Они знают также, что в отдельных местах стены между мирами становятся тоньше, их подтачивает какая-то другая неизвестная энергия. И человек, мужчина или женщина, может пройти сквозь стену, исчезнуть в своём мире и оказаться в другом.
Всё это знал и Мелколф, хотя он не Просвещённый, потому что работал не при помощи управления сознанием, а с помощью машин. Он годами создавал их. Ему хотелось свободно путешествовать из мира в мир. Однако у него были причины опасаться Очалла, и потому он предложил Берталу свой план. План был таков. Если отыскать в одном из этих миров двойника Каскара, то можно попробовать переслать личность принца в тело того незнакомца и тут же организовать его смерть. И тогда Каскар, привязанный к тому незнакомцу, тоже умрёт, очевидно, от остановки сердца, и на нём не будет ни следа насильственной смерти.
Трижды проводили они опыты на преступниках, осуждённых на смерть. Но им нужна была помощь Оситеса, потому что плану должен был предшествовать ряд снов…
— Снов! — прервал её Рамсей.
— Ты ведь видел сны, правда?
Он кивнул, но Текла продолжила, прежде чем он смог заговорить.
— Оситес предсказал… он подтвердил, что тебя можно завлечь в несчастный случай, и с тобой погибнет Каскар. Мелколф установил свою машину. Они считали, что поступают правильно — из-за Очалла и того, что произойдёт, когда трон займёт Каскар. Но получилось не так, как они планировали. Каскар умер, а ты вдруг оказался в его теле. Оситес говорит, что так произошло, потому что они вмешались в план твоей жизни, а этот план должен быть завершён.
Теперь тело Каскара исчезло, и Очалл ведёт себя как сумасшедший. Он считает, что принца только опоили и где-то держат взаперти. У Мелколфа на это нет ответа. Однако теперь Бертал, Урсвик, Мелколф — все они лихорадочно ищут тебя. И если найдут, постараются прикончить…
— Могу ли я вернуться в свой мир? — Рамсей отбросил её предупреждение. Невероятная, фантастическая история, и всё же он поверил в её правдивость. Он находится здесь и проснулся в теле мертвеца.
— Этого я не знаю, — честно ответила Текла.
— Но я должен вернуться! — Рамсей произнёс эти слова как клятву, данную самому себе, а не тем, кто его сейчас слышит.
Рамсей встал спиной к открытой пещере камина, внимательно глядя на Теклу.
— Может Мелколф запустить машину назад? — спросил он у девушки.
— Не знаю. Посылка снов — это дело Просвещённых. Я много раз видела это у наших людей. Сбывшиеся предсказания — тоже обычное дело. Но использовать машину… — она покачала головой. — Этот Мелколф пошёл новыми путями. Я знаю только, что использование его машины вместе с посылкой снов что-то изменило: Каскар умер, а ты жив. Хотя они стремились не к этому.
Оситес и императрица, — медленно продолжала она. — Они хотят, чтобы ты исчез, потому что теперь ты — угроза для их целей. Но они не поднимут на тебя руку, чтобы достичь своего желания. А вот относительно Бертала, Урсвика и Мелколфа этого я не могу пообещать. Они охотно убьют тебя, чтобы скрыть свою тайну. А Очалл — если ты попадёшь в его руки… — Текла вздрогнула. — Он превратит тебя в оружие, которым уничтожит всех противников.
— Они знают, что ты помогла мне уйти из Улада?
— Оситес должен догадаться; Очалл же определённо знает только то, что стражникам в ту ночь была внушена галлюцинация. Но он винит Оситеса. Но только владеющий Силой может выступить против Просвещённого. Мне ничего не говорили. И я ничего не скажу, когда исполню предначертание судьбы и обручусь с Берталом. Я слишком ценна для их планов…
Взгляд Теклы оставался ровным. Она говорила то, во что верит; Рамсей не сомневался в этом.
— Если бы я мог добраться до той машины… — снова начат он, говоря наполовину с собой, вслух высказывая сумбурные мысли.
— Не знаю, что бы ты смог сделать, — откровенно возразила Текла. — Тайну машины знает только Мелколф. Но вполне возможно, они, чтобы скрыть тайну, согласятся вернуть тебя в твой мир.
— Они намекали тебе на это?
Текла покачала головой.
— Я не смогла поговорить ни с кем из них. Но если ты вернёшься в Лом, то окажешься в пределах досягаемости Очалла. А в нём я не сомневаюсь. Каскар был его созданием, он полностью попал под его власть. Как сделал он принца своим орудием, так же сделает и тебя.
В Рамсее вспыхнул гнев. Какой бы дикой ни казалась её история, она похожа на правду. Сам факт, что Текла полностью в неё верит, убеждал в этом. То, что его хладнокровно использовали для осуществления интрига в каком-то другом мире, использовали жестоко, без его ведома и воли, превращало горячий гнев в ледяную решимость. Отныне Рамсей Кимбл не будет марионеткой, не будет действовать по капризу тех, кто осмеливается использовать незнакомцев в своих целях.
— Я хочу вернуться в Лом, — он не задавал вопрос.
Просто сообщил факт. — Я должен добраться до машины…
Текла встала.
— Я знала, что ты так ответишь. Но ты выбираешь самый опасный способ действий. Однако я не выскажусь против. Потому что хоть я и не Просвещённая, но у меня есть предчувствие, что такова твоя тропа. Но так как тропа эта опасна, мы должны идти по ней с осторожностью…
— Мы? — эхом повторил он. — Я больше не рассчитываю на твою помощь.
Вероятно, он должен быть благодарен ей за то, что она уже сделала, дала ему передышку, убежище, где он смог скрыться на время от двух решительных групп, ни одна из которых не желала ему добра. Но дальнейшие ограничения его действий только приведут его в раздражение. К несчастью, в этот момент он понятия не имел, какими будут его действия, ему нечего было противопоставить её планам, потому что она знает правду. И он испытывал лишь негодование, что придётся действовать не по собственному разумению.
Текла пожала плечами. Оживление исчезло с её лица.
— В таком случае шагай открыто навстречу смерти, незнакомец. Или к ещё худшей, чем смерть, участи, которую готовит тебе Очалл. Разве ты достаточно знаешь наш мир, чтобы найти в нём место и не выдать себя тысячью способов, больших и малых, первому же внимательному наблюдателю?
Всё в нём восставало против этой логики, но Рамсей не мог не признать, что она права. Он овладел языком — и то не очень хорошо, — только благодаря её приказу и старательности Гришильды. Но обычаи, даже мелкие привычки повседневной жизни… Она права: американец в любую минуту может совершить фатальную ошибку.
