Яд минувшего - Вера Викторовна Камша

Ричард огляделся: в первом ряду кони шли ровно, дальше было не разглядеть, но копыта стучали как положено, и примыкающая к угловому дому стена была обычной, сухой и серой – ни пятен, ни плесени. Старые выстывшие аббатства остались позади, вокруг тянулся Новый город с его домами, мастерскими, складами.

– Мне послышалось, – с облегчением признался Ричард, – вернее, приснилось.

– Не понимаю я Олларов. – Мевен достал флягу, отхлебнул и протянул спутнику: – Хотите? Будь я на их месте, я б эти могильники срыл под корень.

– Я бы тоже. – Дик с благодарностью глотнул вина. – Вы все еще намерены пересесть в карету?

– Пожалуй, нет, но больше я сюда ни ногой, уж лучше кэналлийцы!

– Вы суеверны, как бергер, – рассмеялся Дикон. Камень с души свалился, но голова оставалась тяжелой. Чтобы окончательно проснуться, требовалось хоть какое-то дело. Юноша привстал на стременах: – Надо же, мы почти у поворота на Вдовью площадь.

– Вы слишком крепко спали. – Мевен поднес возвращенную флягу к уху и потряс. – Поворот на Вдовью мы проехали минут десять назад.

– Разрубленный Змей! Почему вы раньше не сказали?

– Потому что понятия не имел, куда вы столь уверенно направляетесь, – зевнул гимнет-капитан. – Хотите повернуть?

– Даже не знаю, – завертел головой Ричард. – Карета тут, пожалуй, развернется…

– Воля ваша, – откликнулся Мевен, убирая свое вино, – но мы скоро доберемся до Желтой, а с нее все равно попадем в Ноху, только по другой улице. Возвращаясь назад, мы потеряем больше времени.

– Едем дальше, – решил Дик, посылая Караса вперед. Линарец согласно взмахнул хвостом и весело зашагал неширокой, сонной улочкой. Все было спокойно; уютные двухэтажные домики мирно спали, как и вымощенная желтым барсинским камнем площадь с молчащим фонтаном посередине. Дик придержал коня, любуясь осевшим на танцующих птицедевах инеем.

Дальше, за раскинутыми крыльями, начинался город Франциска, который пора переименовывать. Скверно, что Оллария росла в разные стороны неравномерно, как ее ни крои, равнозначных кусков не получится. А как заманчиво разделить столицу на четыре части и назвать по-гальтарски – город Скал, город Ветров, город Молний… Юноша приласкал благодарно всхрапнувшего Караса и оглянулся на приближающиеся рыжие отблески. В Желтую площадь со стороны аббатств вливалась одна улица, а в город Франциска вели целых три.

Куда сворачивать, Дикон не представлял, но дважды ошибиться дорогой было бы неприлично. Оставалось спросить у Мевена или… выслать вперед разведку! Отсалютовав стынущим под луной крылатым красоткам, Ричард завернул коня навстречу факельщикам. Страхи рассеялись вместе с дремотой, а сверкающая инеем и звездами ночь была прекрасна.

– «Чем горше сон, тем слаще пробужденье, – невольно прошептали губы, – чем ночь темней, тем радостней рассвет…»

– Монсеньор? – На физиономии сержанта-цивильника застыло удивление.

– Это Веннен, – засмеялся Ричард, – и он, как всегда, прав. Надеюсь, вы знаете, какая улица ведет в направлении Нохи?

– Конечно, монсеньор, – перевел дух вояка. – Аптекарская.

– Вот ее и проверьте, – велел юноша. – Да поживее, поздно уже.

– Слушаюсь, – цивильник, не забыв отдать честь, махнул двоим солдатам: – За мной.

Конские подковы застучали по спящим камням. Обычные подковы обычных лошадей. Вот и все! Через полчаса они в Нохе, а к полуночи – во дворце. Катари тоже в Нохе, но к ней ночью не войти, и вообще, пусть сперва успокоится. Женщины, даже лучшие, никогда не поймут смысла войны и справедливости победы. Они будут защищать проигравших, даже любя победителей…

Ричард неспешно двинулся вдоль ползущего конвоя. Сколько можно вспоминать навеянные лихорадкой кошмары? В Надоре собаки воют каждую ночь, а луна над башнями такая, какой здесь и не увидишь. Огромная, серебристая, а на сверкающем диске, если вглядеться, можно рассмотреть вставшего на дыбы Зверя.

– Вот уж не думал, что люблю мещанские кварталы, – вновь оказавшийся рядом Мевен деловито поправил шляпу. – Что-то я проголодался, а вы?

– А я – нет. – Пережитые страхи обернулись не голодом, а досадой. Ничего, в полнолуние он выпьет шадди и проедется старыми аббатствами. Кентером, чтобы не снилась всякая чушь. Огонь побеждают огнем, а страх – взглядом в лицо.

– Монсеньор, – вернувшийся цивильник был доволен, – впереди тихо. Улица широкая, пятеро в ряд спокойно проедут.

– Отлично, – Мевен повернулся к Дику, – надо взять карету в кольцо.

– На площади, – уточнил юноша. – Жду вас у фонтана.

Карас с готовностью перешел на рысь, догоняя факельщиков, на ограде углового особнячка засверкал иней, развернули крылья уже знакомые танцовщицы, и тут позади что-то треснуло, охнуло, заскрипело… Грохнули выстрелы, пуля чиркнула по камням возле самых копыт Караса. Брызнули белые искры, линарец вскинулся на дыбы, ехавший слева факельщик свалился на камни, его факел за что-то зацепился, опалив круп соседней лошади. Та, ошалев от боли, взметнулась свечкой, сбросила седока и исчезла в темноте. Откуда-то выскочили люди с мушкетами, сколько их было, Дикон не разобрал.