юношей бороды, а вторая заботилась об их репутации.
Посчитав, что назвать последнего человека на свете именем первого из людей – примета добрая, я дал ему тевтонское имя Аск (что значит «Ясень»), а женой его была Эмбла (то есть Ива или Лоза). Говорят, Один, Хёнир и Лодур создали эту пару из мертвого дерева и обвившей его лозы, в той же степени мертвого растения-паразита, а, стало быть, само их существование внушает надежду на возрождение к жизни.
Кавалерия в эпоху Автарха
Историки нынешнего поколения зачастую склонны умалять, недооценивать роль кавалерии в войнах прошлого, однако подобное пренебрежение – нонсенс чистой воды. На западе конные войска принесли невероятное множество пользы, начиная с последних дней Римской империи и вплоть до завершения Индейских войн. В ходе Первой мировой войны кавалерия успешно применялась на Ближнем Востоке, а во время Второй мировой – на Русском фронте (и, как это ни поразительно, на Филиппинах). Разумеется, кавалерию, подобно любому другому роду войск, можно применить и ошибочно, неудачно (как, например, британцы в Балаклавском сражении) … однако бросить кавалерию в атаку под массированным артиллерийским огнем ничуть не глупее, чем гнать пехотинцев на колючую проволоку и пулеметы.
Если не принимать в расчет задачи второстепенные, наподобие охраны обозов и пленных либо доставки сообщений, основных задач у кавалерии три: разведка, быстрая переброска сил и бой в конном строю.
Разведка силами кавалерии требует быстро меняющейся обстановки, открытой местности, обеспечивающей оперативный простор, и противника, испытывающего нехватку эффективного дальнобойного оружия либо вовсе не имеющего такового. К кавалерийской разведке пытались прибегать в Европе на начальных этапах Первой мировой – с легко предсказуемыми катастрофическими результатами. Да, обстановка в то время стабилизироваться не успела, однако оперативного простора, с точки зрения кавалериста, в Западной Европе практически не оставалось: вся она была сплошь застроена деревнями и небольшими городками, перемежавшимися мозаикой полей и садов, а на вооружении у пехоты обеих сторон имелись крупнокалиберные винтовки со скользящим затвором, прицельно бившие на пятьсот с лишним ярдов.
Самой ранней из нам известных задач кавалерии является обеспечение быстроты маневрирования. Она же и продержалась дольше всех прочих: кавалерию, воевавшую в России и на Филиппинах во время Второй мировой, использовали, главным образом, для быстрой переброски сил, а в бой солдаты шли пешими. В наше время для этого служат более быстрые, выносливые машины – вертолеты, бронетранспортеры и так далее, однако случись вдруг нехватка подобных машин либо топлива для них, и лошади снова окажутся ресурсом очень и очень ценным.
Истории человечества известно множество грубейших ошибок в боевом применении кавалерии. Когда кавалерия использовалась всеми и всюду, многие ее командиры, очевидно, считали, будто кавалерийский удар рассеет и обратит в бегство любой пехотный порядок, сколько бы опыт предшественников ни демонстрировал обратное. С тех пор историки и относятся к кавалерийским атакам скептически, пренебрегая ими, как, по сути дела, бессмысленными и игнорируя буквально тысячи примеров успешного их применения.
На самом же деле кавалерийский удар по пехотным порядкам – задача чисто математическая, с основными переменными в виде численности обеих сторон, скорости, с которой кавалерия способна преодолеть расстояние до противника (на каковую в немалой мере влияет рельеф местности), скорострельности оружия пехотинцев (на каковую в немалой мере влияет ответный огонь самих кавалеристов, стреляющих с седел, либо огонь подразделений, поддерживающих атаку), а также его дальнобойности и точности боя.
Допустим, сотне кавалеристов приказано нанести удар по равному количеству пехотинцев. Последние вооружены мушкетами, прицельно бьющими на сто ярдов и позволяющими выпускать по шесть пуль в минуту.
В сегодняшней газете сообщается, что скачку на «грязной миле» выиграл Не-Будем-Драться, преодолевший расстояние в одну милю за 1 минуту и 29,2 секунды. Очевидно, средняя кавалерийская лошадь не столь быстронога, как Не-Будем-Драться, однако кто не дает нам мысленно заменить грязь сухим грунтом, не говоря уж о том, что рывок на сто ярдов даже для лошади – совсем не то, что забег на целую милю? Итак, исходя из того, что наша кавалерия мчится в атаку подобно Не-Будем-Драться и милю – то есть 1760 ярдов – преодолеет за 89,2 секунды, мы обнаруживаем, что сто ярдов под прицельным огнем пехоты кавалеристы проскочат секунд этак за пять. Поскольку на перезарядку мушкета необходимо десять секунд, каждый из пехотинцев успеет выпустить всего по одному заряду. Если стрельба стопроцентно точна, до строя пехоты не доскачет никто; если стрельба точна лишь на пятьдесят процентов, из атакующих уцелеет пятьдесят человек, и так далее. (Описанные мною условия вполне типичны и для американской революции, и для Наполеоновских войн, и теперь нам ясно, отчего многие опытные офицеры отдают распоряжения вроде: «Не стрелять, пока не увидите белки их глаз».)
Тут, видимо, следует добавить еще одно невысказанное допущение: мы исходили из того, что пехота знает о предстоящей атаке и к ее отражению приготовилась загодя. Если же – то есть в тех исторических случаях, когда – атаки не ждут, на подготовку к бою у пехотинцев остается всего пять секунд.
Теперь допустим, что та же сотня кавалеристов атакует сотню солдат, вооруженных винтовками со скользящим затвором времен Первой мировой. Допустим также, что кавалерию пехотинцы заметят на расстоянии пятисот ярдов, а в минуту способны сделать десять прицельных выстрелов. Дабы преодолеть это расстояние, кавалеристам даже на призовых жеребцах потребуется около двадцати пяти секунд, а значит, каждому предстоит увернуться от четырех пуль. Другими словами, кавалерию, как и следовало ожидать, ждет полное уничтожение (а нам становится ясно, откуда взялась кличка Не-Будем-Драться).
В наше время положение складывается совсем иное. Современную пехоту, как правило, вооружают автоматическим стрелковым оружием, обладающим очень высокой скорострельностью вкупе со скверной пробивной силой и весьма ограниченной точностью при более чем скромной дальнобойности. Тем временем изобретение кевлара способствует быстрому возвращению в обиход стеганых доспехов, широко распространенных в Средние века. (Кевлар легок и тонок настолько, что позволяет публичным персонам, подобно Рональду Рейгану после того, как в него стреляли, носить кевларовые бронежилеты под рубашкой, однако подобный жилет вполне по карману даже сторожам бензоколонок в Саут-Сайде Чикаго.) Кевларовые попоны несложно шить и для лошадей, а если и лошадь, и всадник защищены от пуль, конную разведку вовсе не стоит сбрасывать со счетов – в тех, разумеется, случаях, когда театр военных действий этому благоприятствует. Если же вспомнить о потребностях более сиюминутных, стеганые доспехи из кевлара прекрасно защитят лошадей конной полиции во время уличных беспорядков.
Впрочем, с этим, наверное, придется еще подождать. Располагающие технологиями космической эры, правительственные чиновники до
