отцовское тщеславие и его собственную трусость… Он ни разу не сказал «нет», ни разу! Единственное, на что его хватает, это изображать заносчивую, уверенную в себе скотину. В этом он преуспел, не придерешься!
– Маркиз, вы не представляете, что творится снаружи. Потоп, форменный потоп! – Фернан Сабве позволил порученцу снять с себя мокрый плащ с капюшоном и принялся поправлять воротник.
– Дождь осенью – дело обычное, – поддержал разговор Леонард. Маршалу страстно хотелось взять господина губернатора за шиворот и вытолкать взашей, но он этого не делал, как никогда не делал того, чего хотел. Закатные твари, ну почему отец навязал ему на шею эту парочку? Неужели нельзя было отправить в Эпине счастливого жениха с безутешным родственником, а его оставить в покое?!
Сабве весело потребовал у порученца вина и уселся на табурет, заложив ногу за ногу. Уходить он не собирался. Леонард схватил первую попавшуюся бумагу и сделал вид, что просматривает. Не помогло, над ухом раздалось:
– А вы, маркиз? В такую погоду не выпить – грех.
– Простите, Фернан, во время военных действий я предпочитаю не пить.
– Вы слишком к себе суровы.
– Мне так удобней, не обращайте внимания.
Что может быть гаже, чем отвечать на лживую любезность еще более лживой?! Леонард попробовал утешиться, не называя Фернана столь милым его сердцу титулом, и прогадал. Сабве, в надежде получить в ответ «маркиз», принялся бить на звание.
– Дорогой маршал, – понизил голос он, – я просто обязан вам сказать…
– Так говорите…
– Но вы же не слушаете! Я считаю, нам следует уничтожить мятежников немедленно. Иначе мы или утонем, или схватим простуду.
– Вы можете избежать этой участи. – Закатные твари, он сейчас не выдержит!
– Что вы имеете в виду?
– То, что вы можете вернуться в Олларию, – огрызнулся Леонард, теряя остатки терпения. Сколько раз клялся держать себя в руках и все равно срывался. Как тогда, с королевой. Маленькая дрянь, вечно из-за нее неприятности…
– Нет-нет, – замахал руками Фернан, – я не могу уехать. Кровь Маранов вопиет…
Вопиет. О потрясающей подлости и глупости покойников. Леонард был полностью согласен с бароном Райнштайнером, хоть в угоду отцу и устроил чудом уцелевшему бергеру выволочку. Что поделать, восстание отцу на руку. Прекрасный повод не отдать Колиньярам вожделенный титул, а заодно вцепиться в горло остаткам старой знати. Сабве спит и видит вырвать Старую Эпинэ из лап Люра, то есть из лап кансилльера, но отец никогда ничего не отдает, даже такую мелочь, как командование армией.
Подарок жениху Ивонн сделал Фердинанд, но Колиньяры от наследства Иноходцев так просто не отступятся, а отдуваться ему. Сидеть в этом болоте и любоваться на Сабве с Люра, да лучше застрелиться!
– Вам не понять, что значит терять близких не на войне, – разорялся губернатор, при известии о смерти племянника едва не пустившийся в пляс.
– Сударь, я оплакиваю ваши утраты вместе с вами, но несчастный Эстебан, вызывая юного Окделла на дуэль, немного погорячился. Какое несчастье, что у вашего брата был только один сын, а ваша невестка уже немолода и нездорова.
Наследник Колиньяров заткнулся. Слегка приободрившийся Леонард крикнул порученца и вышел что-нибудь проверить. Небесные хляби воистину разверзлись, но лучше хляби, чем Сабве и собственная трусость. Нет, пуль и шпаг Леонард Манрик не боялся, а вот отца и собственных ошибок… Говорят, плох тот унар, который не мечтает стать Первым маршалом, а что сказать о маршале, который хочет стать полковником и в придачу убраться подальше от двора?!
2
Плащ, шляпа, камзол, сапоги – все промокло насквозь. Дик и сам был мокрым и замерзшим, словно в его жилах текла не кровь, а дождевая вода. Сона хлюпала по грязи рядом с конем Удо Борна, впереди маячили спины проводника, Агиррэ и Рихарда. Все молчали, говорить было невозможно, разве что ругаться последними словами. Ливень угрюмо сшивал низкое небо с пустыми полями. Неужели где-то светит солнце?
– Приехали! – Ричард вздрогнул и обернулся к Удо. Тот тоже вымок до нитки: каштановые волосы висели сосульками, перо на шляпе превратилось в какие-то водоросли.
– Что? – переспросил Дикон, изо всех сил стараясь не дрожать.
– Приехали, – повторил Удо. – За этим холмиком лагерь. Агиррэ послал разведчиков, нужно ждать.
Дик уныло кивнул, но этого хватило. Стекавшая со шляпы вода обнаружила новую лазейку и ринулась за воротник. Юноша вполголоса помянул закатных тварей. Причем с нежностью – в Закате было тепло и сухо.
Как раз закончивший беседу с Агиррэ Рихард окликнул брата. Удо покосился на Дика, ничего не сказал, отъехал в сторону. К Борнам присоединились Саво и Темплтон. Окделла, разумеется, не позвали, ну и пусть себе шепчутся. Ричард отвернулся от людей, которых еще утром считал друзьями. Ворон правильно говорил, что дружбы не существует, но любовь есть, и ради нее можно вытерпеть все: дождь, войну, несправедливость. Только б эти мерзавцы не причинили зла Катари! Королева сейчас совсем одна, и она из восставшей провинции.
Нужно было не пытаться убить Алву, а вывезти ее величество в безопасное место и только после этого бунтовать. Эр Август зря думал, что такое невозможно. Восемь человек спокойно перешли границу, добрались из Алата в Эпинэ, и никто их не остановил, а если можно войти, можно и выйти.
Братья-контрабандисты много раз бывали в Олларии и всякий раз благополучно возвращались. В конце концов, можно было попросить о помощи Короля Висельников. Разумеется, никто бы не знал, что дама в маске, которую они сопровождают, – королева… Катари могла отправиться на несколько дней в аббатство, а ночью бы они исчезли. Деньги можно было взять у Ворона, тот сам велел оруженосцу брать столько, сколько нужно. Ну почему он только сейчас понял, что должен был сделать?! И, Леворукий его побери, сделает!
Катарину нужно освободить прежде, чем олларовская свора поймет, что ей конец. Решено, он сегодня же переговорит с Альдо. Робер, конечно, замечательный человек, но он не знает, что такое настоящая любовь, и в придачу вбил себе в голову, что о сыне Эгмонта надо заботиться. Ну зачем было приставлять к нему Удо? Теперь Борны его считают ни на что не годным мальчишкой, которого надо водить за ручку и при котором нельзя обсуждать серьезные вещи, а южане это видят. Из-за глупой чужой заботы он оказался не у дел, хотя военного опыта у Ричарда Окделла побольше, чем у Темплтона с Саво, не говоря о здешних вояках, не видящих дальше своего носа и своих овец. Надо еще посмотреть, чего расхрабрившиеся чесночники стоят в бою, наверняка половина разбежится, а все эти Агиррэ и Пуэны горазды только кричать. Нет, Повелителю Скал с южанами делать нечего, завтра их пути разойдутся.
Пусть Повелитель Молний воюет с Манриком, Повелитель Скал поскачет в Олларию и спасет королеву. Когда Катарина будет в безопасности, он скажет ей о своей любви и о том,
