«Хватит! — оборвал киммериец свои воспоминания. — Расчувствовался! Пора в путь!»
Оседлав коня, Конан направился дальше. Оглянувшись назад, он с радостью убедился, что дорога оставалась на месте, а не исчезала, как вчера.
«Слава Митре! Пронесло! — с облегчением вздохнул он и пустил коня рысью. — Надо побыстрей попасть в Хельсингер. Наверное, мои орлы уже ждут меня там».
Он почти добрался до замка, но, выезжая из леса на пригорок, увидел, как из ворот крепости выехали большая группа всадников и несколько повозок. Отряд пересек поляну перед замком и направился по южной дороге.
«Нергал мне в печень! — выругался варвар. — Неужели опоздал и они поехали без меня?»
Он прикинул расстояние до всадников, но на усталом коне вряд ли имело смысл пускаться в погоню.
«Пес с ними, — решил варвар, — приеду в замок — обо всем узнаю. Если что, догоню их в Бельверусе».
Он спустился с холма, проехал еще довольно долго лесом и наконец выбрался на поляну перед замком. Стражники долго не хотели открывать ворота незнакомцу, потом послали человека к Эрленду… Пока киммерийца наконец впустили, времени прошло немало, и солнце уже клонилось к закату. На замковой площади слуги разгребали остатки сгоревших бревен, подметали золу и уголья.
— Что у вас, пожар был? — спросил варвар какого-то прислужника, бежавшего по двору с метлой.
— Нет, господин, колдунов палили, — поклонившись на бегу, бросил тот.
Соскакивая с коня, варвар увидел выходящего на крыльцо Эрленда.
— Вовремя приехал, — приветствовал его аргосец, — завтра приказано выезжать.
— Моя пятерка здесь?
— Уже три дня, — ответил Эрленд, жестом приглашая пройти через высокую резную дверь, над которой Конан заметил прибитый герб: щит и пять подков на нем.
«Надо же, — подумал варвар, — перстенек-то я, похоже, подобрал не простой…»
Семь всадников покинули утром замок Хельсингер и направились по южной дороге, ведущей в Бельверус и дальше, в Аквилонию. Отряд увеличивал десяток лошадей с поклажей. Путь предстоял неблизкий — в Пуантен. Из монастыря Соважон они должны были забрать племянницу герцога Хайделинду и привезти ее домой, в Хельсингер. Конан ехал позади других, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами с Эрлендом. Киммериец был задумчив и молчалив. Приключение, которое он пережил в лесу, по пути в Хельсингер, настроило его на философский лад, и он восседал на своем буланом жеребце, меланхолично оглядывая окрестности и наслаждаясь теплой погодой и чистым синим небом.
Чем дальше они продвигались к югу, тем заметнее становились приметы пришедшей весны. Если в Немедии крестьяне только начинали пахать свои наделы, то на берегах Тайбора вовсю зеленели молодые всходы, а стоило отряду миновать Шамар, путники увидели заколосившиеся на полях первые хлеба. Тут вовсю властвовало лето, и девушки в деревнях, попадавшихся на пути, были одеты настолько легко, что тонкая ткань совершенно не скрывала их прелестей. В ранней юности Конану пришлось участвовать в штурме аквилонской крепости Венариум, но там, на границе Аквилонии и Киммерии, места были совсем другие, нежели здесь, где среди дубовых и платановых рощ вилась мощенная камнем дорога, ведущая в Пуантен, а оттуда в Аргос. Со столицей этого южного государства и у Конана, и у Эрленда было связано немало воспоминаний. Они и познакомились там, в одном из портовых кабачков, когда варвар пиратствовал у зингарских берегов, а Эрленд постигал науку жизни в Мессантии, столице Аргоса.
Путешествие по Аквилонии проходило без осложнений, нужно было только время от времени раскошеливаться на оплату проезда через посты и крепости. Но на это шли деньги хозяев, и варвара мало беспокоило, сколько золотых перекочевывает из кошеля Эрленда в сумки королевских командиров и начальников караулов.
Слава богам, времена сейчас были спокойные, и разбойничьи шайки, частенько грабившие в прежние времена проезжавших по дорогам, присмирели, поскольку патрули королевских всадников успешно вылавливали бандитов, если поведение последних становилось особенно наглым. Так что работы у отряда киммерийца считай что и не было. Конан ничего не имел против, его солдаты были весьма сведущими в военном деле людьми, и он хотел использовать свою пятерку и дальше. Не хотелось бы потерять хоть кого-нибудь из наемников при выполнении столь пустячного поручения. Чем меньше неприятностей, тем меньше потерь, резонно считал киммериец.
* * *
В излучине реки, где на горизонте вставала гряда Рабирийских гор, отряд расположился отдохнуть на постоялом дворе, недалеко от дороги. Хозяин таверны оказался давним знакомцем Эрленда еще по Мессантии и не ударил лицом в грязь перед гостями из Немедии. Ужин был обильным и, по аквилонским меркам, изысканным: нежная, розовая индюшатина, приправленная тонкими ломтиками душистого сельдерея и бледно-зелеными листьями салата, мягкое, тающее во рту, филе какой-то неизвестной варвару рыбы, запеченный в ореховом тесте фазан, алиманские булочки, чья хрустящая корочка, посыпанная кунжутным семенем, одним своим видом вызывала желание вонзить зубы в податливое сладковатое нутро, целое блюдо овощей, среди которых выделялись своей красной упругой кожей сочные томаты, паштет из бараньей печенки, политый столь любимым местными чревоугодниками соусом из черных грибов, тонко нарезанные пластины дивного копченого окорока — не во всяком богатом замке можно было полакомиться такими яствами.
Конан в изумлении разинул рот, увидев заставленный блюдами стол в отдельном помещении, куда пригласил их трактирщик. Кроме всего прочего, украшением трапезы являлись несколько пузатых, офирской чеканки, кувшинов с лучшими винами из тех, чем мог похвалиться хозяин: красное барахтанское; цвета спелого граната, розовое, терпкое на языке, торское; чуть сладковатое с легким ароматом изюма — знаменитый аргосский нектар.
— Что случилось? Ты получил богатое наследство? — с легким удивлением в голосе спросил варвар у Эрленда.
— Старый приятель достоин хорошего ужина, — наливая всем по кружке вина, ответил за него хозяин, улыбчивый черноволосый аквилонец с хитрым прищуром чуть раскосых темных глаз, выдававших, что какая-то из его бабок была близко знакома с гирканцами. — Когда в следующий раз придется увидеться? Одни боги знают. За тебя Эрленд и за тебя, киммериец. — Он поднял свою кружку и залпом выпил ее до дна. — Милости прошу, отведайте, а у меня дела. — И он заторопился к выходу.
Эрленда и киммерийца дважды упрашивать не приходилось. Вытащив свои кинжалы, они дружно принялись уничтожать выставленное на стол. Даже не испытывая особого голода, не отдать должное таким кушаньям было бы непоправимым упущением, о котором можно жалеть всю оставшуюся жизнь. С момента, как они покинули Бельверус, отряд не останавливался на постоялых дворах. Они ночевали где-нибудь в лесу у дороги, там же готовили себе нехитрую походную пищу и снова трогались в путь, не желая терять время. Поэтому варвар очень удивился, когда Эрленд решил сделать большую остановку на этом постоялом дворе. Аргосец объяснил ему, что надо привести себя в порядок и почистить одежду. В монастырь следует явиться в полном блеске посланников герцога Хельсингерского, а не в запыленном платье, делавших их похожими на лесных разбойников. Варвар хмыкнул в ответ, поскольку не совсем понимал, какое дело монастырскому начальству до их вида, но оставил это на усмотрение своего спутника.
