с голосом.
– Он ждёт смерти Гелхарда, – шепнула я Виллемине на ходу.
– Да, – кивнула она. – Нам надо успеть как можно больше.
И мы вошли в рабочий кабинет короля.
Я думала, там будут церемонные важные особы за круглым столом, как это обычно рисуют в газетах. Такие мессиры миродержцы с непреклонными лицами. Но во главе стола должен был тогда восседать грозный государь, а на самом деле Гелхард, как всегда, полулежал в своём кресле, облокачивался на подушку, подсунутую за подлокотник, и вид у него был не грозный, а…
Ну да. Усталый и больной.
Видно было, как ему тяжело. И никакой церемониальной сбруи, конечно: на нём был халат, подбитый мехом, как на средневековых портретах. Прямо на рубашку.
И мессиры миродержцы, пятеро немолодых аристократов, посмотрели на нас так, что у меня душа ушла в пятки. Но это был девчоночий страх, просто перед взрослыми суровыми мужчинами, не тревога некромантки: Дар тлел под рёбрами, согревая, не обжигая.
Мы стояли в центре кабинета, а на нас смотрели. Тяпка спряталась за меня и тихонечко там сидела.
– Вот, – сказал Гелхард, чуть улыбаясь. – Мои девочки. Сегодня я вручаю малютке будущие права. Придумай, как это оформить, Хальгар.
Полноватый краснощёкий дядюшка, прищур как у сытого кота, кажется добрым и весёлым – если б ещё мог Дар обмануть! – Хальгар, герцог Ясномысский. Брат короля, министр юстиции, я помню. В газетах его совсем иначе рисуют.
– Создаёшь рискованный прецедент, Гелхард, – сказал герцог. – Вся партия Эгмонда на дыбы встанет и на стенку полезет.
– Да моя бы воля, – сказал Гелхард, – я бы завещал короновать малютку в обход Эгмонда. Подсунули же мне жену… единственный сынок на троне сидеть – годен, а править – нет…
– А Виллемина – девушка, она получила совсем другое образование, – грустно сказал маршал. Маршала я узнала: мундир он накинул на плечи, сидел, сутулясь, пил кавойе без сливок, и у него было осунувшееся обветренное лицо со знаменитым шрамом, располосовавшим лоб и бровь. – И подход у девушек другой…
– Коронованные не вышивают, дорогой мессир Лиэр? – спросила Виллемина с лёгкой улыбочкой. – Пожалуйста, не тревожьтесь этим: я тоже не вышиваю. И не буду требовать вышивок на солдатских мундирах, – сказала она, становясь серьёзной. – Я согласна с вами.
Лиэр поразился и выпрямился. Даже чашку поставил.
– Ох ты ж… Откуда вы знаете, ваше высочество?
– Эгмонд громко обсуждал это со своими приятелями из свиты её величества, – сказала Виллемина.
Угол губ Лиэра дёрнула судорога.
– Растрепал этим тупым пижонам, что я труслив и смешон? – спросил он тихо, и я подумала: не дай Творец мне стать его врагом.
– Издевался над вашим проектом новой формы для армии, прекрасный мессир, – сказала Виллемина. – Они болтали, что вы бы хотели, дай вам волю, надеть на солдат серые мешки с дырками для пяток – чтобы показывать их врагу. И что вы хотите превратить парады в болото… Я девушка, мессир Лиэр, но я отлично понимаю ваш замысел. Вы хотите сделать солдат незаметными для наблюдателей врага, для этого нового дальнобойного оружия, верно? Красивая форма хороша на мишени…
– Вот даже как… – протянул маршал. – Вы удивили меня, ваше прекрасное высочество.
– А вы меня восхищаете, мессир Лиэр, – сказала Виллемина. – Мне кажется, женщина вернее поймёт вашу идею, чем мужчина: вы ведь хотите сохранить жизни солдат.
– Короне выгоднее, когда за неё сражаются, а не умирают, – сказал Лиэр, и Виллемина почтительно и согласно склонила голову.
– Что, Лиэр, малютка тебя убедила? – усмехнулся король. – С ней будет легче работать, чем с Эгмондом. Шуточка Творца: принц с замашками капризной девицы – и принцесса… с разумом юноши…
– И всё-таки опасная выходит затея. Рискованная, – сказал герцог Хальгар, морщась. – Виллемина – славная девочка, но штурвал целой страны в девичьих ручках… Я перебираю исторические параллели – и не могу припомнить на престоле женщину при живом муже. Разве только Аннелизу Рыжую… но Нодр был абсолютно сумасшедшим, да и правили её конфиденты…
Гелхард взглянул вопросительно.
– Если не доверяешь Эгмонду, коронуй моего сына, – предложил Хальгар. Без всякого нажима, с ласковой улыбкой.
– Или тебя, ну конечно! – улыбнулся и Гелхард. – Хальгар, не беси меня и не ссорься со своей будущей государыней.
– Орстен – не дурачок, – сказал Хальгар без тени обиды. – Не сердись, подумай. И предложи, наконец, девушкам сесть, они устали.
Гелхард показал нам на кресла, мы сели, хоть мне и не хотелось садиться. Почему-то я чувствовала себя свободнее, пока стояла. Но у моей принцессы был совершенно безмятежный вид.
– Я задам тебе один вопрос, душа моя, – сказал Гелхард герцогу. – Ты-то почему женил Орстена на девице из Перелесья?
Хальгар смутился. Заметно не знал, куда деть глаза.
– Ты, душа моя, хуже Эгмонда, – сказал Гелхард с нежной улыбкой. – Ты умный и слишком осторожный. И перестрахуешься, если запахнет жареным. А малютка… Малютка – моя девочка. Она бесстрашная. И ненавидит Перелесье, как весь её род. Как я. Она не продастся и страну не продаст. Поэтому – придумывай формулировки для официального завещания. Полноту власти и корону я оставлю ей, а ты – найдёшь оправдание. Не увиливай, душа моя, не заставляй меня принимать меры. И думай быстрее: я не заживусь.
Пока они решали судьбу страны, я рассматривала остальных. Мессира лейб-медика я уже знала, только не знала, что он член Малого Совета. А может, он и не член, а просто присматривает за королём: при нём был саквояж со всякой всячиной, чтобы сразу помочь, если Гелхарду станет хуже. Мессира канцлера я тоже знала, он был похож на газетные портреты, и вид у него был более маршальский, чем у маршала Лиэра: грудь колесом, осанка, профиль, красивое смуглое лицо… Он сидел и черкал что-то в записной книжке маленьким карандашиком в золотой оправе – то ли записывал, то ли подсчитывал, то ли просто рисовал закорючки, потому что так легче думалось. А вот пятого я не знала вообще и даже догадаться не могла, что он такое: тощенький и довольно невзрачный господинчик, ни лент в петлицах, ни орденов. Нос длинный, брови низкие и взгляд пристальный… и странным образом именно этот тип понравился Дару.
У меня даже мелькнула мысль, что он не такой уж и простой. Но на Дар он не откликался.
– Я попытаюсь, – сказал Хальгар. – Но ты ведь понимаешь… вся эта история может быть воспринята ТАМ как повод… даже для войны…
– Войны мы так и так не избежим, – сказал маршал. – И повод найдётся.
– Рано, – вдруг подал голос канцлер. – Не потянем. Ещё лет пять-шесть, а по-хорошему и десять – не потянем. Промышленность не
