Новодомская резко обернулась. Хлестанула непонимающими глазами...
Уперлась ими в красную зловещую звезду на фуражке и сникла.
Иванов:
- Разговорчик есть интересный.
Новодомская, возмущенно, но тихо:
- Не в церкви же...
Иванов:
- Время не терпит.
Отец Василий:
- Зверь, которого ты видел, был и нет его, и выйдет из бездны и пойдет на погибель, и удивятся те из живущих на земле, имена которых не внесены в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был и нет его и явиться.
Сцена 6.Улица перед церковью. Натура. День. Зима.
Чекист Иванов вышел из церкви. За ним Новодомская: перекрестилась, обернувшись, на надвратную икону, раздала милостыню нищим на паперти, и сойдя с нее обернулась к Иванову:
- Слушаю вас?
Иванов:
- Вы знакомы с Сергеем Аполинарьевичем Хитрово?
Новодомская радостно:
- Вы от Сережи? Где он? Что с ним?
Иванов:
- От него, голубчика. Вот ордер на ваш арест.
Тут же за спиной у Новодомской выросли два дюжих китайца-конвоира с винтовками. Но зря... Сомлела бабочка от слов роковых.
Новодомская разочарованно обронила полувопрос-полуутверждение:
- Так вы из Чека?
Иванов хмыкнул подленько:
- Нет, барышня, из Святейшего Синода.
И повернулся к конвоирам:
- Ведите.
Вышли из церковной ограды и посадили помягчевшую Новодомскую в кузов грузовика.
Иванов открыл было дверцу кабины, но махнув рукой, полез со всеми в кузов.
Грузовик, чихнув нефтью, застучал стальными ногами по проулку.
Голос отца Василия за кадром на фоне уезжающего грузовика:
- Потому, что Бог положил на сердце исполнить волю его, исполнить одну волю и отдать царство их зверю, доколе не исполниться воля его.
Сцена 7.Квартира Срубова. Павильон. Утро. Зима.
Рядом спит со счастливым лицом Валентина.
Старые высокие напольные часы с медным маятником бьют, шаркая этим маятником, как калека, припадая на деревянную ногу, одной стучит, другой приволакивает, шаркая.
Срубов с тяжелой головой просыпается и с широко открытыми глазами садиться на кровати.
Срубов встает, потянувшись, поправляет одеяло на кроватке сына, которая стоит рядом. Лицо его проясняется до умильного.
Юрасик спит посмокивая губами.
Срубов, зевая и почесываясь, проходит в угол к громоздкому “мойдодыру” и с наслаждением плещется холодной водой, фыркая...
Сцена 8.Улица перед ГубЧК. Натура. День. Зима.
Грузовик, стуча стальными ногами и фыркая нефтью, тормозит перед воротами ГубЧК.
В сером небе тяжело трепетало ярко красное бархатное полотнище.
В кузове следователь Иванов, арестованная Новодомская и четверо конвоиров.
По лицу и взгляду Иванова видно, что Новодомская ему очень нравится, как женщина.
Новодомская в ладной потертой шубке, высоких галошах на меху. По ее виду можно сделать заключение, что она в полуобмороке, но глаза ее с любопытством стреляют вокруг.
Иванов смотрит...
...на ее красивое лицо...
...с восхищением?
Когда машина остановилась, конвоиры не шелохнулись, ожидая команды. А Иванов медлил расставаться с лицезрением арестованной.
Водитель, наполовину высунувшись из кабины, рявкнул:
- Стоим!
Иванов с сожалением:
- Выводи.
Конвоир, единственный среди них русский, теребит за плечо плохо соображающую Новодомскую:
- Пошли, что ль, бабочка.
Сцена 9.Квартира Срубова. Павильон. День. Зима.
Вся семья в столовой, после завтрака пьет кофе.
Срубов читает письмо.
Юрасик, играя чашкой,
- Пап, а правда, что ты всех врагов победил?
Срубов:
- Почти всех, Юрасик. Немного осталось. И будем мы жить в стране радости и всеобщего счастья.
Валентина, отбирая у Юрасика чашку:
- Перестань баловаться и не приставай к папе. Видишь: папа занят: читает.
Мать:
- Ты внимательно прочти, что родной отец пишет.
Срубов спокойно:
- Я читаю, мама, внимательно.
Срубов складывает письмо. Конверт в карман. Встает:
- Ну, мне пора...
В глазах у матери усталость и боль.
В глазах Валентины и Юрасика гордость за сильного, обтянутого в кожу отца.
Валентина:
- Андрей...
Срубов оборачивается. В глазах вопрос.
Валентина робко-настойчиво:
-...Ты бы принес
