– Придержи коней, торопыга. Нам сейчас встречаться с Птерелаем не с руки. Вестника с ответом я отошлю утром. Пусть телебои малым отрядом высаживаются на Сосновый. Осмотрят бухты, прикинут, как обустроиться. Зачем время тянуть? Рыбаки Соснового – не люди, овцы. Их резать не станут, они и промолчат. Что же до Пелопидов, болячку им на задницы… В интересах Птерелая, чтобы Арголидой правили мы. Начнись война – поддержит, никуда не денется.
– Лучше заранее договориться…
– Что бы я делал без твоих советов, братец? Договорюсь, не бойся. Уж получше твоего! А ты стрелой в Тиринф. Пора Алкею обо всем узнать. Персеиды должны быть заодно. Понял?
– Может, сперва с Птерелаем все уладим…
– Один раз ты уже «уладил»! – Электрион вновь сорвался на рык. – Хватит! Хоть верхом на него садись, а Алкей чтоб был с нами!
– Он еще не оправился…
Чувствовалось: Сфенелу объясняться с Алкеем – нож острый. Узнает старший брат, откуда взялись под Навплией телебои, выяснит, по чьей милости он прикован к ложу – гнев Электриона покажется детской забавой в сравнении с яростью хромого Алкея. Сфенел ночами мучился бессонницей. Все думал: а я рискнул бы привязать себя к колеснице? Без ног ринуться в бой? Когда же засыпал – видел Алкея у своего ложа. И казалось – отца видит, великого Персея.
– Увиливаешь?
– Ты лучше о племянничке беспокойся, – окрысился Сфенел. – Узнает, что телебои на Питиусе – за меч схватится…
– Не твоя забота, – сухо отрезал ванакт. – Придет время, все ему объясню. Сейчас рано – он на Птерелая зуб имеет, из‑за отца. Ты мое беспокойство не меряй, у меня его много. В первую голову – телебои…
– А что о них беспокоиться? Сам же сказал: пусть высаживаются…
Темнота вздохнула.
– Дурак ты, братец. Телебои на Сосновом с голодухи опухнут. Остров‑то нищий! Даже если у местных все подчистую выгрести… А местных телебои не тронут.
– Почему?
– Это теперь их остров. Кто ж дома гадит?
– Что ты предлагаешь?
– Я не предлагаю. Я делаю. Отгоню‑ка я им стадо коров. Пусть видят: я камень за спиной не держу.
Каждое «я» Электрион вбивал, как клин в расщеп дерева.
– Коров на остров перегонишь? По волнам?
– А ладьи телебоям на что? Сами заберут.
– У всех на глазах?
– Зачем – на глазах? Велю отогнать стадо в Элиду…
– Там же сплошь Пелопиды!
– Есть на западном побережье один городишко… Басилей Поликсен у меня в долгу. К нему и отгоню стадо. Налетели пираты, забрали у Поликсена скот – ищи ладьи в море!
– Разумно, – признал Сфенел. – Если что, мы ни при чем. Где Элида, а где Арголида! Украли пираты коров – так не у нас же! И уговор раньше времени не раскроется, и народишко бузить не станет: чужих пираты грабят. Алкею, вон, жизнь сохранили. Отчего б с такими молодцами и не договориться?
– Верно мыслишь. А еще пусть думают: телебои Элиду щиплют, Пелопсову вотчину. Не должно быть у Птерелая обратного пути. Или со мной идти – или одному против всех. Ну а ты с утра езжай в Тиринф…
Когда братья ушли, опустевший храм наполнился смехом. Долго, с удовольствием хохотал Мом‑Насмешник, Правдивый Ложью. Верно говорят: «Хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих замыслах».
9
– Радуйся, Тимофей!
– И ты радуйся, Феодор!
– Что делаешь?
– Геройствую. Коров пасу…
– Жирок нагуливают?
– Ага…
– Молочко прибывает?
– Аж наземь течет!
– Это славно. Отбей‑ка мне от стада голов пятьдесят!
– Сам отбей. Вон дубина, вон головы. Иди отбивай!
– Хо‑хо‑хо!
– Га‑га‑га!
– Ну ты и шутник, Тимофей!
– Ох, я и шутник, Феодор! Не дам я тебе коров, и не проси…
– А ванакт приказал, чтоб дал.
– Ну, раз ванакт… Что он еще приказал?
– Чтоб ты о коровах помалкивал. Знаю я, говорит, Тимофея. Язык у него до пупа. Махнет языком – на море буря! Ты, говорит – это он мне – если увидишь, что Тимофей язык навострил, сразу бери ножик – и чик! Безъязыкому коров пасти сподручнее.
– Гы‑гы‑гы!
– Ух‑ха‑ха!
– Ну ты и шутник, Феодор!
– Шутник я знатный, Тимофей! А вот и ножик. Видал?
– Видал.
– Про язык слыхал?
– Слыхал.
– Запомнил?
– Крепко‑накрепко. Тебя не встречал, коров не давал. Иди, гони буренок куда велено…
– А каких же мне брать, Тимофей?
– А с того края луговины. Их вчера пригнали, с утреца. Из Тиринфа.
– Так они ж, небось, чужие? Их же, небось, хватятся?
– Да кто их хватится? Раз на наши пастбища пригнали, значит, они нам не чужие. Свои они нам, родненькие. Ишь, выменем трясут…
– И то верно. Вчера пригнали, сегодня увели. Никто и не заметит.
– Ну ты и мудрец, Феодор!
– А уж ты мудрец, Тимофей!
– Ты ж мой Дар Божий…
– Ты ж моя Божья Честь[35]…
– А нет ли у тебя винца, Тимофей?
– Сладкого?
– Ну!
– Душистого?
– Эх!
– Неразбавленного?
– Так!
– А ты спрячь ножик, я и найду винца…
10
Трапезные ложа, рассчитанные на двоих. Кресла для тех, кто не любит есть лежа. Стулья со спинкой для тех, кто не любит кресел. Цветные покрывала. Подушки с узорчатыми наволочками. Лохани для омовения ног. Лохани для омовения рук. Столики, числом десять.
Да, кивает Амфитрион.
Горшки для хранения маринадов. Котлы. Кувшины для вина. Малые кувшины для воды. Кратеры для смешивания. Сосуды для охлаждения напитков. Чаши‑лодочки. Кубки с двумя ручками. Кубки на тонкой ножке. Корзины для фруктов. Плетеный короб для цветов.
Хорошо, соглашается Амфитрион.
Жаровни с углями. Факелы из сосновых лучин. Смоляные факелы. Лампады из глины. Фитили из льна. Фитили из папируса. Такая маленькая пакость с ручкой, носиком и круглым дном. Очень надо. Дюжины хватит.
Бери, машет рукой Амфитрион.
Он и не представлял, что поминки – это так сложно. Снять дом в Микенах – полдела. Сын Алкея мог оставаться и в акрополе – из дворца его никто не гнал. Но во дворце было не до поминок. Там радовались смерти Пелопса. Шумно радовались. Не стесняясь. А если ты – родной внук покойного, как тебе радоваться? Тебе достойнее будет помянуть усопшего деда. Пригласить сведущего человека: делай, уважаемый! Я же беру на себя все расходы. Средств хватит, из Тиринфа уже прислали часть добычи. Ага, скажет сведущий человек. Значит, так. И сведет тебя с ума.
А тут еще Тритон с этими коровами.
– Угнали, – говорит.
Амфитрион хмурится. Не до коров ему.
– Наши коровы, – пристает Тритон. – Угнали, да.
