Звери растворились в небесной сини, Щенок вздохнул и… хлопнул себя ладонью по поясу, скрытому под подолом свободной рубахи, – на нем ничего не было! Вместо кошеля, набитого серебрушками, – обрезанные кожаные ремешки!
Щенок подобрался, выкинул из головы все лишнее – драконов, столпотворение людей, все, что мешает чутью следопыта, крутанулся вокруг оси и… вовремя! За толпой снующих туда-сюда грузчиков мелькнул знакомый красный платок!
Мальчишка бежал так, что не было сомнения – он спасается от кого-то или чего-то, или уносит что-то ценное, боясь, что его догонят.
Щенок рванул с места так, как когда-то бегал с гармом, – из всех сил, на пределе возможностей, «кто добежит первым?»!
Гарм обычно все-таки выигрывал, четыре ноги – это не две, четырехногие созданы для того, чтобы догонять и убегать, но в первые секунды человек обычно вырывался вперед, чтобы уступить уже на последних метрах, когда гарм входил в режим бега и был похож на черный сгусток темноты, мчащийся вдоль тоннеля. Впрочем, если бы не низкие своды тоннелей! Гарм был очень хитер. Инстинктивно хитер.
Здесь не было низких тоннелей, не было узких ходов, но и без того хватало препятствий – люди не успевали отпрянуть от мчащегося человека, приходилось их огибать, уворачиваться от них, толкать под вопли и ругань едва не сбитых с ног грузчиков, купцов и возчиков.
В одном месте пришлось перемахнуть через телегу с бочками так, что возчик только ойкнул и подавился вином, которое пил из горлышка бутылки. Мужчина долго кашлял, отсмаркивая рубиновую жидкость, хлынувшую в нос, и костерил проклятых придурков, отнявших у него добрую порцию вожделенного пойла.
Щенок мчался так, как никто не смог бы бежать ни в этом порту, ни во всем городе. Если не считать Рагха, засевшего где-то в канализационных тоннелях. И все равно едва успел – красный платок мелькнул возле каменной стены порта и будто растворился в пространстве. Когда же Энд подбежал к забору, он увидел, что под стеной сделан подкоп, в который никогда не пролез бы ни один взрослый мужчина – здесь проскользнул бы только мальчишка двенадцати лет, спасающийся от преследования и справедливо опасавшийся жестокой мести.
Каменная стена, как и многие стены в городе, была «украшена» ржавыми пиками-прутьями, чтобы тот, кто задумал попасть на территорию порта, не смог бы так просто это проделать. Зачем так охраняли порт, в который мог свободно пройти любой человек? Для Щенка это была большая загадка – ворота в порт открыты, заходи, не мешкай! На кой демон стена с остриями наверху? Вероятно, это нужно было спросить у того, кто эту стену строил – крепкую стену из камней, связанных известковым раствором.
Как умудрились ее подкопать, как сумели сделать в ней такую, пусть даже и небольшую дырку, – загадка. Не меньшая, чем сама стена.
Оглянулся – до выхода из порта бежать далеко…
Он вдруг сообразил: за стеной – верфь! Вот почему тут такой забор – чтобы с территории порта на верфь не влезли, ничему не навредили во время постройки. Наверное, так.
Сунулся к дырке, прикинул – голова пролезет! А раз голова пролезает…
Лег на землю, сунул в дырку руку, с трудом, обдирая уши и щеку, просунул и голову. Наискосок, выдохнув, ввинтился в щель, как некогда ввинчивался в узкие проходы подземелий. Вот только там был Рагх, а тут… застрянешь – как вылезешь?
Рубаха затрещала, разорвалась, зацепившись за выступ камня, на спине вспухла красная кровавая полоса через всю спину. Камень оказался острым, как нож! Еще несколько судорожных движений, и… голова показалась с другой стороны массивного забора.
Уперся правой рукой в стену, рванулся… есть! Готово! Вылез, кривясь и ругаясь словами, которых наслышался в трактире и за которые его порицала Ламия, объяснив, что это непристойные слова и нельзя их повторять в приличном обществе. Осмотрелся.
Справа, дальше от берега моря, кипела работа – три корабля возвышались под огромными навесами, укрытые от дождя и солнца, два в состоянии скелета, лишь ребра, наполовину обшитые досками, третий – почти готовый, люди стояли и ходили на палубе, не обращая внимания на то, что происходит возле ворот спуска на воду. А именно тут оказался сейчас Щенок.
Красный платок мелькнул у противоположной стены, в двухстах шагах от него, и снова исчез, как и несколько минут назад. Не раздумывая, Щенок бросился в то место, где исчез мальчишка. И та же история – снова дырка под стеной, снова мучительные попытки пролезть на ту сторону. Только все вышло еще хуже – несчастная рубаха совсем развалилась, и ко всему прочему треснули штаны, разлезаясь прямо по бедру.
Но теперь воришка был на виду, он мчался со всех ног к старым кораблям, лежавшим на берегу, – их тут было не менее двух десятков, а может, и больше – большие и маленькие, совсем развалившиеся и еще крепкие, с остатками снастей. Кажется, спусти их сейчас на воду, поплывут, разбивая грудью крутые волны, зашипят морской пеной, подхватят свежий ветер ладонями парусов! Увы, нет… они давно рассохлись, древоточцы выели в дубовых просоленных морской водой досках систему ходов, оставив лишь хрупкую видимость былого могущества некогда гордых судов, бороздивших моря вдоль всего Южного континента. Плававшие и до Северного, славного своими рабами и заморскими драгоценностями.
Мальчишка успел прошмыгнуть на корабельное кладбище, прежде чем трактирный посыльный успел его догнать, и забежал за громадное судно, почему-то заставившее сердце Щенка вздрогнуть, будто он где-то уже видел подобные корабли, – где-то в прошлой жизни, в той, которую ему почему-то не очень хотелось вспоминать.
Не останавливаясь ни на секунду, Щенок бежал следом за воришкой и… вдруг встал как вкопанный. Перед ним оказалась целая толпа – человек десять парней, парнишек и совсем юных мальчуганов. Они стояли молча, выстроившись плечо к плечу, а позади них «красный платок», упершийся руками в колени, тяжело дышал после яростного бега. Он таращил глаза на Щенка, хрипя, захлебываясь дыханием.
Щенок знал, как это бывает, когда неопытный, нетренированный человек вдруг вынужден бежать долго, на пределе сил и возможностей, так, что едва не падает с ног от усталости, когда в глазах темнеет и перед лицом начинают вертеться красные круги. Он сам был такой – после болезни, когда, восстанавливая силы, бегал по тоннелям с неугомонным гармом. Явно этот мальчишка не занимался бегом так, как Щенок, хоть слегка и запыхавшийся, но вполне бодрый и совсем не уставший. Вот что значит – постоянная тренировка на пределе возможностей! Парню нужно больше бегать и получше есть. Худой очень…
Все эти мысли мелькнули в голове, чтобы оставить только одну – деньги! Это не его деньги, а он позволил себя обокрасть! Как самый распоследний идиот!
