получилось. На этот раз острая боль пронзила плечо: серебряная стрела. Крик Нестора был таким сильным, что птицы, сидевшие на ветвях разлетелись врассыпную. Открытая рана горела так, что ему казалось, он сойдет с ума от боли. Стрела пронзила плоть и добралась до самой кости. Юноша попытался вырвать ее, но руки так дрожали, что управлять ими не было никакой возможности. Он завыл от отчаяния: с проклятым металлом в теле об обращении не могло быть и речи. Люди тем временем уже бежали в его сторону, весело улюлюкая. Когда Нестору удалось, наконец, вытащить стрелу, было уже слишком поздно. Потому что в следующее мгновение огненная боль пронзила его шею. Задыхаясь, трясущейся рукой Нестор пытался сжимать рану, как будто это могло остановить кровь. Тут голова у него закружилась, и он лег на землю, свернувшись калачиком, в ожидании следующего удара, который окончательно прикончит его. Никакого удара, впрочем, не последовало. Вместо него он услышал сухой, полный презрения смех.
– Можете себя поздравить: мы поймали опасного волчару, – проговорил кто-то. – И знаете что? Я думаю, что капитанша была права. Эти волки уже не такие большие.
Нестор прикусил губу. Рана горела, как сто тысяч пожаров, мир расплывался. Паника переросла в отчаяние. Стоя на коленях, окруженный людьми, которые одержали над ним решительную победу, он пытался хвататься за остатки сознания.
Мужчина, говоривший до этого, наклонился к Нестору, прижимая к его шее серебряное лезвие.
– Скоро у Смерти будет очень много работки. Спорим, она уже спряталась где-то неподалеку от твоей стаи и только и ждет нужного момента. Знаешь, как говорят: «У Смерти тысяча лиц, но она всегда приходит босиком».
– Мы займемся каждым, каждым из вас, грязные твари. И скоро от вас ничего не останется, – сказал кто-то другой, стоявший рядом, и расхохотался. Поток презрения от этого смеха и дождь, который с новым рвением припустил в этот момент, полились на Нестора одновременно, но смех явно был холоднее. – Нет, кое-что все-таки останется. Шкуры ваши: из них мы сделаем накидки. И зубы: отличные из них амулеты получатся, задорого продадим.
Зейт
Время
Маг дрожит. Видимо, чувствует мое присутствие. У него длинные темные волосы, заплетенные в косы, на косах – бусы и колокольчики. Эти колокольчики необычные: они звенят, только если он совершает ошибку – двигается в неправильном направлении. Маг обхватил себя руками – греется. И явно пытается спрятать волнение: делает вид, что ему интересно общаться с охотниками, которые его сопровождают. Улыбается, как будто ему в этой компании хорошо. Он не видит, но чувствует меня. Я для него будто тень, высокая, как деревья, но прекраснее любого из них. Моя кожа белая и твердая, почти такая же, как и мои кости. Говорят, боги не так уж отличаются от людей, но я не похож на человека. Я намного худее, выше, и пища моя – смех и страдания. Маг дрожит, тщательно пытаясь скрыть свое состояние. Пытается распалить огонь в ладонях. Но ему удается заставить пламя светить лишь на мгновение. Его магия подчиняется только той цели, которую передают ему его родители. Так решила Итари, юная и непримиримая богиня войны. Именно она осмелилась противостоять Селене и ранила ее на небесах. И тогда серебристая кровь Селены пролилась с неба дождем, и те люди, которых коснулся этот дождь, получили частицу магии лунной богини. Эти мужчины и женщины становились особыми: они управляли дождем и двигали горы, вызывали ураганы и огонь. Но такие силы нуждались в хорошем управлении и контроле, а Итари была слишком юна, чтобы понять, на что способно древнее зло, если оно овладевает сердцами смертных.
Маги не управляли своим даром. Они колдовали под диктовку взрослых. Миленький способ продемонстрировать свою преданность Рею. В реальности же невинное желание людей приучить детей слушать старших оборачивалось для магов сущим наказанием. Если ты была матерью мага, то ты просто не видела своего ребенка. Малыша отнимали от груди в младенчестве, а его мать и всю семью отправляли в тюрьму. И если по счастливой случайности родителям и удавалось пообщаться с ребенком, то говорить от себя они уже не могли. Им было суждено только повторять за старейшинами, в чьих руках оказывался маленький уникум.
И вот теперь один из этих несчастных, лишенных собственной воли страдальцев, дрожит, чувствуя мою тень, и трется вокруг охотников, фальшиво улыбаясь. Тебе просто нужно принести им живого оборотня, верно? Одна из женщин в группе говорит, что для человека, который ни разу не был в лесу, ты идеально подходишь для этой миссии. Крупный мужчина возражает ей: мол, она просто не знает, на что способны эти звери. Третий, самый младший охотник, похожий на ребенка, молчит. Он просто смотрит на них взглядом голодной кошки. Он знает, что оборотни потеряли свою силу, а значит, охота не будет сложной. Маг улыбается им. Это будет не первое дикое животное, которое ему предстоит поймать.
Первым в путь трогается самый юный охотник. Беззаботной, чуть ли не подпрыгивающей походкой он направляется к сердцу леса. Он думает, что это будет легкое и интересное приключение! Знал бы ты, насколько ошибаешься, юнец!
Нестор
Несмотря на дикую боль в плече, ему удалось совладать со сном и не потерять сознание. И это была очень маленькая, незаметная, но все-таки победа. Она ничего не меняла для него и тех, кто зависел от него, но это было то, за что можно было зацепиться. С чем можно было работать. Он не позволит боли овладеть собой. Даже если это ничего не изменит: ни пересечь гору Фернера, ни помочь стае, ни убежать от людей, которые устроили ему засаду. Он стоял, привязанный спиной к дереву, руки в серебряных кандалах связаны сзади вместе. Трение серебра о запястье было таким раздражающим, будто металл был раскален докрасна. Он попытался немного изменить положение, двигая запястья внутри серебряных наручников, но облегчение было мимолетным и привело лишь к тому, что кожа выше тоже покрылась ожогами. Хорошо все-таки, что он успел вовремя прогнать Сьерру. Она хоть и была человеком, но все же совершенно другим – ведь она помогала ему, оборотню. И что-то подсказывало Нестору, что окажись она в руках этих людей, ее человеческая сущность не сыграла бы никакой роли и едва ли ее ждала лучшая участь, чем его. Он снова попытался немного изменить свое положение, но тут его спину пронзила судорога, и он издал тихий стон. Он искренне не понимал, почему его до сих пор не
