Рагха тогда разнесло так, что он стал в два раза толще, и, если бы не мама, снявшая отравление, и если бы не Щенок, выдернувший жала, скорее всего, молодой Рагх давно бы упокоился в земле, в ямке, выкопанной лапами сородичей.
На удивление, Щенка яд почти не брал, хотя и ему было очень, очень больно – он до сих пор помнил эту ослепляющую, невероятную боль от укусов, не сравнимую ни с чем на свете! Больше они пчелиных гнезд не разоряли…
Щенок усмехнулся, вспоминая похождения с братом-гармом, и на сердце потеплело – скоро он с ним увидится! Поваляются на траве, поборются, поболтают всласть! Может, и правда зря он не взял Рагха с собой? А что – сказать Лайаму, что подобрал собаку и что теперь это его собака, Энда! Что, выгонит? Точно нет. Поворчит, конечно, но никуда не денется.
И тут же отбросил шальную мысль – хорошо, конечно, когда друг рядом, а вдруг кто-то узнает в «собачке» «ночного демона»?! Да не дайте боги!
И мысль вдруг перескочила на… богов. Ему уже не раз высказывали – почему не ходит в храм? Почему не жертвует на Создателя, на богов? Ведь разозлятся, точно. Обязательно нужно хотя бы раз в неделю заходить, возносить молитвы – как все порядочные люди. Только супостаты всякие, разбойники и воры не молятся в храме. Но и у них есть свой бог, покровитель воров, они ему возносят хвалу.
Но что-то не пускало Щенка в храм. При мысли о том, что он взглянет в глаза Созадателя, его охватывала дрожь, перехватывало дыхание, мутнело сознание. Будто, как только войдет в храм, на него падет месть богов за какие-то страшные преступления. Какие – Щенок не знал и знать не хотел. Если они и были в прошлом – остались в прошлом. Теперь – новая жизнь. И никто не сможет ее разрушить!
Катилась коляска, громыхали стальные ободья огромных колес, а сзади, на полочке для дорожных чемоданов, сидел неприметный чумазый мальчишка. Он был такой маленький, такой безобидный, такой серенький, как мышь, которую и захочешь увидеть – едва рассмотришь. Даже если ты Щенок, способный видеть в темноте.
– Прошу вас, госпожа, или выйдите, или потушите вашу трубку.
– Почему это?! – моложавая дама неопределенного возраста затянулась из маленькой трубочки и выдохнула дым в лицо вышибалы. – Хочу курить и курю! Я заплатила за вход, имею право делать то, что хочу!
– Нет, не имеете, – вышибала улыбнулся ледяной улыбкой, показав отсутствие двух передних зубов, выбитых соперником на арене. – Мой хозяин запрещает курение наркотиков в нашем заведении. Прошу вас, прекратите. Иначе мы вас выведем.
– Ты-ы! Тварь ничтожная! Как ты смеешь?! – Спутник дамы, грузный молодой мужчина с красноватым, «украшенным» прожилками носом попытался встать и тут же плюхнулся назад. Он был очень пьян. – Как смеешь, грязь подзаборная?! Да я тебя… я тебя размажу! Я тебя!..
Мужчина все-таки встал, размахнулся, едва держась на ногах, и здоровенным кулачищем ударил вышибалу в лицо.
Вышибала даже не увернулся. Он лишь наклонил голову и «поймал» кулак буяна лбом. Голова – предмет твердый, лоб – крепкая штука, гораздо крепче, чем кости кисти руки, потому раздался вначале тупой удар, хруст, затем вопль мужчины перекрыл громкую музыку, наяривавшую танцевальный ритм.
Пары кружились, буян вопил, его спутница с интересом смотрела, как мужчина поддерживает левой рукой правую, а вышибала снова замер с маской благожелательности на лице, внимательно глядя в глаза нарушительнице порядка. Та немного поразмышляла, затем выбила содержимое трубки на блюдце, осторожно постучав по его дну. Потом залила дымящуюся кучку вином, подняла глаза на вышибалу и скучающе-презрительно спросила:
– Теперь ты доволен?
– Благодарю вас, госпожа! – вышибала кивнул, наклонив голову, и тоном заговорщика сказал: – Распоряжение хозяина – за то, что вы не сочли мои слова за дерзость и выполнили нашу просьбу – бокал вина от заведения! С величайшим почтением!
Вышибала покосился на затихшего буяна, все еще продолжавшего баюкать ушибленную руку, а из-за спины охранника выступил молодой человек, от взгляда на которого у дамы перехватило дыхание.
Это была мечта любой женщины, вошедшей в определенный возраст и обретшей такое сексуальное желание, какое и не снилось ей в девичьи годы. Парень был молод, лет семнадцати-двадцати, довольно высокий, но не слишком. Светловолосый и светлокожий, значит, среди предков его были северяне. Черты лица удивительно правильные, такие правильные, какие бывают только на картинах, посвященных богам, даже самому Создателю!
И с этого совершенного лица смотрели синие, будто светящиеся изнутри глаза, проникающие в душу, вызывающие желание взять голову паренька в ладони, утонуть в его синих «лужицах», целовать его, ласкать… и уснуть у него на плече, чтобы утром не отпустить никуда – совсем никуда! Никогда! Ни за что на свете! Возможно, именно так начинается Великая Любовь.
Дама побледнела, замерла, ее будто молнией прошибло, а когда приняла из рук парня бокал вина, схватила паренька левой рукой за запястье, провела по гладкой коже пальцем и тихо сказала, не заботясь о том, что услышит кто-то еще:
– Я тебя хочу! Любые деньги! Все, что пожелаешь! Сегодня! Сейчас!
Парень слегка поклонился и улыбнулся какой-то детской, обезоруживающей улыбкой. А потом спокойно повернулся спиной и шагнул прочь, исчезая в толпе танцующих гостей, растворяясь в воздухе, будто мираж, будто мечта, будто сладкий наркотический дым трубки, рассеявшийся в воздухе.
– Куда он?! – встрепенулась женщина. – Останови его! Кто это, как его звать?!
– Это наш подавальщик Эндел, – слегка усмехнувшись, ответил вышибала, поворачиваясь, чтобы отойти от стола. Остановился, спросил: – Вашему спутнику не нужно ли наложить повязку, намоченную холодной водой? Все в порядке?
– Ничего не в порядке! – злобно огрызнулся мужчина. – Неси свою поганую тряпку! Животное! Тупая башка!
«Была бы острая, руки бы у тебя уже не было, скотина!» – подумал вышибала, поправил свой безупречно чистый, выглаженный костюм, одернул рукава, поклонился и пошел на кухню.
Эти мерзкие твари оставляли много, очень много денег, потому обращаться с ними нужно было очень, очень аккуратно, – так учил хозяин. Чтобы еще раз пришли, чтобы оставили тут все деньги, которые у них есть! Чтобы рассказали таким же тварям, как здесь их хорошо принимают.
* * *
– Сколько?!
– Госпожа, я лишусь места, если хозяин узнает!
– Мне не интересны твои проблемы. Я спрашиваю – сколько ты возьмешь за то, чтобы я попала в его комнату? Быстро говори! И еще – ты знаешь, кто я такая? Знаешь, какие неприятности могу тебе устроить? Знаешь, что мой муж советник короля?
