– Госпоже не следует нас бояться – в нашем лагере она будет дорогой гостьей, а вот тебе, «карающий», стоит вспомнить отходную молитву. Она, кстати, короткая.
Рэдлин промолчал, и я, покосившись на него, заметила, что амэнец то и дело посматривает на придорожные кусты. Сообразив, что ратник пытался просчитать, сколько лучников осталось в засаде, я вновь посмотрела на заговорившего с нами душегуба. Слово «дорогой» он произнёс с такой откровенной насмешкой, что о намерениях сгрудившихся вокруг нас разбойников догадаться было легче лёгкого. Когда речь шла о жизни служителей, храмы предпочитали дать откуп и лишь потом – воевать. Разбойники рассчитывали получить плату за мою кровь, да только я с их решением не была согласна…
Между тем разбойник, не видя сопротивления, совсем осмелел: сделав ко мне еще один шаг, он попытался ухватить мою кобылу за повод. Медлить дальше не имело смысла, и я, заставив свою смирную лошадку встать на дыбы, уже через миг послала её вперед.
Столкновение с конской грудью стало для душегуба полной неожиданностью – он лишь успел взмахнуть руками и повалиться прямо под лошадиные копыта, но прорваться сквозь разбойников мне не удалось: один из них, вцепившись в плащ, попытался сдёрнуть меня с кобылы. Стараясь удержаться в седле, я крепче сжала ногами лошадиные бока, но тут второй нападавший вцепился мне в левую ногу. От его прикосновения меня передёрнуло, а травнический нож, будто бы ожив, казалось, сам прыгнул в руку. Я, не глядя, полоснула держащего меня разбойника по пальцам. Остро отточенное лезвие разрезало людскую плоть не хуже, чем стебли растений, – из образовавшихся ран тут же хлынула кровь, и нападавший с криком:
– Сука! – отскочил в сторону.
В тот же миг я почувствовала, что и за плащ меня больше не держат. Обернувшись, я увидела подле себя Рэдлина – ударив одного из нападавших мечом по голове, ратник обернулся ко мне. Оскалился весело и хищно:
– Смелее, жрица… Я прикрою!
Волчья усмешка «карающего» подхлестнула меня лучше всякого кнута – ударив пятками по бокам изрядно напуганной происходящим лошади, я послала её в образовавшийся просвет между разбойниками. Рэдлин, разделавшись с ещё одним из нападавших, немедля последовал за мной. Выбравшись на дорогу, мы пустили лошадей вскачь, а вслед нам, пусть и с опозданием, засвистели стрелы. Одна… Другая…
Неожиданно Рэдлин поворотил своего коня и направил его прямо в лес, а мне ничего не осталось, как последовать за ним. Низко пригнувшись в седле, «карающий» уверенно вел рысака в глубь чащи по едва различимой тропе: его конь летел вперёд, точно птица, и я начала отставать. Моя кобыла могла потягаться с конём Рэдлина в выносливости, но отнюдь не в быстроте бега.
Стараясь не потерять из виду мелькающую меж стволов спину «карающего», я упустила тот миг, когда моя лошадь внезапно запнулась. Громко заржав, она встала на дыбы и тут же начала заваливаться набок. Чудом успев освободить ноги из стремян, я выскользнула из седла. Упала, правда, неудачно: хотя прошлогодняя листва чуть смягчила удар, я несколько мгновений лежала, не в силах даже пошевелиться. Потом приподнялась на локтях, тряхнула головой…
Кобыла, хрипя, всё ещё билась на земле, а из шеи у неё торчала красно-чёрная стрела: разбойники не собирались упускать свою добычу. Моя рука невольно коснулась пересекающего грудь ремня старой кожаной сумки – той самой, что была со мною во время побега из сруба и в которой теперь, кроме тетрадей, пары зелий да печатки Бжестрова, хранились ещё и письма в Мэлдин… Убедившись, что самое главное осталось при мне, я хотела затаиться в зарослях подлеска – сейчас следовало запутать следы, чтобы не попасться в руки к душегубам… Едва я подумала об этом, как рядом со мною раздался конский топот. Вздрогнув, я подняла голову, всё ещё не веря…
– Не ушиблась?.. Держись! – С трудом сдерживая разгоряченного бегом жеребца, Рэдлин подал мне руку и помог вскарабкаться в седло. Усадил впереди себя и успокаивающе провёл рукой по плечу. – Не отчаивайся, госпожа. Мы ещё не проиграли…
Я согласно кивнула головой и, чувствуя, что предательский жар заливает щёки, поспешно отвернулась. Мне было стыдно, но не из-за того, что я оказалась прижатой к нагруднику «карающего», а его рука гладила меня по плечу и растрепавшейся косе… Я стыдилась того, что, оказавшись на несколько мгновений одна, тут же решила, что меня бросили. Спасая свою шкуру, оставили на расправу разбойникам…
Между тем Рэдлин продолжал направлять коня в чащу: тропа, до того и так едва заметная, исчезла – теперь ее заменял ручей, по каменистому дну которого мы и ехали. Брызги летели из-под копыт коня в разные стороны, пробивающиеся сквозь листву косые солнечные лучи то и дело ярко вспыхивали в водяных каплях… Совсем скоро солнце сядет и лес погрузится во тьму… Поможет ли нам сумрак? Или, наоборот, придётся на руку разбойникам?..
Я покосилась на молча правившего конем «карающего» – несмотря на нависшую над нами опасность, он казался сосредоточенным и спокойным, точно не было ни недавнего боя, ни погони…
Я собиралась уже было спросить, что задумал мой попутчик, как новый поворот ручья вывел нас к небольшой запруде. Рэдлин остановил коня и, спрыгнув, подал мне руку:
– Уже почти прибыли, госпожа. Но дальше надо топать на своих двоих…
Я соскочила на землю, поправила плащ и сумку.
– Разве мы не возвращаемся к заставе?
Рэдлин покачал головой:
– Именно этого от нас и ждут, так что пробиваться к своим смысла нет… Только там, где нам не пройти, Гром себе дорогу проложит… Правда, косматый?
«Карающий» ласково похлопал коня по шее, провёл рукою по густой гриве. Жеребец тихо заржал и ткнулся головою прямо в плечо Рэдлина, а тот, достав нож, обрезал поводья и шлёпнул ладонью по конской холке:
– Домой, Гром, в стойло!
Конь сделал несколько послушных шагов, но почти сразу же встал и обернулся к «карающему». Взгляд тёмно-карих глаз коня казался недоумевающим, но Рэдлин похлопал его по крупу и вновь приказал: «В стойло». В этот раз жеребец не нарушил хозяйского приказа и потрусил в лесную чащу.
Я же смотрела вслед удаляющемуся коню со смешанными чувствами – лишаться своего единственного преимущества перед погоней было неловко и странно…
– Наш глава, если я припозднюсь, заподозрит неладное, а появление Грома сразу пояснит, что нужна помощь. – Бросив один-единственный взгляд вслед удаляющемуся коню, «карающий», уверенно зашагав в противоположную от Грома сторону, начал пояснять свою задумку: – Да и в укрытии, к которому идём, места только на нас и хватит…
– И что же это за убежище? – Я старалась не отставать от Рэдлина, но из-за разницы в росте на один его шаг мне приходилось делать два. – Охотничий сруб? Землянка?..
– Не угадали, госпожа! – Рэдлин, повернувшись ко мне, лукаво улыбнулся, и я, с опозданием сообразив, что левый рукав его куртки потемнел совсем не от пота, подивилась тому, что он находит в себе силы шутить.
– Может, попробуете угадать ещё раз? – Прищур воина стал совсем лукавым, и я, решив поддержать игру, сказала:
– Тогда, может, пещера?
Вместо ответа Рэдлин только головой покачал, и я выдвинула совсем уж сказочное предположение:
– Тысячелетний дуб, а в нём – дупло?..
– И снова нет… Вот… – Выйдя на очередную поляну, Рэдлин тут же сделал шаг в сторону, и я увидела наконец то, что должно было стать нашим укрытием…
Действительно – лучшее убежище вряд ли можно было найти… Худшее, впрочем, тоже…
В тени старых осин стоял сплошь заросший мхом кромлех. Четыре огромные, грубо отёсанные плиты составляли его стены. Пятая, накрывая их сверху, служила крышей. Выдолбленный в камне лаз больше напоминал мышиный ход – такой же круглый, он был такого размера, что я забралась бы в него легко, а вот плечистому и рослому Рэдлину пришлось бы потрудиться…
Приблизившись к кромлеху, я осторожно соскребла с камней часть мха и скользнула пальцами по едва видимым рунам старого написания, которые немедля подтвердили мою догадку. Передо мною было заброшенное капище Седобородого – покинутое, но по-прежнему полное грозной силой. Я ясно ощущала её сквозь холод камня и могла лишь гадать, чем обернётся для нас ночь внутри кромлеха. Седобородый – суровое божество, и разбойники могли опасаться этого места отнюдь не из-за пустого суеверия.
– Разбойники будут искать нас здесь в последнюю очередь – они боятся этого места, так что время мы выиграем… – Рэдлин присел около узкого лаза, вгляделся в царящий внутрь кромлеха полумрак. – Змей там быть не должно, но на всякий случай проверю.
Я опасалась совсем не змей, но перечить «карающему» не стала – он с трудом протиснулся сквозь узкий лаз, втащил оружие, пошуршал внутри то ли каменным крошевом, то ли листвой и, решив, что опасности нет, позвал меня.
Внутри кромлех оказался даже более тесен, чем это можно было бы представить, – если бы Рэдлин раскинул руки в стороны, он бы коснулся пальцами противоположных стен, а стоять он мог, только низко опустив голову… Сумрак оказался обманчивым – сквозь невидимые снаружи отверстия солнечный свет проникал внутрь кромлеха, выхватывая из полумглы узор на стенах – хитро закрученные спирали, просто волнистые линии, руны… На первый взгляд в этих грубых и диковатых сплетениях не было никакого порядка, но, коснувшись резьбы, я ощутила покалывание в пальцах и уловила медленную, тяжёлую пульсацию.
