храброй».
Она отошла от порога так быстро, как только можно было шагать, не переходя на трусцу. Если она сумеет притвориться, что не боится, возможно, страх тоже станет притворным, ненастоящим.
Фин шла к коттеджу, касаясь пальцами рук высокой травы. Лес подступал всё ближе, ветви затеняли и без того скудный лунный свет.
«Со мной всё в порядке. Со мной всё в порядке. Я…»
Где-то слева хрустнула ветка.
Фин перешла на бег, тяжело дыша, громко стуча подошвами по земле. Трава цеплялась за джинсы, за кроссовки.
Она бежит слишком медленно, а коттедж слишком далеко…
Спотыкаясь, она взлетела на крыльцо и чуть не упала на входную дверь. Фин не с первой попытки удалось вставить ключ в замок, так сильно у неё дрожали руки. Оглянуться было страшно. Она должна отпереть дверь, просто отпереть дверь, отпереть, отпереть…
Ключ скользнул в замочную скважину и повернулся, дверь открылась, Фин нетвёрдыми шагами вошла и выдернула ключ. С громким стуком захлопнув дверь, хватая ртом воздух, она прислонилась к створке. Сердце билось так сильно, что стало жечь в груди. Она прикрыла рот рукой, чтобы не дышать так громко, и прислушалась, ловя звук чужих шагов, звук, с которым мокрые чайные листья могли упасть на деревянные ступени. Любой звук.
В доме было тихо.
Фин заперла дверь, расшнуровала кроссовки, сбросила их (они упали с тихим стуком), поднялась в мансарду и легла. Она не потрудилась раздеться, а просто зарылась под одеяло. Возможно, это ребячество – надеяться, что одеяло её защитит, но она почувствовала себя лучше, укрывшись.
Она была в безопасности.
Но, когда Фин слегка успокоилась, ей в голову пришла ужасная мысль. Она-то в безопасности, а мама? Мама пойдёт домой одна.
Фин лежала, размышляя, правильно ли сделала, что никому, кроме Эдди, не рассказала о монстре. Если бы она рассказала, у неё были бы неприятности, но тогда люди знали бы, что нужно быть начеку. А теперь уже ничего не поделаешь. Остаётся только лежать без сна и ждать, когда мама вернётся домой.
Прошло двадцать минут. Двадцать минут, показавшихся Фин вечностью. Наконец, она услышала, как кто-то отпирает дверь, перевернулась на бок и увидела внизу знакомые очертания маминых плеч и её короткую стрижку. Фин услышала, как мама запирает дверь, как спотыкается о кроссовки дочери. Было что-то успокаивающее даже в ворчливом мамином голосе, когда она подняла кроссовки Фин и поставила у стены. Потом мама вошла в свою маленькую спальню и закрыла за собой дверь.
Девочка лежала, уставившись в потолок, не глядя ни на одно из окон. Ведь если она увидит что-то снаружи, это «что-то» сможет увидеть её.
Фин и Эдди ушли в школу раньше обычного, чтобы отнести ворону Нику. Мама ещё не проснулась, когда Фин выскользнула из коттеджа с рюкзаком на плече.
Эдди всё время зевал, прикрывая рот рукой, держа под другой рукой картонную коробку с дырками. Фин предложила понести ворону, но Эдди отмахнулся.
По дороге Фин рассказала Эдди всё: о том, как в коттедж вломился чайный монстр и забрал запасной ключ Талии, о вышедшем из чайной лавки чудовище с обликом Фин, о раненой вороне и о том, что было после.
– Знаю, знаю! Наверное, мне следовало пойти за ней. Я имею в виду – было неправильно позволить Чайную Фин уйти…
Эдди непонимающе покосился на двоюродную сестру.
– Чайфин?
Может, он был ещё слишком сонным, но у него два слова слились в одно и прозвучали как настоящее имя.
– Я не могу всё время думать о ней как о «чайном монстре», – сказала Фин. – И… Знаешь, она выглядит точь-в-точь, как я. Просто моя копия, не считая цвета глаз.
– По глазам всегда всё видно, – сказал Эдди с умудрённостью человека, целыми днями играющего в компьютерные игры. – Как посмотришь в глаза – сразу поймёшь, что твоим товарищем овладела некая злая сила.
– Мной не овладела злая сила, – возразила Фин. – Она просто… Приняла мою форму.
– Ну, может, больше никакую форму она и не могла принять, – сказал Эдди. – Раз ты её создала, она должна быть похожа на тебя. Вспомни, как меняют облик бабочки и мотыльки. Может, то комковатое существо, которое у нас на глазах выползло из раковины – личиночная форма чудовища…
Фин вздрогнула.
– Спасибо, что описываешь такие ужасы.
– Обращайся, – кивнул Эдди. – Итак, тварь поглотила весь чай в городе и… Хм… Выросла. Достигла, так сказать, пика своего развития.
– Тебя послушать – речь идёт о третьесортном фильме ужасов, – сказала Фин. – Из тех, чёрно-белых, где люди в резиновых нарядах разрушают целые города.
– Эй, есть и хорошие чёрно-белые хорроры, – возразил Эдди. – И я вот о чём: пока тварь придерживается правил, которые есть в этих фильмах. Потом она съест вообще весь чай, вырастет размером с дом и…
– Уничтожит Токио? Заманит нас в ловушку в чайном шарике? Посеет хаос в городе? Просто начнёт пожирать всех подряд?
– Ну вот, теперь ты расписываешь всякие ужасы, – заметил Эдди.
– Всё и в самом деле ужасно, – сказала Фин.
Они спускались к шоссе по такой крутой тропе, что приходилось слегка откидываться назад.
– Эта тварь похожа на меня. Она вломилась в два дома и напала на ворону – и всё за каких-то три дня, – напомнила девочка. – Кто знает, что она сделает дальше.
– По крайней мере, Ник поможет нам с вороной, – пробормотал Эдди.
Полное имя Ника было Никодимус Элфинстоун, но никто его так не называл. Ходили слухи, что он не может въехать в Старомирск; Фин подслушала, как люди судачили о разных причинах того, что Ник живёт за городом – начиная от того, что ему нагадали плохую судьбу на картах таро, и кончая тем, что за ним охотится существо из Бауэрс-крик. Наверняка было известно только одно: Ник жил сразу за границей Старомирска в самодельном домике, с карниза которого свисали два жестяных человечка, вырезанных из старых консервных банок.
Эдди постучал. Ему пришлось постучать ещё раз, прежде чем в доме послышались шаги. Наконец, дверь приоткрылась и в щель выглянул мужчина с тёмными волосами и тёмными бровями. Его нос выглядел так, будто несколько раз был сломан, губы пересекал тонкий шрам. Фин плохо определяла возраст, но Ник казался чуть старше мамы и тёти Миртл. Он походил на измученного сторожевого пса.
– Нужен бензин? – спросил он хриплым усталым голосом. – Заведение откроется только через час. Передайте, чтобы подождали.
– Мы не насчёт бензина. – Эдди крепче сжал картонную коробку. – Извините, пожалуйста… Но мы нашли ворону.
